В один момент он даже собирается лететь к маме (она лучше других умеет лечить этот страх), как вдруг слышит гулкий рёв. Рёв этот проносится над поляной и сбивает Василька с ног. Так к пирсу швартуется баржа.

– Ты ушибся? – раздаётся тихий, щёлкающий голос. – С запястьем всё хорошо?

Василёк упал на острый камень и поцарапал руку, но не станет же он плакать при посторонних. И хоть ранка неприятно щиплет, на Васильке шлем рыцаря!

– На той полянке среди ромашек растёт подорожник, – говорит голос. – Потри его ногтем и приложи к запястью. Кровь быстро остановится, и боль уйдёт.

Василёк поворачивается, чтобы поблагодарить незнакомца, но за спиной никого нет. Только костёр искрится алыми звёздами, да река пенится, ударяясь о сваи деревянного пирса.

– Может, убежал, – думает Василёк и идёт к ромашковой полянке.

Там действительно растёт подорожник. Один-единственный листик. Василёк срывает его и делает, как было сказано. Вскоре кровь останавливается, а рука перестаёт болеть. Василёк садится на полено возле костра и смотрит на реку. Из неё выпрыгивают крылатые рыбы с радужными хвостами. Они плывут по течению к барже, а поравнявшись с ней, звонко пищат в знак приветствия.

– Какие красивые! – Василёк подходит к воде и машет рыбам, но те прячутся на дне.

– Испугались, – снова раздаётся голос незнакомца. – Таких, как ты, раньше не видели. Не сердись на них.

Василёк быстро оборачивается, но за спиной по-прежнему никого нет. Только угли в костре трещат, да пламя танцует на ветру.

– Говорящий костёр? – хмурится Василёк.

– Меня зовут Птах, – костёр запускает в небо несколько искр и снова затихает. – Я согреваю чудищ.

– Чудищ? – Василёк пятится. – Разве ты не добрый костёр в честь Ивана Купалы?

– Костёр на Ивана Купалу согревает людские сердца, – отвечает тот. – А я – сердца чудищ. Всем сердцам в мире нужно, чтобы их кто-то согревал.

– Но чудища опасные! – возмущается Василёк. Ему вдруг очень хочется отблагодарить костёр за помощь и уберечь его от беды. – Они кусаются, бодаются, рычат. Они могут, могут… Они могут тебя потушить!

– А ты много чудищ знаешь? – спрашивает костёр. – Если хочешь, я познакомлю тебя с теми, кто придёт сегодня погреться.

Идея Васильку не нравится, но прежде чем отказать, он почему-то думает о радужных рыбах.

– Те красивые рыбы, – говорит Василёк. – Они тоже чудовища?

Костёр кренится вправо, кренится влево и поднимается ввысь длинным столбом оранжевых искр. Хоть Васильку и страшно, он всё же решает остаться. Пристраивается на полено поближе к Птаху и тихонько наблюдает за всеми, кто приходит в тот вечер на огонёк. А это и хвостатые многоноги, и лупоглазые крылатки, и чудища с длинными фиолетовыми языками. Их Василёк называет прыгскоками, потому что лапки у них очень короткие и, чтобы быстро куда-то добраться, чудищам приходится забавно прыгать.

– Почему-то мне больше не страшно, – шепчет Василёк костру после знакомства со всеми.

Позади раздаётся бульк. За ним ещё один и ещё… Бульк. Бульк. Бульк. Василёк подходит к воде и протягивает радужным рыбкам ладонь.

– Меня зовут Василёк.

Хорошо летом в деревне Кама. Ветер играет на длинных ивовых ветках, носится по полянам, сбрасывает с Верочкиной головы панамку. Девочка смеётся, кричит и бежит догонять. Панамка на глазах превращается в самолёт. Он кружит над ёлками, огибает сосны, один раз чуть не падает в лужу. Верочка взвизгивает. Ветер, опомнившись, поднимает самолёт вверх и мягко сажает его на берёзовую ветку.

– Молодец, молодец! – прыгает Верочка и хлопает в ладоши, восхищаясь мастерством невидимого пилота.

Ветер встряхивает её косы и уносится к реке. Туда уже приплыли пушистые облака, а значит, пришло время устроить для них эстафету. Верочка скачет за ветром, но вдруг останавливается.

– Панамка!

Верочка смотрит по сторонам. Баба Нюра повела коз на ромашковый луг. Позвать? Но разве дотянется она до высокой ветки? Спина у бабы Нюры крючком, оттого и роста столько же, сколько и в Верочке. Что ж тогда делать? Может, Серёжку окликнуть, старшего брата. Он как раз пошёл к пирсу баржу разглядывать. Всё забраться хочет.

– Не-е-ет, – вздыхает Верочка.

Серёжка на неё ещё со вчерашнего дня в обиде. Не удержалась, съела его конфету. А ведь дед говорил: «Братишке Серёжке оставь».

– Верочка, Верочка… – качает головой девочка и смотрит на свою панамку: как же без неё домой вернуться? – Нельзя, нельзя…

Бумс. Василёк открывает один глаз. Бумс. Другой. Бумс. На пол с тумбочки летит любимая сосновая шишка. Тарелки на обеденном столе звенят. Бумс. Бумс. Всё в комнате ходит, прыгает, падает.

– Землетрясение? – думает Василёк.