– Да кто же разрешит зимой ремонтами заниматься? Вся продукция влёт расходится. Очереди стоят. Зима на дворе… Что ещё крестьянам делать, кроме, как брагу ставить, да детей вечерами строгать, – вполне натурально возмутился мастер. Маска скрыла его ухмылку, но уголки глаз дрогнули, да и прищур поменялся.

– Угу, а кто должен разрешить ремонт? Что-то я никого из начальства вокруг не наблюдаю, – демонстративно покрутил я головой по сторонам, словно и вправду хочу кого-то найти.

– Так, понятное дело, они в конторе находятся. Там ветерком обдувает, да и берег высокий. Ни запаха тебе, ни шума. До нас редко кто из них спускается.

Поглядев в ту сторону, куда кивнул мастер, я увидел край двухэтажного дома, расположившийся метрах в четырёхстах от нас, на высоком участке берега. Далеконько заводоуправление вынесено.

– А пошли-ка ты кого-нибудь за конторскими. Пусть скажут, что граф их в полном составе желает на заводе видеть. И вот ещё что, у тебя респираторы остались?

– Есть немного, как не быть, – озадаченно ответил мужик.

– Тащи их все сюда, а мы пока в другой цех пойдём.

Второй цех от первого разительно отличался. Тут было сухо, чисто, и с запахами полегче.

Пока сопровождающие осматривались, я направился к группе рабочих, отогревающихся у большой производственной печи.

– Добрый день, народ. Зовут меня граф Бережков. Так случилось, что я этот завод приобрёл. Пытаюсь разобраться, как тут дела идут и что можно улучшить. У кого-то есть жалобы или замечания какие?

Похоже, моё появление и попытка разговора, вогнала работников в ступор. Все, словно провинившиеся стояли, опустив глаза в пол. Честное слово, чисто девицы на выданье. Ну да, живого графа, да рядом с собой, поди первый раз видят. Постояв, понял, что разговаривать со мной никто особо желанием не горит.

– Вот ты, к примеру, всем доволен? – спросил я у ближайшего ко мне мужика, мявшего в руках потёртый заячий треух.

– Вонько тут, ваше сясьство, – неразбочиво пробормотал тот, не поднимая глаз, – Поперву не по разу в день блевать за угол бегал. Только было привык, а сегодня опять пробило.

– Надел бы маску, – предложил я обладателю замызганной шапки.

– Работникам не положено, да и непривычные мы к намордникам этим, – примерно таким же тоном, что и первый мужичонка, пробурчал его сосед.

– Тогда не будем порядки нарушать, – согласился я принимая коробку с масками из рук подошедшего мастера, и резким движением бросил её в открытую дверцу печи, – Конторским скажешь, что маски закончились, – сказал я мастеру, отвернув лицо от жара моментально вспыхнувшей коробки.

Какое-то время стояла тишина. Все замерли, не понимая происходящего. Первым отмер мастер.

– Так не выдержат конторские и двух минут. Враз проблюются, – оглянулся он на работников с чувством превосходства. Как-никак, а первый он догадался, какую пакость я придумал.

Понемногу и до рабочих начало доходить. Они подняли головы и заулыбались.

– Ваш сясь, – осмелел тот, что был с треухом в руках, – А нельзя нам ещё один выходной в месяц добавить? По двенадцать часов же робим, уж сил никаких нет. До дому, порой, на карачках доползаем.

– Сколько у них сейчас выходных? – повернулся я к мастеру.

– Каждый десятый день выходной. Прежний хозяин сказал, что они зарабатывать, а не отдыхать приехали.

Пока я раздумывал над ответом, в голове словно сирена взвыла.

Ого! Уж и не припомню, когда я так явственно Сущность ощущал. Орёт, как резаный.

Что кричать-то? Историю нам ещё в лицее достойно преподали. По крайней мере я твёрдо запомнил, что всегда выигрывает тот государственный строй, при котором простым людям лучше живётся. Из-за этого в своё время появился социализм, а затем, когда рабочие стали на Западе лучше жить, так и социализм закончился. По крайней мере так нам учитель рассказывал. Точнее, говорил-то он много, и примеры разные с цифрами приводил, но я смысл его рассказов так понял, что простой народ всегда в ту сторону смотрит, где таким же, как они, лучше живётся. А всё остальное – это лозунги и пропаганда, чтобы правду идеологическими завесами скрыть.

Мне забастовок и стачек на заводе не нужно. Тем более в такое неспокойное время.

– Будет вам ещё один выходной. А если будете работать лучше, так ещё и рабочий день сокращу, – заявил я работягам, под довольное урчание Сущности. Вот же революционер мне достался… Давай, ещё профсоюз у меня в голове организуй…

Конторские работники ввалились кучей, дружно прижимая к носам платочки. Я кивнул мастеру, разрешая отойти, а сам ещё немного поговорил с рабочими.

– Говорю же, нет у меня респираторов. Были и кончились, – донеслось до меня от входа. Пора мне идти мастера спасать. Крепко на него работники умственного труда наседают.