Это был крошечный шажок к победе над Пустой, но радости он не принес, ведь наравне с прочими невзгодами Рэнлу постигла еще одна напасть: в день падения Богов она летала первый и последний раз. Ее драконица совсем ослабла без пары. Обратиться удавалось, но взлететь – нет. Частенько юная Смерть уходила на окраину леса, где густые заросли оканчивались отвесным обрывом, и долго сидела там в облике зверя. Склонив голову, рассматривала крошечный силуэт белого дракона под ребрами, оставленный Таной.

Если бы только дух Жизни выбрал Логана!

Но белый дракончик спал, свернувшись калачиком, и не просыпался уже много лет. Рэн не могла понять: почему? Алгод ведь погиб. Проводники рассказали, что Пустота велела казнить и его, и Хьеллу. Так что мешало духу Жизни найти замену покойному преемнику? Ведь перед смертью Тана сказала, что белый дракон приведет Рэн к своему новому хозяину.

Нет, конечно, Рэнла не хотела отказываться от Логана и опять влюбляться, повинуясь магии, в какого-то там незнакомца, но чем дальше, тем яснее становилось: без истинной пары у Смерти нет ни малейшего шанса вернуть былое могущество и освободить Время. В нынешнем состоянии Рэн в битве с Пустотой не продержится и четверти часа.

Именно необходимость найти того, кто унаследует дух Жизни, вынудила Рэн перебраться ближе к людям: она надеялась, что там рисунок на ее теле, наконец, оживет. Случай подтолкнул ее к этому решению.

Смерть охотилась близ города Фрарза у границы Схаиата и Круншора. Прежде сюда она не забредала, но дичи становилось все меньше, а леса постепенно гибли, вынуждая их с Логаном уходить все дальше от места, где они обосновались после побега из Земель Богов. Дариза Рэн на охоту не пускала, боясь, что брата схватят из-за цвета глаз.

Солнце стояло в зените, когда Рэнла услышала громкие мужские голоса и женский плач. Собиралась пройти мимо и скрыться, но совесть не позволила. Смерть незримой тенью скользнула в заросли неподалеку от покрытой жухлой травой поляны и затаилась.

Трое крепких разновозрастных мужчин, явно из знати, если судить по одежде и дорогому оружию, пытались утащить с поляны девушку лет восемнадцати. Та рыдала, кричала и с неистовым упорством рвалась вперед, к девочке, которой было на вид не больше десяти. Ребенок стоял напротив, у кромки леса, и перед ним зависли сразу четверо неупокоенных.

– Чтоб меня, – ругнулась шепотом Рэн.

– Маргарет! Маргарет! – визжала девушка, царапаясь и шипя, точно дикая кошка, в руках одного из мужчин, того, что был значительно моложе остальных. – Отец, сделайте же что-то!

– Мы уже ничем не поможем, Исла. Нужно уходить. Иначе сами станем одержимыми, – ответил дрогнувшим голосом здоровяк с густой длинной бородой и бритой головой. Из-под ворота его туники выглядывали черные татуировки, такие же виднелись на тыльных сторонах ладоней.

«Неверный, мать его», – мелькнуло в голове Рэн. Присмотрелась – остальные тоже. Раз вырядились в одежки местных, значит, кто-то из них назначен на должность одного из наместников Пустоты в каком-нибудь из близлежащих городов, либо это приближенные к наместнику люди. Жители Тихих земель охотнее признавали Неверных господами, если те проявляли хоть какое-то уважение к их традициям и обычаям. Вот дикарям и приходилось менять свои шкуры да одежды из грубой кожи на что-то поприличнее.

– Я не брошу сестру! Нет! Пусть лучше эти твари меня заберут! – продолжала вопить девушка, а потом и вовсе каким-то чудом вывернулась из рук парня, что ее удерживал, и ломанулась к сестре, вклинилась между ней и неупокоенными.

Дальше все происходило стремительно. Здоровяк, которого она назвала отцом, с воинственным кличем ринулся за ней, за ним кинулся молодой Неверный, третий в нерешительности заметался на месте. Рэн осознала, что покинула укрытие, только когда все четверо духов повернули свои безглазые лица к ней.

Плачущая девушка тут же схватила сестру и проворно оттащила ее подальше, укрывшись за спинами подоспевшего на помощь отца и парня.

– Не шевелитесь и не издавайте ни звука, – приказала Рэн, поняв, что бросить этих людей в беде не может, несмотря на их принадлежность к расе Неверных.

Смерть осторожно присела, кладя на землю лук, потом снова поднялась и выставила вперед обе руки, лихорадочно соображая, как быть дальше. На ум не пришло ничего лучше, чем впервые притвориться Падальщицей, потому принялась бормотать себе под нос какую-то ахинею, лишь бы создать вид, что творит заговор. По телам духов пробежала рябь. Они раззявили рты и истошно взвыли. В ушах зазвенело, из леса потянуло могильным холодом.

– Прочь, – прошептала Рэн.

Повинуясь своей госпоже, духи смолкли. Их тела обрюзгли, точно растопленный воск, стекли на землю и, впитавшись в почву, исчезли.

На поляне воцарилась давящая тишина. Рэнла молча подняла лук, поправила колчан со стрелами и уже собиралась уйти.

– Стойте, – окликнул ее отец отважной девицы.

– Мне некогда болтать, дел невпроворот, – отмахнулась Рэн, норовя поскорее затеряться в лесу.

Все последние годы она старательно избегала встреч с Неверными, опасаясь, что среди них могут оказаться колдуны, подобные Хьелле, которые проследят за ней, обнаружат их укрытие и узнают Торию, довольно долго жившую среди дикарей в замке Первых. Пусть сейчас принцесса и выглядела совершенно иначе – из несуразной девчушки, похожей на мальчонку, превратилась в весьма привлекательную взрослую женщину, – рисковать Рэн не хотела. Потому выходила к людям в основном под покровом ночи, тайком отгоняла нечисть от поселений и скрывалась в чаще леса с первыми лучами солнца. Гораздо реже перемещалась на другие континенты: после гибели Отражений создавать тоннели через полуразрушенное царство мертвых стало невероятно сложно. Такие вылазки сильно ослабляли Рэн.