На мои немедленные попытки выяснить детали надвигавшегося приключения Михаил Иванович только загадочно улыбнулся и предложил поговорить об этом завтра. Видимо, тоже знал эту старую хохму:

— Знаешь, как гарантированно заинтриговать человека?

— Как?

— Завтра расскажу!

Я выдохнул дым, вдохнул и выдохнул приятный аромат напитка из бокала-тюльпана, обнял Надю и, казалось бы, полностью переключился на другие разговоры. Но внутренняя банда продолжала наперебой предполагать, что же могло заинтересовать всесильного Второва в этой части планеты. Вряд ли тут могли быть какие-нибудь источники или следы древнего Гостомысла, от которого, как я предполагал, и вёл свой род мощный старик. Скептик уверял, что от деда всего можно ожидать, а наши вполне могли и до края Европы прогуляться. Скандинавам-викингам же ничего не мешало регулярно грабить эти благостные края? Святослав Игоревич вон тоже в своё время в Константинополь на корабликах удачно скатался. Реалист спорил, уверяя, что досюда славянам добираться было слишком уж затруднительно и долго, а уж тем более возвращаться потом обратно, в родные заснеженные края, если вполне можно было развернуться и здесь. А вот слова гида про лежавшие где-то неподалёку испанские галеоны и очень вероятное, неизбежное практически золото в их трюмах, с его точки зрения заслуживали внимания более пристального.

Мы закончили семейный ужин, когда окончательно стемнело. Здесь ночь, казалось, падала ещё быстрее, чем, например, на побережье Чёрного моря: ласковый пастельно-бежевый вечер становился на два-три удара сердца предзакатными интригующими сумерками, которые тут же внезапно накрывались черно-синим бархатом ночного неба с россыпью звёзд. Знакомые созвездия находились с гораздо большим трудом и в совершенно неположенных местах. Мы со Второвым едва не поспорили, пытаясь найти Полярную звезду и научить этому непременному навыку сыновей: берёшь внешнюю, дальнюю от ручки, стенку ковша Большой Медведицы, продолжаешь вверх, отмеряя пять равных стенке отрезков — и вот она, Стелла Полярис. Дочери, сидя на плечах, измеряли небо пальцами, пытаясь отложить нужное расстояние между большим и указательным. До дома шли пешком, наслаждаясь относительной тишиной портового города. Но сам порт был значительно правее, а набережная — чуть дальше вперёд, поэтому на «нашей» улице было спокойно и тихо. И охраны, соответствующей статусу серого кардинала, я не наблюдал, хоть и старался. Видимо, их навыки не попадаться на глаза были значительно лучше моих поисковых.

Наутро решил заняться кулинарией. Не то, чтобы местная кухарка сломала руку или изначально готовила одну бурду — ни коем случае. Но иногда бывает такое: накатывает жажда приготовить что-то собственными руками, чтобы потом это немедленно уничтожить в кругу семьи. Оставив Надю досматривать утренние сны, я вышел в коридор и заметил, что дверь Аниной комнаты приоткрыта. Как и комнаты Антона. Это насторожило. Неслышным шагом подобрался к дочкиной спальне, заглянул — никого. Из комнаты сына раздались негромкие голоса и смех. Пошёл туда.

Под тихую, но ритмичную музыку брат и сестра делали утреннюю гимнастику. В семь утра, в комнате с видом на Атлантический океан. Солнце здесь в окна заглядывало только после полудня и вечером, чтобы окрасить всё сперва в яркое золото, а после — в оттенки от розового до багряного, поэтому сейчас, утром, большого света не было. Аня сидела у Антошки на вытянутых худых ногах, держа на уровне груди раскрытые ладошки. Он делал упражнения на пресс, и, поднимая корпус, «пробивал двоечку» по маленьким мишеням, едва обозначая удары. Мы с дочкой частенько так баловались, но в ежедневную полезную привычку это, к сожалению, не переросло. Эти же забавлялись в полный рост. И, судя по красной потной физиономии сына, без шуток, по-настоящему, с полной самоотдачей. На моей памяти это был первый случай, когда они бы так весело и без скандалов проводили время без нас с Надей. Надо же, чего только не приносит таёжная охота на кабана.

— Доброе утро, братцы-кролики! — негромко проговорил я, заходя.

— Папа, привет! — крикнула Аня, не оборачиваясь, на что брат сделал строгое лицо и зашипел, прижав к губам палец. Но упражнение делать не прекратил. Видимо, на счёт повторы выполнял.

— А как насчёт до рынка пробежаться и организовать завтрак или, к примеру, обед? — вкатил я предложение в группу физкультурников.

— Можно, — сдержанно пропыхтел Антон. Дочка же быстро вскинула вверх большие пальцы на обеих руках, но уже молча. Сработались детки.

— Тогда так: доделывайте зарядку, ты в душ, Аня вниз, на кухню. Дожидаемся тебя — и вперёд. Ты хоть немного по-ихнему понимаешь, я только и умею, что хмуриться и пальцем показывать, — дети тихонько засмеялись, вспомнив как я позавчера пытался на пляже купить фрукты и мороженое, решительно не понимая ничего из того, что вываливала на меня местная работница уличной торговли. Она частила, как швейная машинка, а я только грустнел лицом, чувствуя, что даже примерную тематику беседы уловить не могу.

Сын справился рекордно, мы даже на часы с Аней второй раз посмотреть не успели, как он стоял в дверях, одетый и причёсанный, едва не стуча копытом. Я, видят Боги, впервые в жизни видел в нём подобный энтузиазм в это время суток. Хотя нет, вру, второй. Первый раз был в день его рождения несколько лет назад, когда в подарок был обещан свежевыпущенный хитроумными зарубежными маркетологами очередной шедевр дизайна, юзабилити и научно-технической мысли с откусанным яблоком на корпусе. Но тогда он, кажется, и вовсе спать не ложился на нервной почве.

На улицах по раннему времени было малолюдно, не сказать — пустынно. Мы неторопливо шли вверх по улице, надеясь на мой нюх и топографическую удачу. Но больше, конечно, на Антошкины гугл-карты в телефоне. Все три помощника обещали нам рынок через пару кварталов. Чем ближе, тем сильнее я различал запахи лука, винограда, варёной кукурузы и всё забивающий, с железным привкусом — свежей рыбы. Мы вполголоса описывали доносящиеся ароматы друг другу. У Ани чутьё было значительно лучше, она различала их больше. Брат всё время сбивался на резкие волны свежезаваренного кофе, струящиеся, казалось, из каждого окна. Проходя мимо ресторанчика дона Сальваторе, мы тоже унюхали кофеёк, но к нему так душевно присоседился запах сдобных булочек с корицей и пончиков с сахарной пудрой, что сглотнули все трое одновременно. И согласились с тем, что рынок совершенно точно никуда не денется, а вот плюшки могут и остыть. На знакомой веранде провели почти полчаса, поблагодарили хозяина, лично подававшего завтрак, и пошли дальше к цели, хоть и значительно медленнее.