И вот в этом водовороте, омываемом тёмными волнами, представляется возможность соблюдать молчание – отыскать смысл в том, чтобы не вести борьбу. Вступив в руины своего сознания, мы можем начать видеть мир сквозь призму разочарования и восприятия бессмысленности. В конце концов, даже безмолвие истории отзывается нам: она также закончится, и всё, что было, уйдёт в небытие.

Научившись смиряться с переживанием безысходности, мы можем предаваться нелепости существования. Безысходность становится нашей единственной истиной, и в этом бесплодном чреве мы обретём странное успокоение: возможно, именно в конечности лежит глубина человеческой души, и всё, что мы можем делать, – это наблюдать, как жизнь протекает мимо, как тени, наполняющие вечность, словно слёзы, падения или выброшенные на берег водоросли. Ибо, в конечном счёте, что остаётся в наших жизнях – это лишь пустота и эхо, не способное вернуть жизнь на сцену.

Когда мы принимаем этот мрачный взгляд на жизнь, осознание пустоты и бессмысленности становится не просто нейтральным опытом, а подлинным существованием, основанным на согласии с хаосом. Каждый наш шаг становится проявлением внутренней борьбы с самим собой, и именно в этом мужественном принятии безнадёжности мы открываем для себя извращённый мир, где всё может терять свою значимость, кроме одной черты – опыта страдания.

Зачем нам пытаться быть счастливыми, если мы знаем, что это лишь временное облегчение? Успех превращается в яд, который постепенно разъедает нас изнутри, заменяя радость тревогой о том, как мы не успеем реализовать свои мечты. Простые человеческие радости – вечерний разговор с другом или тихий вечер в обществе любимой книги – становятся легкими пьезами, упавшими на весы страхования жизни перед лицом неизбежности. Мы ловим эти моменты, но они ускользают, как песчинки сквозь пальцы.

Конец ознакомительного фрагмента.