Следовательно, в дом вернулись тихо, Анчутка явно был наказан, с каменным лицом сидя у себя на кухне. В гостевой комнате у Дарьи горел свет, пробиваясь узкими лезвиями сквозь щель между дверью и косяком. Возможно, читала книжку или готовилась ко сну, не знаю.

Мой пёс сразу направился к своей миске и недовольно заворчал, обнаружив её пустою. Ну, своё он с безрогого красавчика всегда выбьет, а я пошёл к отцу Пафнутию. Батюшка сидел за общим обеденным столом, при тусклом свете настольной лампы что-то чертя чёрным карандашом на тетрадном листке в клеточку.

— Отче, звали?

Он неохотно оторвал взгляд от своих рисунков и, подумав, кивнул мне:

— Садись от, паря, думать будем.

— Не могу. Мне после выгула Гесса надо на задание идти. Меня послали.

— Кто посмел?!

— Вы.

— Я от старый дурак, а ты меня слушаешь? Сядь от, тебе говорю. Про внучку мою от умолчим покуда. Не об ней речь. Давай от про Якутянку да про Марту твою побеседуем. — Он подвинул ко мне лист бумаги с какими-то каракулями, поясняя и тыкая пальцем. — Вот, смотри, от это ты.

— Это не я. Вы какой-то огурец с палочками нарисовали.

— От не умничай-то, а? Критикует он тут, я тебе от не Айвазовский.

— Он, вообще, море рисовал.

— Федька! — Отец Пафнутий хлопнул ладонью по столу, и я, естественно, заткнулся. — От это ты, а это девица твоя из Системы, а это от между вами Якутянка. Ну и от Якутянка хочет от тебя помощи, однако верить-то ей нельзя. Ты куда уставился-то?

Я как раз на минуточку подумал, что кривая восьмёрка с вороньим гнездом на голове это уж точно не Марта, а палка с шариком и чёрными патлами во все стороны тоже никаким боком не холодная красавица в крупных бриллиантах, но…

— Паря?!

— А? Что? Я никуда, я тут. — Мне пришлось резко изобразить повышенное внимание. — Могу повторить: этот уродец я, эта мочалка Марта, эта кикимора Якутянка. Ей я не верю, а Марте верю, так ведь?

— Ох, да верь ты кому от хочешь, не жалко, у меня-то думка иная…

Ну, в общем и целом, пока я там общался с Гоголем, наш мудрый старец провёл тут целый мозговой штурм, предоставив практически пошаговый план секретной военной операции. Если очень коротко, то я должен полностью прекратить контакты с обеими сторонами, отойти в уголок, спрятаться под плинтусом и позволить Системе самостоятельно разбираться в ситуации.

Определённая логика в его словах была, не мне служить переговорщиком между двумя «спецслужбами». Я не дипломат, не профессионал, не обладаю и сотой долей полноты информации ни с той ни с другой стороны. И скорее всего, с этим не поспоришь. По большому счёту я никто.

Бесогоню чуть больше месяца, опыта практически никакого, всё наудачу, если бы не хоть какая-то сверхсрочная служба в армии, умение стрелять, говорящий доберман и мудрый наставник, я бы вообще пропал с тапками на первом же задании. Меня бы Тулупова-младшая изнасиловала вусмерть.

Прощу прощения, аж передёрнуло всего, как вспомнил.

Наверное, поэтому спал плохо. Пару раз даже вскакивал в холодном поту, снились какие-то демоны или черти, они за мной гонялись, я убегал, падал, дрался, кричал от ран, так что Гесс дважды за ночь подходил ко мне, поскуливая, и клал лапу на лоб, проверяя, нет ли температуры.

Однако утром я встал раньше всех. Как ни странно, бодрый, весёлый, отдохнувший, полностью готовый ко всему. Быстренько умылся, почистил зубы, накинул тулуп и вышел во двор. Душа требовала свежего северного воздуха для очищения лёгких и вентиляции мыслей в голове.

Собственно, я только успел встать на крыльце, потянуться, как всё и началось…

— Ты заставляешь себя ждать, мой мальчик, — мелодично произнесла Якутянка, материализуясь из небольшого завихрения снежной пыли прямо в центре двора, как всегда роскошно одетая и сияющая алмазами. — Как я понимаю, ты прочёл послание и, надеюсь, понял его смысл?

— Если речь о вашем завуалированном месседже, то да.

— Дошёл своим умом?

— Увы, нет. Марта помогла.

— Милая девочка, хоть слегка легкомысленна, — капризно покривила губки черноволосая гостья. — Или не слегка? Или, быть может, даже не легкомысленна, а туповата? Безоглядно влюбиться в бесогона — это, знаешь ли, чревато многими сложностями…

В ответ на её слова воздух на секунду замер, превратившись в подобие горного хрусталя, звонкого и пуленепробиваемого. Худощавый, ухоженный ангел-метросексуал в длинном сером плаще возник в противоположном конце двора. Вот только его мне тут и не хватало.

А может, пусть будет? Может, не так всё и страшно? Если присмотреться, то теперь все мы образовывали неравносторонний треугольник, и, наверное, дальше будет веселее. В конце концов, не убивать же они меня сюда пришли. Тем более что я чувствовал привычно успокаивающую тяжесть револьвера в кармане тулупа.