— Всегда хотел быть офицером!

— Врешь, Громов! — Кикоть стукнул кулаком по столу. — Что ты мне тут байки рассказываешь?! Я наводил о тебе подробную справку. Не было у тебя никакого стремления становиться офицером советской армии. Не было!

— Ну да, да… Знаю. Вы, товарищ майор свой нос засунули даже ко мне домой. Звонили матери, наверняка и отца искали, да? Жаль, не нашли, да? А еще в институт звонили, делали запрос на все, чем я занимался. Так я никому и не говорил, что хочу стать военным. Дети что, не могут скрывать от родителей свои желания?

Кикоть посмотрел на меня раздраженным взглядом, но быстро успокоился.

— Я вот все понять не могу. Если у человека есть талант к чему-то, его непременно нужно развивать. Откуда ты так хорошо стреляешь, если стрелковый тир никогда не посещал? На охоте не был… Как ты это объяснишь?

— Не знаю. Талант, от природы.

— У-у… Ну, конечно. А знание боевых искусств? Ты ведь не ходил на секции, да их в Батайске и нет толком. Я проверял. Самому научиться владению боевыми техниками невозможно!

— Если есть желание, все возможно! — парировал я. — Ну, в пределах разумного, конечно. Что еще выглядит подозрительно? Умение хладнокровно действовать в сложной обстановке?

— Хороший пример. Тоже сам научился?

— Не знаю, сколько себя помню, всегда думал головой, держал эмоции под контролем. Все получалось само собой, лучше, чем у других…

Кикоть секунд двадцать молчал, шурша бумагами. Чего там только не было, в основном все рукописное.

— Знаешь, что странно?

— Полагаю, в работе военного контрразведчика странным кажется все?

— Громов, не беси меня! Я не про это!

— Я вас слушаю, товарищ майор! Говорите!

— Вот был человек, молодой парнишка, ничем особо не интересовался. Ну, кроме шахмат и прочего, несерьезного… Жил с мамой, без отца. Учился вроде и хорошо, но звезд с неба не хватал. Закончил школу, но вместо того, чтобы идти в армию, взял и поступил в институт. И вдруг, ни с того, ни с сего, за какую-то ерунду, которую можно было бы решить с привлечением в дело родителей, ты вылетаешь из учебного учреждения и сам, добровольно идешь в армию. Причем, судя по результатам прошлых медицинских комиссий, в особенности у психолога, ты в армию не хотел. Боялся Афганистана, боялся войны. А потом, на медкомиссии сборного пункта ты показываешь невероятные результаты. Будто два разных человека за одной внешностью. Это как?

— А очень просто, — невозмутимо ответил я. — Повзрослел, передумал. Какова же ваша версия, товарищ майор?

— Моя версия… — Кикоть посмотрел мне прямо в глаза. — Что ты не тот, за кого себя выдаешь!

— Ну, это не новость. То же самое мне говорил мой первый командир роты, капитан Воронин.

— Ты меня не понял, Максим! — он улыбнулся, словно голодный шакал, увидевший кусок свежего мяса. — Я считаю, что ты двойник! Двойник настоящего Громова!

Признаюсь, после услышанного, я впал в ступор. Такого я не ожидал.

— Да-а… — протянул я, чуть усмехнувшись. — Вот это фантастика! Да вам бы, товарищ майор, книги писать. У вас это хорошо бы получилось, с такой-то фантазией.

— Но я не пишу книги, я работаю в комитете государственной безопасности! Уже тринадцать лет.

— Подскажете координаты, где людей клонируют? Или где двойников готовят, я бы с удовольствием посмотрел на своего двойника. Следуя вашей логике, куда же я дел настоящего Громова? В подвале института в стену замуровал? Кирпичами заложил? Я вам по секрету скажу, еще и заминировал, чтобы такие как вы туда не лезли. Тьфу!

— Громов! Твою мать! Помни, с кем ты говоришь!

— Я помню. С сотрудником КГБ СССР?

— Именно. И при этом я являюсь одним из лучших сотрудников отдела и всего управления.

— Это хорошо, поздравляю! Ну, тогда обоснуйте ваше смелое заявление, а то как-то это непрофессионально выглядит!

— Ишь ты, Громов… Языкастый какой! Этому тебя в ГРУ научили?

— Нет. Я таким всегда был. Но в вашу сыскную деятельность это не вписывается, да?

— Не язви, Громов! Терпение у меня не безграничное! Я могу тебя закрыть очень надолго!

— Без доказательств? — я поднял бровь. — Интересно, с удовольствием на это посмотрел бы!

Снова повисла продолжительная и напряженная пауза.

— Я вот не пойму, ты чего такой бесстрашный? Хочешь проблем с самой влиятельной структурой во всем СССР? Это нужно быть дураком, чтобы на такое пойти!

— А я и не иду. Это вы мне навязываете. Выдаете желаемое за действительное! Раз уж объявили во всеуслышание о моем задержании, так потрудитесь объяснить, где же это я изменником стал?