Точно, думает Боб, зря я фантеров на этот IPM натравил. Сейчас же и землетрясения случатся, и еще какая-нибудь фигня вылезет. А домой-то под дождем идти неохота. Застрял я в приемной. Надо дождаться приличной погоды. Ну вот, град-то вроде в землю забился. Дождь пореже стал.

Выходит он на улицу. И пошел по лужам шлепать. Хорошо, туфли испанские, из натуральной кожи. Не промокают. Недалеко Боб ушел, уперся в толпу. Столько народу на площади застряло, и главное – сухие, под дождь не попали. Весь городок, наверное, на прогулку вышел. И орут так бодро нестройным хором:

– Мошенников к ответу!

«Чего тут, – думает Боб, – творится? Может, демонстрация против IPM началась стихийно?»

А вот и Рожко появляется. Может, объяснит, что творится, думает Боб.

Вадим улыбается так, словно радость нехорошую скрывает.

– А вот я интересуюсь, господин мэр, сможете вы меры принять, чтобы денежки наши вернуть?

– Какие денежки?

– Боб, – по-дружески обращается Вадим, сочувственно кивает и по плечу ладошкой хлопает, – банк наш «Дольче Вита» знаешь?

– Банк? – удивляется мэр. – У нас банк есть?

– Ну, – противно стонет Вадим, – ты же вроде тоже вкладчик.

– Я вкладчик?! Я об этом банке первый раз слышу. Это чего, фантик такой сработал? Офигенное событие. Мои деньги без моего ведома в банке оказались? Сколько, интересно?

– Лопнул этот банк, – говорит Рожко в полном расстройстве.

– Да не помню я ни про какой банк, – кричит Боб Вадиму на ухо, шумит толпа вокруг.

– А глянь, – отвечает тот, – документик посмотри. Управляющий банком добрый был, даже суммы проставил. Я все наши банковские билеты уже вытащил. Спирту будешь? – спрашивает еще до того, как Боб в его бумажки заглянул. А он сует несколько красивых листков с разноцветными разводами, с защитными полосками с гордым названием, которое даже светится.

«Блин, – думает Боб, – как я на это купился? Сорок процентов годовых в твердой валюте. Это же нереально!»

Там еще много текста, но он все пропускает. Сумма – 5 000 000 евро. Бобу плохо стало.

Вадим с фляжки колпачок свинтил, под нос ему сует. А Боба от запаха спирта мутит. Головой мотает, не хочу, мол.

– А-а-а чего случилось с банком?

– Обычное дело, – отвечает Рожко, уже спокойный, как танк на постаменте, – сбежала вся верхушка вместе с нашими денежками. Да ты управляющего должен помнить. Ким Илларион Анатольевич.

– Да, – кивает Боб, – помнить должен, но не помню ни черта. Даже когда деньги в банк вложил, не помню. Вот ведь фантик у кого-то убыточный попался. Или кто-то кучу «страз зла» растоптал в пыль?

И опять думает он, а хоть какие-то деньги остались? Плюнул Боб на все, в том числе и на фантеров, и на эту IPM, и помчался домой переживать. Рюкзак только проверил. «Кричащий камень», который со своего рабочего стола он при Легате стащил, не потерял ли?

Заходит дома в свой кабинет, осматривается. Очень ему хочется в одиночестве «камнем» заняться, даже присутствие Мари нежелательно. Камень как камень. Только черный очень, антрацитовый. И в отличие от угля твердый, как гранит, и разговаривает. Звуки все время издает, на невнятное бормотание похожие. Иногда скрипит невыносимо. А самое главное, даже Легат так и не выяснил, какие события этот «кричащий камень» вызывает. Они до сих пор со своей бандой пытаются язык этого камня расшифровать. А Боб считает, что не язык это, шум просто. Процесс какой-то в «камне» идет, вот и звучит. Расколоть бы его…

Берет он молоток потяжелее, размахивается – ка-ак бахнул по «камню»! Треск пошел невыносимый. Это ножка стола подломилась. Слышно, как дверь хлопает. Мари, наверное, вернулась. Тут резкая боль голову Боба пронзила. Будто гвоздь вбили в лоб. Как же я, думает он, ей сейчас скажу, что мы пять миллионов евро потеряли… И моментом прическа с головы слетела. Волосы сыплются, а «камешек» лежит на полу целенький и бормочет что-то ругательное. Вот и головная боль прошла. Ну что еще случится, думает Боб с тоской? Случилось. Мари встала посреди комнаты. Глаза заплаканные, взгляд бешеный. Но спокойно говорит:

– Что, ящер лысый, все хорошо у тебя, да? Сражаешься со всякими Легатами, до собственной жены дела нет никакого!

Ничего Боб не понимает.

– Ну ты чего это? – говорит.

– Я чего? – Вот теперь Мари взбесилась. – Я-то ничего. Я в полном порядке! – кричит она пронзительно. – Ты снова лысый? – спрашивает.

Боб в растерянности, думает, какая муха ее укусила?

– А знаешь, что случилось? Я у доктора была.

– Какого доктора? Ты заболела?

– Заболела? Ну, ты, блин, даешь. – Мари даже кричать перестала. – У него жена беременная, пятый месяц, а великий фантер, эта ящерица зеленая, даже не догадывается.

– Почему не догадываюсь, догадываюсь.

– Видали?! Он догадывается! Как ты себя гордо называл, щупальце будущего, трогающее настоящее? Ты у нас этот, Конан-разрушитель настоящего, да и будущего тоже. Ты знаешь, звероящер, что теперь я опять не беременная и никогда в положении не была и не буду. Понял, монстр лысый? Только несчастья и можешь возле себя рассыпать.

– Ничего не понимаю.

Мари замерла, посмотрела на Боба, как на пустое место.

– Да пошел ты, фантик ходячий, – бросила она зло и ушла из дома.