– Старая знает свое дело, – говорил Зурал маме, – в миг язык малому развяжет. Сто процентов сглазили сынишку. В больнице еще, должно быть врачиха.

Тёма не помнил больницу и не помнил когда и кто его сглазил. Да и как это, сглазить? Просто ему совсем не хотелось говорить. Он молчал, а когда чего-то хотел ныл. Пускал слезу. А теперь еще эти дурацкие сопли. Иногда, например у стеклянного домика, хотелось улыбаться. И сейчас, поняв, все случится как ему хочется, губы Тёмы скривились.

Малой приоткрыл дверь туалета. В комнате напротив огромное тело дяди Зурала, как гора, возвышалось на родительской кровати. Мама, склонившись к «подножью горы», что-то искала под огромным пузом толстяка. Сына видеть не могла, так как стояла на коленях спиной к входу. Дядя Зурал, запрокинув голову, сопел и повторял:

– Да, янтарная, так. Да! Моя ты янтарная. Так.

Тёма проскользнул мимо. На цыпочках прошел по коридору к входной двери. Проходя мимо кухни, заглянул. Папа, с поникшей головой, по-прежнему спал на табурете.

Конец ознакомительного фрагмента.