Странная это штука — сны. То ли мудрецу снится бабочка, то ли он ей... Кто кого выдумал? Пригрезились ли герою драконы в пылающей лаве жидкого металла, или это он сам пригрезился огненному чародею? Кто смешал причудливый забористый коктейль из реалий рабочего металлургического комбината, бытия чародея и... мечты о несбыточном?
Часть 1.
Часть I
Гила
***
Сон был беспокоен. Он ощущался как нечто зыбкое, но в то же время опутывал прочной липнущей к лицу и рукам паутиной.
“Иди ко мне… Ты все равно придёшь… Зачем откладывать то, что должно случиться?”
И действительно, зачем? Мрак, струящийся в тишине спальни давно просочился в трещины расколотой души. А для таких как она, для тех, кто может, расколотая душа становится причиной многих бед, из которых черное безумие еще не самое страшное.
“Это совсем не страшно. Приходи. Я попробую убрать твою боль.”
“А цена?”
Не нужно задавать таких вопросов, если заранее знаешь ответ. Она не боялась этого голоса во мраке, тем более, что предлагал он нечто настолько соблазнительное, что ее стойкость подвергалась суровому испытанию. Мрак всегда выбирал таких, у которых всего в избытке — характера, воли, совести, темперамента. Выбирал тех, кто горел страстями чуть более высокими нежели алчность или власть или сладострастие. Искатели истины, фанатики до определенной степени, вот кто был нужен. Те, кто могут насытить его собой и привести других.
“Ты спрашиваешь о цене? Не так дорого за то, что я собираюсь дать…”
Недорого, нет. Часть души за возможность познать экстаз творения. Стать демиургом собственного маленького мира.
Она подумала о тех, кто уже поддался и стал его добычей. О том, как исследуя их творения, натыкалась на границы.
“Ну же! Не думай о них! Ты можешь больше! Я выбрал тебя, потому что ты можешь много, много больше. Если хочешь, границ не будет.”
“И ты дашь мне столько строительного материала, сколько захочу я и те, кого я приведу с собой?”
По комнате словно пробежался нетерпеливый ветерок.
“За твою энергию творения? Да. Я буду питать твой мир, а он будет питать меня…”
Нет, нет, нет! Мрак поймает ее в ловушку, высосет созидательные силы до конца, высушит подвижную и масштабную фантазию, а потом… Потом сожрет и то, что будет создано. Ведь он сам не умеет, запертый в своем заточении и насильно лишенный собственного жестокого воображения.
А какая ей разница, если здесь она более не чувствует себя цельной? Может быть, став демиургом нового мира, она сможет все забыть?
“Хорошо… Договор будет составлен по моим правилам. Я когда-нибудь и так стану твоей целиком. Я знаю, как тянут связи утраченной части души. Мне будет больно, но пока мир не воссоздан до конца, я останусь там, где есть. Ты согласен?”
“Иди ко мне…”
…
Глухой час ночи. Даже здесь, где всегда кто-то не спит, ей не встретилась ни одна живая душа.
Живая душа… Ее душа еще жива, сочится кровью, но жива. Такие раны не лечит ни одно зелье, ни одно заклинание, ни один артефакт. Сердце стукнулось о ребра и словно замерло.
Женщина посмотрела в сумрак коридора. Факелы в держателях, похожих на когтистые лапы вспыхнули мертвенным беловатым свечением. Замок все знал. Он тоже был живым, возможно даже больше, чем о том догадывались обитатели. Она привнесет это в свое творение. Мрачную темноту коридоров, свет сквозь филенчатые окна, каменные потертые полы кухни, широкие лестницы… Потом, это все потом. А сейчас нужно сделать шаг в глубину, туда, до конца тупика.
Рама большого в полный рост зеркала была украшена причудливой резьбой. И женщине мерещились любопытные мордочки сквозь густую листву, цепляющиеся за ветви лапки неизвестных зверьков. Она лишь миг видела в поверхности свое отражение и отражение коридора позади. Бледное лицо с решительными темными глазами и сведенные брови, рука, тянущаяся к стеклу…
Стекло, похожее на полированный обсидиан, стало матовым. В нем колыхалась мгла. И в этой мгле она увидела сотни тусклых глаз на безротых лицах фантомов. А его глаз видно не было. Он стоял среди своих детей, среди своих безмолвных рабов, не выше их, не крупнее, но чернее черного. Ждал.
На краткий миг женщина усомнилась. Ужас побежал по спине от того, что она собиралась сделать. Сейчас она пустит в себя весь этот мрак и вынесет его наружу, став проводником, так или иначе выпустив его часть из-за этого барьера.
Он ступил вперед и протянул руку.
— Идём, ты уже приняла решение. Я жажду.
…
Вначале ничего не было. Лишь туман, серый холодный туман. И клочок каменистой земли под ногами. Она не будет торопиться, чем больше деталей, тем позже она растеряет себя, чтобы остаться во мраке навечно.
Хранитель
***
"Что это? Что?" сердце забилось чаще, а на вечно бледных щеках выступил внезапный румянец.
Хранитель подошла к зеркалу в изящной витой раме, единственному украшению ее почти пустой комнаты.