Я добрался до дома, когда на часах значилось пятнадцать минут двенадцатого. Открыв дверь своей двухкомнатной квартиры, я поставил кейс на тумбочку, где хранилась обувь, и вошел в ванную с легкой душой. На какое-то время я чувствовал себя прекрасно, стоя в ванной, пока теплая вода омывала мое лицо, стекая по телу. Шампунь попал в глаз, отчего я сильнее зажмурился, чувствуя, как мыло щиплет слизистую оболочку. Я потер глаза, забыв про пеню, остававшаяся на костяшках, отчего глаз сильнее защипал. Я зашипел, как кот, на которого попали холодной водой. Продолжая стоять со щиплющим глазом, я кое-как вымыл руки от пены и, сложив ладони лодочкой, набрал воду, промыв глаз. Наступило облегчение. Я смыл оставшийся гель с тела и шампунь с головы, и вышел из ванны. Открыл дверь, чтобы тело привыкло к холоду, смотря в запотевшее зеркало. Ребром кулака я провел линию, позволяющая видеть собственное отражение. Мой глаз кровоточил. Я заморгал, осознав, что он просто сильно покраснел, чем напоминал яичный белок, залитый кетчупом.

Оставив все как есть, я вышел из ванной комнаты. Закрыв окно на кухне, чтобы холодный воздух с ветром оставались снаружи, я «поставил» чайник. Ходя по квартире в трусах, я не замечал кейса. Не хотелось брать его не то, что в руки, даже смотреть на него было противно. Да, любопытство до сих пор прыгало внутри, стукаясь обо все органы. Глаз продолжало щипать, потому я не переставал чесать его, как ребенок трет веки, когда очень хочет спать.

От кейса исходила странная аура. Я чувствовал, как она пробивается через кожу, течет по венам, проникает в кости и добирается до клеток. Кейс оставался на тумбочке. Я прошел в спальню и ударился мизинцем ноги об ножку кровати. Матеря все вокруг, я сел на матрас, растирая раненный палец. Он покраснел, кожа затвердела.

– Могло быть хуже, – сказал вслух я.

Но меня преследовало непонятное чувство. Сначала глаз, теперь мизинец – пока все незначительно. Но если так продолжиться дальше, то беды не миновать уж точно.

«Всего лишь неудачный вечер, завтра все будет отлично», – сказал я себе. «Меня ждет клуб, девушки, выпивка и секс. Потом все заново. «Н» круг моей жизни, повторяющийся из раза в раз». Я завел себя в печаль, ложась в кровать. «Все будет как всегда».

Я заснул.

Утром покраснение глаза спало, но болеть от этого он не перестал, мизинец распух, напоминая крошечную сардельку. На завтрак я выпил кофе и съел яичницу. При первом глотке я обжегся, отчего кончик языка онемел, словно я прикусил его зубами до крови. «Утро только началось», – подумал я, нарезая хлеб и не рассчитав расстояние ломтика и пальца, я порезал его, почти дойдя до ногтя. Кровь незамедлительно вышла наружу, пачкая доску для резки и хлеб. Я засунул палец в рот, как делает каждый человек при порезе. «Меня не любит сама вселенная, один ожог и порез, а я толком не вышел из-за стола».

Поднеся палец к холодной воде, я замедлил поток крови, пока она полностью не остановилась. В холодильнике отыскал перекись водорода и залил место ранения. Вытерев перекись, я нанес йод на рану.

В коридоре лежал кейс. Он прожигал меня взглядом своими серебристыми ручкой и замками. Я вспомнил, что мне следует отнести его в участок, пока он не дождется прихода хозяина. «Не сейчас», – подумал я. Мне казалось, словно от него все страдания происходят дома, но если я возьму его на улицу, то беда будет преследовать меня и вне квартиры. В ванной комнате я побрился, доведя подбородок до гладкого состояния, и кто бы мог подумать, но я порезал нижнюю губу.

Я просидел до пяти вечера, смотря телевизор, не находя другого развлечения. Одеваясь, я думал, что же будет сегодня в клубе? Девушки, танцы, знакомства, алкоголь, табак и не только. Все то, отчего оберегает родитель ребенка. Но меня никто не оберегает, следовательно, и запретов как таковых не имеется. Я вышел, оставив кейс в квартире.

До клуба я доехал на автобусе, прошел несколько метров и оказался у пункта назначения. Меня встретила разноцветная вывеска, загорающаяся только под вечер. «Танцуй!» – гласило название. «А еще знакомься, пей, кури, закидывайся, трахайся. Вы много чего упустили в названии», – с ухмылкой подумал я, толкая металлическую дверь.

– Паспорт, – попросил охранник, скрестив руки на массивной груди.

Я удовлетворил его просьбу, показав документ. Мужчина кивнул, пропуская в клуб. Открыв стеклянную тонированную дверь, я попал в мир красок. Одна часть клуба подсвечивалась всеми цветами радуги, люди танцевали, не имея особого навыка. Я осмотрелся, хоть побывал здесь вот уже три года, как только наступала суббота. Ради справедливости скажу, что иногда пропускал походы.

Спускаясь по лестнице, нога запнулась об ногу, я пропустил ступеньку и с грохотом упал, смягчив удар выставленными руками. Поглядев на ладони, я совсем не удивился, поняв, что расцарапал их до крови, потому направился в туалет. Раковины находились в конце туалета, я прошел вдоль кабинок, оставалось еще две кабинки, и ладони будут вымыты. Дверь последней кабинки отворилась так неожиданно, что я никак не смог подготовиться. Нос сблизился с дверцей, отдавшись болью. Из кабинки вышел мужчина.

– Ох, черт, прости, брат, – сказал он, подходя ко мне.

С прижатыми к носу руками я чувствовал, как ладони наполняются кровью.

– Все в порядке, – оповестил я, идя к раковинам.

– Прости еще раз. – Он замялся. – Может, выпивка за мой счет?

– Хорошо, – прохрюкал я, именно так я и мог говорить.

– Тогда приводи себя в порядок, жду у барной стойки. – Он хлопнул меня по плечу и удалился из туалета.

Я отнял ладони от носа, ничего страшного, сейчас уж точно. Даже изменений особых не заметить, не считая кровь. «Завтра распухнет, походя на помидор». Я смыл кровь с лица и ладоней, вымыв все мылом. «Интересно, он сдержит свое слово или свалил, выйдя из туалета?». Нарвав бумаги и вытерев лицо с руками, я покинул туалет, возвращаясь в мир красок. У барной стойки сидело не меньше дюжины человек. Каждый выпивал что-нибудь, иначе зачем сидеть там? Мужчина чем-то напоминал Тревора из игры «GTA 5», только волосы были длиннее. Я подошел к нему.