— Сейчас уберу. — нажимая на паузу, парень встал, поцеловал маму в щеку и играючи спросил, — Мамочка, а почему бы тебе не сделать тот волшебный пирог?

— Это ты мне сейчас так намекнул, что моё место у плиты? — весело произнесла хозяйка.

— Ну, как–то же тебя надо с моей комнаты спровадить. — произнёс парень, доставая из пакета учебники…

Каскадом мыслей, образов и воспоминаний неслась информация из потаённых уголков сознания. Такие утечки происходили всё чаще. Всё это причиняло боль, порой не только физическую. Сознание прежнего носителя по крохам отвоевывает поле боя под названием личность. Однако это действительно были незначительные участки. Никаких существенных изменений монстр, что сейчас был доминантном в этом теле, не чувствовал. Он по–прежнему активно обучался. Конечно, не понимал откуда у него те или иные знания, но анализировать это не мог и не хотел. Пределом его умственных способностей ныне было то, что он научился манипулировать более мелкими зараженными. А периодические головные боли вызывали неудобства, но прежняя личность была слишком слаба и тоже не осознавала себя.

Уже почти год он находился этом мире, постоянная вражда с людьми и охота на других особей научила его драться, находить у соперника слабые места. Но самое главное, монстр в чёрном плаще научился ждать. Ждать, когда пройдёт громкая колонна с тяжёлой техникой. Ждать, когда очередной сильный соперник ошибётся в сражении. Ждать, когда пройдёт кислый, страшный туман, что иногда возникает на пути миграции.

Голод перестал единолично править всем его естеством, об окончательной победе ныне говорить не приходится, но всё же, он научился его контролировать. Теперь заражённый в плаще всегда окружал себя более слабыми и тупыми собратьями. И когда голод начинал давить на него, он просто сокращал поголовье своей стаи. Однако взамен опрометчивости, пришёл азарт. Охота для него стала новой забавой. Он бросал вызов более сильным и большим соперникам и всегда побеждал. Его стая росла, после победы над иными зараженным, либо после очередного посещения свежих небольших кластеров. Новые члены стаи быстро забывали их прежнего лидера и шли за новым. К сожалению, из таких сражений не всегда получалось выйти невредимым. Сломанные конечности, разорванные мышцы и сухожилия. Всё это было неминуемым атрибутом победы. В частности, в последней драке мертвяк в плаще, потерял множество пальцев на передних лапах, часть клыков, переломал два ребра и ключицу. Так же кусач, что был им повержен, один раз зацепил горло, из–за чего звуки урчания больше походили на кряхтящий кашель.

Маленькая деревня, на два десятка бараков, что в большей своей массе пустовали, и сотней частных домов, называлась Усобое. Население, как, впрочем, в большинстве подобных сёлах, преимущественно престарелые. Молодежь редко остаётся жить в угасающих деревнях. Отсутствие перспектив и хоть сколько–то приемлемого будущего, гонит юношей и девушек покинуть отчий дом. Малая Родина редко вызывает у них привязанность, и они с большим удовольствием меняют привычный, грубый кров на хрущёвки, а те, кому повезёт, высокие новостройки в городах. Деревня Усобое не была исключением, её населяли старики, больные, алкоголики и конечно женщины, на которых держится и дом, и скот, и уже старенькие родители.

Попав под кислый туман, она, как и прочие деревни, была обречена на ускоренную гибель.

Сильный дождь преследовал стаю второй день подряд. Ни смена кластера, ни время не могли побороть силу стихии, что, казалось, приклеилась к лидеру. Тупые мертвяки падали в лужи, тонули в грязи и затаптывали друг друга. В после закатных сумерках, во тьме, лишь гром озарял окрёстные леса и поля светом. Численность стаи неумолимо сокращалась, под натиском разбушевавшегося потока воды. Помимо прочего, где–то прорвало плотину и бурный поток подхватив то, что оставалось от внушительной некогда группы монстров, понёс её остатки на свежий кластер. Среди прочих был и лидер, его так же не минула судьба его электората. Поток воды сошёл на нет, когда они ворвались на старое кладбище при деревне. Перепахав землю и выкорчевывая свежие могилы, поток подселил в них новых жителей. Пусть и не добровольных. Выжившие зараженные копошились, пытались выбраться из проглотивших их тела грязи, мусора и крошки мрамора. Однако поток миновал, а стихия всё же решила оставить в покое изрядно исхудавшую стаю. И когда деревенские, пока ещё не понимая, что произошло с ними и куда они попали, выходили посмотреть, что стало с их жильём и откуда доносился сильный скрежет. Стая заражённых выбиралась из своих временных тюрем и медленно ковыляла на звуки и шум, а также волнительный запах еды.

— Халя! Мёртвые восстали? Где Батюшка Иннокентий…

— Чё несёшь, дэбил…

— Вот те крест. Я сам их видел, на окраине за калиткой. Трупы оживают, землю разрывают. Как есть мертвяк. Идёт, ногу волочит, в груди обломок хроба.

— Совсем сполоумил! Белая горячка как есть…

Сильная пощечина, заставила хозяйку сначала замолчать, а после секундной паузы открыть рот для того, чтобы набрать воздух. Но никакие слова не сорвались с губ сильной женщины, что не привыкла к такому обращению. Вот уже двадцать лет, она была стальным стержнем этой семьи. Не раз она поднимала своего мужа из постели, после бесконечных запоев и чередой болезней ослабленного алкоголем организма.

И ни разу не сталкивалась с столь невероятным и даже дерзким отпором.

— Халя, милая, я не пил. Там правда второе пришествие Христа. Там правда мёртвые по улице идут. С кладбища, где всё отребье хоронили.

— Лучше бы ты свихнулся, Сеня. Ох, лучше бы свихнулся.

На этих словах она поднялась со скамьи и пошла на улицу, всё ещё не придя в себя после подобного шока.

Первыми их обнаружили жители домов, что жили на окраине. И после первого шока, громко поднимая соседей, предупреждали их о непрошеных гостях. Спустя всего полчаса криков и воплей, получилось мобилизовать всех мужчин способных держать оружие, ружья, косы, вилы и прочие средства обороны, что быстро удалось найти. Деревня оживала, десятками костров, из мокрых дров политых бензином и доброй сотней обороняющихся. В страхе за свою жизнь и жизнь близких, они пытались дать отпор медленным, поломанным мертвякам. А те, несмотря на огромный ущерб им причиняемый, всё равно поднимались и продолжали наступление. Женщины уводили детей и стариков, под надзором приходского батюшки. Ровными рядами, навзрыд рыдая и произнося за попом молитву они уходили по дороге в соседнюю деревню, однако ещё не догадывались что дорога та, через семьсот метров обрывается, а конечная точка их маршрута не будет достигнута, так как осталась в прошлом мире.

Приходской Батюшка сидел за столом и меняя симки, пытался восстановить связь. Смартфон последний модели от чего–то не принимал сигналы, ни одной антенны, ни интернета, ни звонков. В который раз, он предавал анафеме и производителей смартфонов и сотовых операторов. Но вновь, как, впрочем, всегда, его сил не хватало, и у богатых дела как шли, так и продолжали идти. Чуть не согрешив, но вовремя остановившись он сдержал скверные слова, что готовы были сорваться с его губ. Громкий хлопок дверью, топот многочисленных ног и нарастающий гул. Подсказали батюшке о приходе незваных гостей. Убрав в карман телефон, вздохнув он подобрался и был готов встречать прихожан.

— Батюшка Иннокентий, свят буде отец наш насущий, спаси, грехи отпусти перед встречей с Господом нашим.

— Не рано ли собрались вы на встречу с Всевышним. Сколь отмерено, нужно пройти в полной мере, не забывая о благодати и с молитвою на устах. И лишь тем, кто…

— Батюшка, Господь нас за грехи наказывает. Мёртвые с могил восстали и идут по земле.

— То люди оступившиеся, да пьяниц Господь не милует, но даны ему испытания для становления на путь истинный и через них, да страдания, он сможет…