Ирина:
Я всегда чётко знала, чего хочу от жизни.
Большой дом за городом. С ухоженной зелёной лужайкой и крытым бассейном.
Любящий муж. Брюнет с голубыми глазами: рост 180 см, вес 80 кг. Ну, плюс-минус.
Двое детей. Мальчик и девочка, естественно.
Собака. Нет, две собаки. И чтоб никаких тявкающих мосек. Только лабрадоры, только хардкор!
Летом мы будем жарить барбекю во дворе. А зимой — сидеть у камина все вместе.
Классно, да?
Только вот жизнь решила по-своему. Красной пастой она внесла коррективы в мои идеальные планы, перечеркнув всё крест-накрест.
Что мы имеем по итогу?
Мне 34.
В анамнезе у меня несколько серьёзных романов и в два раза больше несерьёзных.
Штамп о разводе в паспорте. И три неудачных беременности в медицинской карте.
Как вишенка на торте — практически нулевая вероятность зачать естественным путем.
В общем, похвастаться в соцсетях нечем от слова "совсем".
Я устала ждать ту самую Любовь с большой буквы.
Возможно, её просто не существует.
Или существует, но только не для меня.
Я возвращаюсь домой. С собой у меня чемодан, полный разочарований, и теплящийся огонёк в сердце — маленькое заветное желание.
Я хочу ребёнка!…
Пролог
Лето 2012 года
Ирина
Медленно иду по белой ковровой дорожке, уложенной на аккуратно подстриженном газоне. По обеим сторонам от меня ровные ряды застеленных белоснежными скатертями столов.
Я смотрю только вперёд. Там арка. Она обильно декорирована кремово-персиковыми розами вперемешку с вьющимся зелёным плющом. Такие же точно розы собраны в небольшой букет, который я прижимаю сейчас к груди.
Засмотревшись, слегка сбиваюсь с шага. Роняю взгляд себе под ноги, на острые носы серебристых туфель, обшитых стразами и переливающихся в солнечных лучах, словно драгоценные камни.
Жмурюсь довольно. Красота неземная…
Поднимаю глаза. У алтаря — крепкая мужская фигура в тёмном костюме. Он стоит ко мне спиной, поэтому я не вижу лица. Только широкие плечи, которые так и угрожают разорвать по швам ткань его пиджака.
Спускаю фокус ниже. Узкие бёдра. Атлетичные ягодицы, отчётливо угадывающиеся под полотном брюк. Он отставляет локти в стороны, как будто перестёгивает пуговицы.
Я уже совсем близко. Уверенно делаю следующий шаг. Ещё один. Мне хочется бежать к нему со всех ног, но я сдерживаюсь. Невесте такое непозволительно. Задираю подбородок выше.
Заношу правую ногу вперёд и… неловко запутавшись в многослойных складках своего воздушного платья, теряю равновесие. Коротко взвизгнув, выпускаю букет из рук и… падаю!
Темно. Безуспешно пытаюсь вернуть неотвратимо ускользающее видение. Хмурюсь недовольно. Чёрт!
Открываю глаза медленно. Непонимающе пялюсь в потолок. Твою мать, где это я?
Блин, как пить хочется. Поворачиваю голову налево. Рядом дрыхнет Алёна. Она сладко посапывает, обняв обеими руками подушку.
Выдыхаю. Я дома у Алёхиных. Родители Алёны ночуют на даче. По сути, мы здесь одни.
Накануне вечером мы организовали что-то вроде прощального девичника.
Ну как, мы… Я! Алёхина ни в какую не хотела праздновать наше скорое отбытие в город на Неве. Она вообще как будто не хочет ничего афишировать.
Но я встала в позу. Как это не тусануть напоследок?
После непродолжительных посиделок в баре, мы направились в караоке.
Покашливаю, мучительно морщась. Кажется, я сорвала голос. Не стоило петь ту песню… Не мой регистр.
Прикладываю руку к горлу. Сейчас бы молочка тёпленького…
Осторожно перекатившись на бок, спускаю с кровати сначала одну ногу, потом вторую. Ступни утопают в мягком ворсе ковра.
Стараясь не шуметь, медленно передвигаюсь по комнате. Ручка двери слегка щёлкает под нажатием моих пальцев. Непроизвольно кривлю лицо.
Оглядываюсь на лежащую в кровати подругу. Она даже не пошевелилась. Спит без задних ног.
Так же, наощупь, спускаюсь на первый этаж. Лестница немного поскрипывает в такт моим шагам.
Слабый отблеск луны из окна позволяет разглядеть лишь очертания предметов на кухне.
Делаю широкий шаг туда, где по моим предположениям находится холодильник.
Аучч! В темноте сильно ударяюсь коленкой об угол стоящего в центре кухонного островка.
Ауч! Чертыхаясь, прыгаю на здоровой ноге. Дурацкая хреновина. А-а-а!
Внезапно зажёгшийся свет ослепляет до белых мошек в глазах.
Сонный голос Серёжи:
— Ты чего тут?
Он стоит на пороге в одних пижамных штанах на резинке. Зевает широко, рискуя вывернуть при этом челюсть.
— Тихо ты, — шикаю на него, держась за повреждённое колено.
Ловлю его странный вгляд. Тут же забываю о ноге. Дёрнувшись, прикрываюсь руками. Пытаюсь натянуть низ чересчур короткой футболки.
Громким шёпотом верещу:
— Выключи сейчас же. Выключи! Серёжа, блин! Я не одета!
Он тянется к выключателю. Ловлю промелькнувшую на его лице косую улыбку.
— Серёжа! Ну, не смотри!
Комната погружается в мрак. До меня доносится тихое:
— Чего я там не видел.
Сердце колотится. Отпускаю край футболки.
Прокашлявшись, севшим голосом:
— Я это… молока хотела. У вас есть?
Молчит.
— Молока?
— Ага. Голос вчера надорвала.
— С печеньем? — чувствую, что он улыбается.
— Просто молока, — сердито. — Если нет, то нет. Я пойду.
— Погоди! Будет тебе молоко.
Босыми ногами шлёпает к холодильнику. Свет из открывшейся ненадолго дверцы очерчивает чёткими линиями мышцы его пресса. Бицепс правой руки напрягается, когда он тянется, чтобы достать пакет с молоком с верхней полки.
Спортсмен, ссс… Зажмуриваюсь. Раскрытой ладонью беззвучно шлёпаю себя по лбу.