– Ты слишком много выпил, Бакур.

Низкий, грудной голос. Предупреждающий, вибрирующий, пугающий.

Тот самый!

Нет, не может этого быть! Не может! Разве судьба так жестока?!

И тут же понимаю: да, именно так. Ни в каком он не в Лондоне.

–Манкиров, – шепчу себе под нос.

Сердце мигом уходит в пятки. Холодеют руки. Я медленно поднимаюсь, отряхиваюсь.

И когда мы проплываем под мостом, и палубу озаряет подсветка, я вижу, наконец, его красивое хищное лицо.

Дмитрий. Манкиров. Тот, что предпочел мне, влюбленной в него по уши серой мышке, пьяную тусовщицу, зато дочку родителей почти настолько же богатых, как его семья. Тот самый, который когда я, унижаясь, умоляла его дать мне шанс, всучил мне деньги на аборт и вышвырнул меня из своей богато обставленной спальни и жизни, будто я была подзаборной девкой без чувств.

Как же так… Может, не узнал? Я с тех пор отпустила волосы, смыла краску с волос… Набрала немного. Не станет же он хранить в памяти случайное увлечение, которому растоптал сердце? Вряд ли помнит, как я его обожала… Как ждала его, как была готова отдать ему всю любовь мира и всю себя.

Как готова была простить все… Почти все. Не приказание убить нашего ребенка. Такое не прощают.

.

Изменился. Взгляд тяжёлый. Если позволяет себе так вести с этой богатой и властной сволочью, значит, ещё влиятельнее – и это страшно. От Манкирова всегда веяло силой, а теперь – какой-то концентрированной мощью.

Я и забыла, какой он высокий и громадный.

Армянин отбирает у Манкирова свою руку – скорее, Дмитрий сам отпускает, – и что-то шепчет себе под нос, но не возмущается. Только смачно плюет за борт и спускается вниз, покачиваясь от опьянения.

– Спасибо, – шепчу я, пряча лицо за подносом.

– Повезло, – усмехается Дмитрий, подходя ближе. – Как низко ты пала, Аля.

Меня зовут Алина. Никто не звал меня Алей, кроме него! С тех пор, как мы расстались, я никому не позволяла так сокращать мое имя!

Помнит! Это открытие выбивает у меня почву из-под ног.

И возразить нечего. И правда, я и раньше ему была не пара, а теперь тем более. Восемь лет назад он – сын богатых родителей и я – скромная девушка из провинции, учащаяся на бюджете, – и так смотрелись смешно. Теперь же… Прислуга. Какой позор.

– Деньги того стоят, – хмыкает он, словно ему все со мной понятно. – Много зарабатываешь?

– Это разово, – начинаю оправдываться я. – Верка попросила ей помочь.

Я злюсь на него, на себя, на судьбу. Хочется рыдать. Ну почему именно Манкиров?! Такое унижение!!!

– Ну, всяко лучше работы в каком-нибудь музее или на подвальных курсах для стариков, – поднимает лицо к небу мужчина.

Его профиль, острый, будто режет небо. В темноте светится белоснежный воротник перехваченной черным галстуком рубашки. И запах… древесные ноты и мускус.

У меня предательски заходится сердце. Ненавижу. Ненавижу!

И о профессии моей – искусствовед – помнит. Походя посмеялся, как обычно. Он и раньше на меня свысока смотрел. Говорил, что если буду с ним, зарабатывать и не понадобится.

Да с чего бы меня уважать, да?

– Мне пора идти, – нахожусь я, наконец. Сердце бьётся о ребра молотом.

– Бросай это, – вдруг говорит Манкиров. – Умная же была девчонка. Даже в чем-то талантливая.

Как он смеет ещё мне и советы давать?

– Как я зарабатываю на хлеб себе и своей семье, вас волновать не должно, – тихо огрызаюсь я. Хорошо, про ребенка не сказала, вовремя язык прикусила.

– Действительно, – усмехается он. – Ты и трахаешься за деньги, как твоя подружка? Тоже разово?

Слезы на глазах. Так вот что он думает! Что мы проститутки, что я… Господи!

Я бросаюсь к нему, заношу руку для пощёчины, но Манкиров ловит ладонь у самого лица и снова улыбается. Глаза в темноте блестят. Мне становится страшно. И сразу я вспоминаю, каким он был со мной – жёстким, контролирующим каждое движение, хищным, владеющим… Пот, сила и темнота. Он просто держит меня за руку, горячие пальцы как тиски, а я вся дрожу, вспоминая те ночи, словно и не было этих восьми лет, и он только вчера…

– Дура ты, Аля, – спокойно говорит Манкиров, а в его глазах пляшет непонятно откуда взявшееся пламя. – Все ещё симпатичная, но такая дура. Ты меня разочаровала.

– Отпусти! – шиплю.

– Так хочешь присоединиться к Бакуру и Вере твоей? Они сейчас заняты.

Я вырываюсь, но он хватает меня за талию, прижимает к своей груди. Он тоже возбуждён, или мне только кажется? Неужели он ждёт, что я стану… Как раньше, когда на всё ради него готова была?

– Мне все равно, что ты подумал, я не… – Слово "шлюха" не срывается с моих губ. – Пусти, а то я буду кричать.