Захарка быстрее других пришёл в себя и предложил всем вместе сходить на ржаное поле, уверяя, что Полудница любит гулять по полям, он сам слышал, как тётка Дуся тётке Марье рассказывала.

– Да-а-а… а она нам башки косой отрежет, – забоялся Лопух

– Не дрейфи, назад приставит, ещё красивше станешь, – ответил Захарка, хотя и слегка дрогнувшим голосом.

Надо же, какой смелый. Ну он и старше Мишки на целых два года.

Они ещё немного постояли, поспорили, потом двинули по дороге к полю, но не успели пройти и тридцати шагов, как услышали позади захлёбывающийся младенческий плач, такой знакомый, что Варька застыла столбом.

– Братик орёт! – в мгновенье ока определила она, повернулась волчком и кинулась обратно к риге.

Митька лежал на том же самом месте, на траве, где его оставила Варя. Выпростал из пелёнок руки, кричал, сморщив маленькое личико. Она подхватила его на руки и разревелась, на этот раз от радости. Смахнула с пелёнок приставшие соломинки и что есть духу помчалась домой. Если мамки нет, то повезло считай.

Мать оказалась дома, сидела за столом и ела холодную варёную картошку. Видно, пришла она недавно, потому что только глянула сердито и ничего не сказала.

– Я только на минуточку остановилась, руки устали, – пролепетала Варя, переводя дух, – Митенька тяжёлый.

Ей и правда показалось, что Митька стал тяжелее, будто за час он прибавил фунт-другой.

– Давай сюда… – Мать отодвинула тарелку и взяла кричащего Митьку.

Братик замолчал, стал жадно сосать грудь. Вдруг что-то сильно ударило в ставни, как будто бросили камень. Митька вздрогнул, захныкал, засучил ножками.

– Мальчишки озоруют, – морщась, сказала мать.

Она вгляделась в личико Митьки, открыла ему пальцами рот и охнула: из розовых дёсен выглядывали два зубика, беленьких, как сахар.

– Ты кого принесла?! – закричала мать, бледнея. – Митенька где?!

У Варьки сердце упало. Неужели чужого ребёночка взяла? Обмирая от страха, она подошла к матери и пристально посмотрела на младенца. Да Митька это, кто же ещё. Глаза те же, нос, губы. И пелёнки-распашонки его.

– Мамка, ты чего? Это Митенька, посмотри!

Мать поспешно развернула пелёнку, ощупала Митины ручки-ножки и немного успокоилась.

– Померещилось…

Варька сжалась в комочек, лежала не шевелясь, чтобы мать с отцом не догадались, что она не спит. Зачесался нос, но она терпела, только жмурилась.

– Никогда я не слыхала, чтобы у маленького дитяти зубы выросли. Месяц ему, всего-то месяц, – горячо шептала мать. – Утром кормила – не было зубов, а домой пришла, чую, что кусает. Как посмотрела… И волосы у него как будто темнее и глаза не такие. У Митеньки серые, а у этого с золотинкой. И плачет, и плачет, как будто Полуночница его изводит… кое-как успокоила. А ведь такой спокойный был.

Отец завозился на лавке, двинул чашкой.

– Выдумаешь тоже, Акуля. Я слыхал, что и рождаются детки с зубами. А тут выросли… ну и что же, бывает.

– Да не он это, – заплакала мать, – похож, а не он. Варьку пытаю – молчит. Небось с девчонками гуляла и перепутала младенца. Зинка недавно родила, её малец, верно.

– Скажешь ещё! У Зинки чёрный парнишка, совсем не похож на нашего.

У Варьки зубы застучали от страха. Неужели Полудница подменила братика? Что теперь делать?

Почти не спала Варя, насилу утра дождалась. Пока мать возилась у печки, выскочила из дома и к Захарке побежала. Он умный, всё знает.

Подняла маленький камешек, бросила в крайнее окошко, завешенное дырявой тряпкой. Выглянул Захарка, увидел Варьку и через минуту вышел на крыльцо.

– Чего тебе?

– Мамка говорит, что Митька непохож, – выпалила Варька.

– На кого? – не понял Захарка.

– На себя. Говорит, что не Митька это.

– А-а-а, вот оно что… – Он задумался, покусал губу. – Я слышал, что Полудница подменивает ребёнков. Заберёт человеческого, а своего подсунет. Смотрит баба: вроде её ребёнок, а вроде и не он. Вдруг и Митьку подменила?

Варька зашмыгала носом: жалко братика! Неизвестно где он теперь, ревёт без мамки. Надо настоящего Митьку выручать, а Полудницыного вернуть.

Дождалась Варька, когда мать с отцом уйдут, вытащила младенца из зыбки, пригляделась… А ведь и правда, не Митька это: глаза с золотинкой и косят немного. Смотрит Варя, смотрит, а младенчик потянулся ручкой – и цап её за нос, да больно-то как! А сам смеётся нехорошо.

Подхватила Варька ребёночка и выскочила с ним за порог. Пришла на ржаное поле, села под дерево, что неподалёку росло, младенца рядом положила и стала ждать.

Долго сидела. Солнце высоко поднялось, палит-жарит так, что мочи нет, знойное марево у земли переливается, колышется. Вдруг видит: женщина появилась, не идёт – плывёт, белое платье развевается. Волосы распущенные цвета спелой ржи, на голове венок из колосьев и цветов полевых.