«У нас ведь… ну, точнее, у вас — биологических людей — тоже ведь есть навязанные стереотипы неясного происхождения, — рассуждал мой невидимый напарник. — Почему среди людей европейской и азиатской культур нагота — это табу? Даже когда жарко? Да, я знаю все эти рассуждения насчёт „признаков цивилизации“, „привычки“ и прочего, но они совершенно не объясняют суть явления! В Африке, например, многие народы, ведущие традиционный образ жизни, не находят в этом ничего плохого. Или в Южной Америке. То есть, это какой-то живучий мем, внедрённый однажды в человеческое общество и успешно закрепившийся. Вероятно, здешние аномалии имеют схожую природу».

«Голыми они тоже не ходят. И трясти причиндалами на людях здесь так же неприлично, как и у нас», — заметил я.

«Это да, но…»

Вася запнулся, когда мимо нас промчался автомобиль, зацепив встречку. Эалин едва успела увернуться. Я заметил, что за рулём был трийан.

— Ох… — выдохнула она, сбавляя скорость и перестраиваясь в крайний правый ряд. — И что это было?

— Псих какой-то, — небрежно заметил я.

— Не знаю…. Думаешь, это случайно?

Я оглянулся и посмотрел вслед стремительно удаляющемуся авто. Машина виляла по дороге, создавая опасность для движения.

«Пьяный он что ли?» — подумал я.

«Возможно. Информации о рекреационных привычках трийан зонды не обнаружили», — ответил Вася.

— С ним что-то не так, — ответил я. — Надо сообщить в дорожные службы.

— Отец давно предлагал установить на авто рацию, — ответила Эалин, пожимая плечами, — но её пока что нет.

— А посты по дороге?

— Есть один на въезде в город.

— Хорошо. Остановимся и расскажем про ситуацию, — предложил я.

— Да. Да, конечно.

Эалин немного перевела дух и снова набрала скорость — чтобы побыстрее сообщить о замеченной проблеме. Мысль о том, чтобы развернуться и поехать за трийаном даже не пришла ей в голову, и мне это понравилось.

Пост безопасности Дорожной службы представлял собой небольшую будку зелёного цвета на самой границе джунглей. Не удивительно, что я не обратил на неё внимания в прошлый раз: она была похожа на строения соседней фермы.

Когда мы подъехали, из помещения вышел коренастый молодой парень в зеркальный очках. Он был одет в униформу: серые брюки и сорочку с портупеей. На боку висела кобура с пистолетом. Модель я не опознал — кажется, когда я выбирал своё оружие в арсенале, таких же там не было.

— Чем могу помочь? — вежливо спросил он.

— На дороге проблемный водитель, — сказала Эалин.

— Что-то случилось?

— К счастью, нет, я успела вырулить. Он выскочил на встречную полосу движения. И дальше ехал сильно виляя. Или ему плохо или же…

— Он пьян? — уточнил сотрудник.

В голове тут же всплыла информация об алкоголе. На Эалин он был известен и вместе с некоторыми другими дурманящими веществами находился под строгим административным запретом в большинстве округов, в том числе в Изумрудном. Исключение составляли два северных округа, за каменным поясом, там употребление допускалось, но строго регламентировалось по возрасту, месту и так далее.

Эалин посмотрела на меня.

— Это был трийан, — произнёс я.

Брови служащего от удивления взлетели выше зеркальной оправы.

— Вы… уверены? — спросил он.

— Абсолютно.

— Возможно, отравление, или плохо за рулём стало. Он ехал от города, в сторону окружных земель, верно?

— Совершенно верно, — кивнул я.

— Благодарю за содействие, — служащий кивнул нам, после чего удалился обратно в будку.

— Ну вот. Мы сделали, что смогли, — сказала Эалин.

Мы вернулись в авто и поехали дальше.

Происшествие поколебало её настроение. Я видел, что она периодически хмурится каким-то своим мыслям, но вмешиваться и навязывать разговор не хотел. Решит, что хочет чем-то поделиться — поделится сама.

Театр располагался в центральной части города, на высоком правом берегу. Вокруг была низкоэтажная застройка. Дома выглядели старыми и были далеки от той кичевой вычурности, которая характерна для современных кварталов с небоскрёбами. Проезжая часть здесь была покрыта каменными плитами, в которых просматривались накатанные колеи, а тротуары вымощены булыжниками. Из-за этого место немного напоминало старинные южноевропейские города, вроде Лиссабона. Я бывал там — очень давно, ещё с родителями, до поступления в Академию.

Детские воспоминания и старинные дома навевали настроение лёгкой грусти. И, похоже, Эалин это почувствовала. Она небрежно взяла меня под руку и произнесла тихо:

— Это место, где говорят души. Ты чувствуешь?

Я посмотрел в её глубокие блестящие глаза, но в ответ лишь молча кивнул.

Снаружи театр был похож на земной стадион. Например, московский «Динамо» до реконструкции. Даже архитектурные решения были похожи. Разве что буйство растительности вокруг и лианы на стенах не позволяли почувствовать себя совсем уж как дома.