– Какая же ты тугая, - шипит он.
– Тебе не больно?

Ласковое беспокойство в его голосе топит мне сердце. Он уже готов сорваться. Но все еще держится. Потому что боится за меня.

– Нет, - честно признаюсь я.

Я никогда не была с мужчиной, даже близким к размерам Матвея, и чувствовать его внутри себя просто невероятно.

– Мне хорошо.

Он убирает влажные волосы с моего лица, и его прекрасные, бездонные глаза встречаются с моим взглядом.

– Лана… - хрипло выдыхает он, прежде чем сладко накрыть мой рот своим.

Я сжимаю его волосы в кулаке, потеряв терпение.

Я отвечаю на поцелуй, и все напряжение, копившееся между нами, накрывает нас взрывной волной страсти.

Когда Матвей разрывает поцелуй, мы оба едва ли можем дышать. Сердце бьется так сильно, будто вот-вот выпрыгнет из груди.

– Давай же, отпусти себя, сделай так, как тебе хочется… Мне точно понравится, - я хочу видеть, как он полностью теряет контроль над собой.

– Зря ты это сказала, - предупреждает он.
– Если я сделаю так, как мне хочется, ты еще несколько дней не сможешь нормально ходить.

– Оно того стоит.

Матвей выходит почти до конца и входит обратно, до упора, резко и сильно. А потом еще раз. И еще. И еще.

Я не сдерживаю стонов, периодически срываясь на крик, и Матвей увеличивает темп и амплитуду. В конце концов, я не хрупкая фарфоровая кукла. У него не получится меня сломать - не таким способом, по крайней мере.

Глаза закатываются от удовольствия, но я стараюсь держать их открытыми, чтобы видеть Матвея. Он выглядит как безумец, и это мне крайне льстит.

Я беспорядочно часто кричу его имя.

Я могу думать только о нем.

Матвей захватывает меня целиком, как не удавалось ни одному мужчине.

– Я не смогу долго держаться, малыш.

Его темп остается просто бешеным, и я не хочу, чтобы он сдерживал себя. Но я прекрасно понимаю, что Матвей не позволит себе сорваться первым. И от одной этой мысли я оказываюсь почти на грани, так близко…

– Теперь ты моя, - рычит Матвей, и его слова сладкой вибрацией отдаются по всему телу. Его собственничество заставляют меня вздрогнуть и сорваться-таки в крышесносный оргазм.

Наслаждение оказывается настолько сильным, что граничит с болью. Я впиваюсь ногтями в плечи Матвея. Я сжимаюсь на его члене быстро и судорожно, словно не желая, чтобы он себе хотя бы мысль позволит о том, чтобы отстраниться.

Чуть сощурившись, я наблюдаю за Матвеем: его голова откинута назад, мышцы шеи напряжены, словно он хочет что-то сказать, но не может.

– Лана, ты очень горячая, - стонет он и, двинувшись еще пару раз, тоже наконец кончает.

Пока удовольствие постепенно утихает, я понимаю, что теперь никогда не забуду то, насколько сильно Матвей меня хотел. Ни один мужчина никогда так не терял себя из-за... меня.

Матвей помогает мне перевернуться на спину, прижимая ближе к себе.

Вымотанная собственными ощущениями, я стараюсь не шевелиться.

– Лана… не ускользай от меня больше. У меня нет сил бегать за тобой, но я все равно буду. Ты мне слишком нравишься.

Я хихикаю, как глупая девчонка.

– Тебе, наверное, будет больно, - с сожалением выдыхает Матвей, поглаживая мои бедра.

Я тяну к нему руку, чтобы пригладить непослушные волосы.

– Почему ты так зациклился на этом?

– Обычно я делаю женщинам больно. Слишком большой, чтобы доставить удовольствие.

– Для меня, знаешь ли, в самый раз, - весело дразнюсь я.
– Матвей, мне было очень хорошо. Не знаю, с какой стати ты решил, что мне будет плохо.

Он недоверчиво выгибает бровь, словно думает, что я преувеличиваю.

– За жизнь я дважды состоял в относительно серьезных отношениях, - объясняет Матвей.
– Один - сразу после школы, другой - ближе к окончанию университета. Ни одна их моих девушек не получала особого удовольствия от секса.

– Дай угадаю. Они были очень миниатюрными?

Матвей кивает.

– Да. В конце концов оказывалось, что между нами просто нет нужной химии.

– И когда же ты все-таки нашел ту, кто оценила твои... эм... достоинства?
– с любопытством уточняю я.

– Никого я не находил.

– Что?

– До сегодняшнего дня в моей жизни не было такой девушки.

– Неужели они все…

– Так, больше никаких обсуждений других женщин в этой постели. Я ни с кем не спал очень давно, ясно? Я был слишком занят, чтобы заводить новые отношения.