«Испокон веков братство ловчих противостояло Ёлю. Легенды рассказывали об этом на разные лады, но все они сводились к одному: людям явится вестник последнего сражения, и тогда, если самый слабый ловчий победит Ёля в поединке, птица горя наконец уступит место Кануку, птице благоденствия. Братья положили все силы на воспитание учеников — чтобы даже слабые стали сильными. Но легенды оставались легендами, а смутные времена уносили жизни».
Рыночную площадь Торна вывернуло наизнанку.
Булыжники разметало, как хлебные крошки, и они валялись вперемешку с покорёженными остовами телег, сплюснутыми колёсами, обломками утвари и месивом из съестных припасов. То тут, то там алели плодами кайю изуродованные тела: на них пятнами налипла мука, мякоть овощей, зёрна какой-то крупы.
Недавний пир Ёля.
Йорга перешагнула мертвеца, сапог задел когтистую лапу. Девушка окинула взглядом когда-то бойкую площадь, теперь — кладбище.
Предупреждая об опасности, рыкнул за спиной Тень, крупный пёс с густой серой шерстью.
— Жди здесь!
Пес неодобрительно посмотрел на хозяйку. Но делать нечего, приказ есть приказ. Он сел у кромки разлома, навострил уши.
Йорга стиснула рукоять ножа, ногти врезались в ладонь.
Она ходила между трупами, изучая мертвецов. Задержалась у последнего, тело бедняги изменилось до неузнаваемости: на изуродованном лице выступил птичий клюв, позвоночник неестественно изогнулся, вместо локтя торчали обломки кости, а на плечах топорщились перья. Метаморфозы проходили стремительно — прорывая плоть и ломая кости, из человеческого тела прорастало птичье. Глаза мертвецов блестели страхом и болью, и оттого казалось, что они никак не могли умереть до конца. Братья ловчие говорили, что человеку не под силу пережить превращение, да и Йорга таких не знала.
Она была готова к этому — боль, искорёженное тело — всё будет после. Она не успокоится, пока не настигнет Ёля! Чтобы метнуть нож, хватит пары мгновений…
Лас попал под крыло Ёля в полную луну месяца гроз. С башни ловчих Йорга увидела вдали похожую на птицу чёрную кляксу, та стремительно приближалась к городским стенам. Рваное пятно — прореха в безоблачном небе — зависло над покрытыми дёрном крышами, выплюнуло веретено урагана. Оно росло и росло, сжирая всё на своём пути — дома, людей, скот, деревья…
Присыпанный дерном, Лас лежал на груде обломков и, казалось, улыбался. Йорга трясла его за плечи, била по щекам, кричала… Её нашли братья ловчие, на руках отнесли в башню. Разглядывая беленый потолок кельи и перебирая обрывки воспоминаний, Йорга вдруг поняла, что Лас сумел сохранить человеческий облик — ни клюва, ни когтей, ни птичьего хребта! Особая милость Ёля или проклятие? Хотя, какая, в сущности, разница…
Девушка накрыла лицо мертвеца обрывком рубахи — как делала со всеми — чтобы по-своему почтить погибших.
Завидев Йоргу, пёс поддел носом её ладонь, вильнул хвостом и затрусил рядом.
Она шла по знакомым улицам и видела их будто впервые. Деревья кайю, прозванные гнёздами Ёля, — невысокие с белёсыми пушистыми, будто оперёнными, ветками — засеяли каждый дюйм земли. Пробивая мощёные дороги богатых кварталов, вылезая из пыли, луж и помоев окраин, они буйно разрослись по всему Торну. Бурые сморщенные плоды напоминали запекшиеся сгустки крови, и разило от них так же тошнотворно.
Засилье кайю — нехороший знак, скоро война доберется и сюда. До недавнего времени северный Торн неплохо держался. Но вспыхнувшие на юге междоусобицы, точно мор, разоряли город за городом. Графы-наместники дрались за земли, и обезумевшие люди вслед за ними готовы были перегрызть друг другу глотки. Они все стали вечными беженцами — в прохудившемся платье и с такой же прохудившейся бесприютной душой.
Она остановилась у ворот башни, постучалась условленным кодом. Привратник открыл окошко, встретился с хмурым взглядом Йорги. Лязгнул засов, и девушка переступила порог.
Во дворе царила сумятица: братья стаскивали вниз вещи, связывали их в платки и грузили тюки на повозки. Тень поднял морду и принялся нюхать воздух. Фыркнул, оглянулся на Йоргу.
— Знаю, — коротко сказала она. — Он придёт ещё раз. Сегодня.
Завидев Йоргу, невысокий мужчина с вытянутым лицом и острым носом направился к ней.
— Ёль явится очень скоро. Собирайся, Йорга! — Мужчина подтолкнул девушку к окованной железом двери.
Йорга не шелохнулась.
— Я останусь, настоятель Ове.
Ове ответил ей колючим взглядом, недовольно поджал губы.
— Ты ведь помнишь, что случилось с Ласом? Живой отсюда не выйдешь.
Имя ловчего отозвалось болью в грудине. Но Йорга не подала виду, выдержала взгляд Ове, и тот, будто признавая за ней право на бестолковую смерть, всё-таки отступил.
— Позаботьтесь о нём! — она махнула на ощерившегося Теня. Пёс переводил настороженный взгляд с Йорги на Ове, снова на Йоргу и тихо рычал.
Ове кивнул, подошёл к Теню, тот оглушительно залаял. Настоятель вздрогнул и сквозь зубы произнёс: