— Ты мне зубы-то не заговаривай, — решительно оборвал его я. — Прогуляться он любит. Взад-вперед вдоль нашей общаги, да.

— Да ну что вы, в самом-то деле! — повторил Гоша, снова сменив выражение своей морды, на этот раз на притворную обиду. — Честное слово, я просто прогуливался неподалеку! А что возле вашего общежития — ну девушка здесь прошла симпатичная, я и не удержался, проводил ее! Разумеется, только взглядом, не подумайте чего дурного.

— Что же дурного в том, чтобы проводить понравившуюся девушку, если она не против? — насмешливо переспросил я.

— Да нет, нет, конечно же, ничего, просто… эээ… просто, ну… — похоже, Гоша в очередной раз запутался в своих легендах и тупо замолчал, уставившись на меня и как будто бы ища в моем лице поддержки.

«Да, братец, хреновенький из тебя аферист-то», — подумал я про себя. «Смыться с бабками как следует не можешь, запутать следы тоже, людей выслеживаешь так, что только слепой тебя не заметит, правдоподобную версию — и ту придумать не в состоянии! Да любой школьный хулиган тебя обставить может в каждом из этих дел. Как же ты в банду-то попал, болезный? Не иначе на крючок тебя посадили за какие-то грехи…»

Вслух я, разумеется, ничего из этого Гоше не высказал. Но, судя по всему, Пегас по моему выражению лица понял, что он выдал себя с потрохами, и теперь он имел вид крайне растерянный и сконфуженный. Ежу было понятно, что возле общаги он трется с целью выследить меня или Сеню с Левой. Но признаться в этом напрямую означало для него сдать себя с потрохами. Как говорится, признание — царица доказательств.

А делать этого он ни в коем случае не хотел, потому как находился в крайне невыгодном для себя положении. Никаких дружков-бандитов сейчас поблизости не наблюдалось, а в режиме «один на один» он мне не то что проигрывал — он даже не начинал играть. Я бы прижал его к асфальту за одну секунду, и он это прекрасно понимал, потому и не пытался рыпнуться, ожидая, что будет происходить дальше.

— Ладно, — выдержав продолжительную эффектную паузу, проговорил я, глядя ему прямо в глаза. — Значит, Гоша-Пегас или как там тебя по-настоящему, не знаю, слушай меня сюда внимательно.

— Да, да, — залепетал Гоша, всем своим туловищем устремившись в мою сторону. Само внимание! — Я слушаю вас!

— Ты, Гоша, заварил очень нехорошую кашу, — начал я. — И даже если заварил ее не ты, то именно тебе придется стать ее первой жертвой.

— Что вы имеете в виду? — побледнел Гоша.

— Я имею в виду, — отчеканил я с интонациями следователя, заполучившего в свой кабинет опасного рецидивиста, — что твои дружки, когда кипиш начнется, от тебя первого избавятся. Ты для них — шестерка, исполнитель, винтик. А винтики нужны только на время конкретной задачи. Потом их утилизируют. Я ясно излагаю?

Гоша молча сглотнул, продолжая с тревогой глядеть на меня.

— Ну так вот, — продолжил я, насладившись произведенным эффектом, — Сейчас для тебя есть только один шанс выбраться из всей этой клоаки целым и невредимым.

— Какой? — робко пискнул Гоша.

Я снова помолчал и ответил:

— Ты должен слить то место, где собираются участники вашей шайки-лейки.

— Но я не могу, — взмолился Гоша. — Как же я… они же меня… ну вы же понимаете, что…

— Я понимаю только одно, — отрезал я. — Если ты даешь эту информацию, твоих дружков тут же накроют, но тебе дадут уйти и даже не вспомнят о твоем существовании. Ну а если ты ее не даешь — дружков-то твоих все равно накроют, и скорее рано, чем поздно. Ниточки уже ведутся непосредственно к ним. Только вот в этом случае ты пойдешь по этапу вместе с ними и отмотаешь на полную. Да плюс еще добрые люди могут подсказать твоим друзьям, что это именно ты навел милицию на их дружный коллектив. Ну так что, какой вариант тебе больше нравится?

На Гошу-Пегаса в этот момент было больно смотреть. Он ничем даже отдаленно не напоминал того самоуверенного мошенника, который подсел к нам с ребятами на ипподроме. Его глазки забегали, руки затряслись еще сильнее, а на лбу выступила нервная испарина. Что и говорить, выбор у него был не из приятных. Либо тебе дают уйти, но ты чувствуешь себя козлом и вообще не исключено, что спустя годы тебя найдут — в бандитском мире для таких преступлений не существует срока давности, либо ты отправляешься за решетку, за которой тебя опять же могут укокошить свои же. Ну а с другой стороны — кто его заставлял выбирать себе такую жизнь? Уж не говоря о круге общения…

Видимо, по итогам тяжких раздумий о своей нелегкой судьбе Гоша решил, что отсрочка приговора все-таки лучше, чем его непосредственное приведение в исполнение.

— Я согласен, — негромко, но решительно проговорил Гоша-Пегас. — Я все расскажу.

Гоша Пегас, судя по всему, оказался впечатлительным малым. Во всяком случае, тот небольшой актерский текст, который я экспромтом выдал ему, приправив суровым и решительным выражением лица, уж точно произвел на него неизгладимое впечатление. Мне даже показалось, что он решил для себя, будто я его и вправду могу в любой момент достать хоть из-под земли, а значит, со мной лучше не то что не конфликтовать, но даже особенно и не спорить.

Хотя, если вдуматься, то ничего удивительного в этом Гошином восприятии и не было. Человеком он был явно ведомым. К тому же, по всей видимости, чем-то он перед теми бандитами сильно проштрафился, а уж напугать такие товарищи во все времена умели хорошо. Да и неизменная чекушка во внутреннем кармане старенького пальто тоже наводила на мысли как минимум о некоторой нерешительности и тревожности — иначе с чего бы нестарому еще человеку, занятому пусть нечестными, но делами, постоянно прикладываться к бутылке? Тем более что на обычного выпивоху, для которого в этом заключается весь смысл его жизни, он похож вроде бы не был.