Нет, наверно, стоило обсудить кто где ночует и прочие мелочи совместного проживания. Но я была без сил. Глаза слипались, тело требовало покоя. Желательно, в мягкой и теплой постельке.

Так что, спокойной ночи, Райнхарт Торгорн. Сегодня на ночь кровать моя.

Мой жених придерживался иного мнения, и я, к собственному удивлению, была благодарна ему за это.

Первый раз я проснулась посреди ночи. Меня разбудила гроза. Молнии сверкали за окном яркими вспышками. Бушевал ветер. Кто-то во дворце забыл закрыть створку, и та билась о проем с каждым порывом.

Гром гремел так низко, словно сами небеса стучались в комнату. А ведь над нами имелся еще один этаж. Что же слышали слуги, чьи комнаты располагались под самой крышей?

От грохотов за окном стало неуютно. Я не боялась грозы, но быть одной в непогоду тоскливо. В такие мгновения одиночество всегда ощущалось острее.

Но в этот раз я была не одна.

Райнхарт обнимал за талию. Спиной я чувствовала, как мерно вздымалась его массивная грудь. Он дарил мне тепло, спокойствие и ощущение безопасности. Словно рядом с ним ничего страшного не произойдет.

Невольно я задалась вопросом правда ли он мог защитить меня от всех бед? Или это только иллюзия?

Может я всего-навсего испытывала внезапный прилив нежности к принцу из-за всего случившегося?

Мы были близки, мы соединили наши магии. Ритуал породил между нами нерушимую связь. Этой ночью я и Райнхарт поженились, как когда-то женились чародеи.

Это уже потом придумали свадебный обряд — формальность, не затрагивающую магию. Девушка меняла фамилию, переходила из одной семьи в другую. Свадьба сливала доходы, а не магию.

Так что будет вполне законно назвать поутру моего жениха не женихом, а мужем.

Яркая вспышка молнии осветила край моего сундука. Следом раздался гром, но для меня он прозвучал как будто вдалеке. Все мое внимание захватила Миракс.

Нет, драконица все еще сидела в сундуке. Пока не будет снята печать, она не сможет выбраться на свободу.

Миракс ничего не угрожало. Фамильяры — волшебные существа и могли подолгу, как джины, находиться в запертых помещениях. Они пили и ели только для удовольствия, а не для жизни.

Тем не менее держать драконицу взаперти неправильно. Я понимала это. Но другого варианта удержать её при себе я не знала.

Если бы не «перебежавший» ко мне Тиарант, я бы с легкостью заключила с ней контракт. Но, увы, я не по своей вине занята чужим драконом. Чародей может носить только одну метку фамильяра.

Но я не могла упустить Миракс. Если от чародея убежал фамильяр, то другой уже не придет.

Правда, я не знала захочет после такого пленения Миракс быть моим фамильяром? И если да, то как уговорить ее подождать, пока я освобожусь от Тиаранта? Чем задобрить?

Я беспокойно заерзала. Мне стало стыдно и грустно одновременно. Я не знала, что делать.

— Чего не спишь? — раздался над ухом тихий голос Райнхарта.

— Гроза разбудила.

Говорить о своих сомнениях и страхах мне не хотелось, а вот кое-что выяснить было бы интересно.

— А как ты заключил контракт с Тиарантом?

Принц хмыкнул.

— Я не позволил ему сожрать меня.

Я невольно обернулась, чтобы посмотреть в лицо Райнхарта. Шутил ли он или говорил правду?

— Да, это так, — он понимающе улыбнулся. — Тиарант хотел сожрать меня.

— О, расскажи, — я перевернулась на другой бок и теперь мы лежали лицом друг к другу.

— Это было забавно, — хмыкнул Райнхарт и начал рассказ. — Я рос болезным ребенком. Иногда месяцами не выходил на улицу, меня часто лихорадило. Целители считали, что у меня слабое здоровье от природы. Никто не верил, что это отголоски моей внутренней борьбы с темной магией. Ты же знаешь, темных магов в Висталии почти нет.

Истинная темная магия — не подарок богов, как это было в империи у археев. В Висталии она имела другое, демоническое происхождение. Темная магия коварна, от нее можно сгореть внутри. Она всегда пытается все подчинить себе.

Трудно представить каково же было бороться с ней маленькому ребенку без помощи посторонних.

— Из-за моего здоровья весь двор считал меня слабаком. Даже собственный отец. Слабак. Только это я и слышал от него. Лишь матушка принимала таким, каков я был. Мне же не нравилось быть слабаком. И я решил все исправить.