— Скорее уж чёрт, — скрестила Чамара руки на груди.

— Э-э-э! — протянул Алёшин. — В кругах, к которым я близок, слово «чёрт» — очень обидное, — а затем осмотрел свой хвост. — Ну демон же!

— Младший, — ответила суккуба. — Очень-очень-очень младший. Внештатный заместитель стажёра или что-то около того. От бездумной рычащей твари тебя отделяет всего лишь одна ступенька развития, и то… я не совсем понимаю почему.

— А и хрен с ним! — махнул рукой Алёшин и пустился в пляс. — Главное, что я теперь свободен! Ах-ха-ха-ха-ха!

Сан Борисович схватил суккубу за руку, сдёрнул с трона и закружил в танце. Теперь, когда все основные потребности повара — а именно «не быть поваром» — были удовлетворены, можно было задуматься и о прекрасной половине демоничества.

— Ах-ха-ха-ха-ха! — Алёшин залихватски схватил суккубу за зад, за что тут же получил удар под дых и отлетел к дальней стене пещеры.

Собрал спиной несколько сталагмитов и затормозил затылком об камень. Проморгался, поднялся, отряхнулся и… снова заржал.

— Ты видела, а?! Видела?! Да я, блин, неубиваемый!

— Видела-видела, — вздохнула Чамара. — Теперь ты приготовишь для меня ужин?

— Легко! — ответил Алёшин, наощупь изучая свои новые клыки. — Где это твоё свидание будет проходить и когда?

— Да вот прямо здесь, — ответила суккуба. — И как можно скорее…

— … я маленькая была, — продолжила рассказывать Шестакова. — Много чего не помню, много чего не понимаю. Да и не разговаривали со мной обо всяком таком… ну… сами понимаете. Сколько мне лет-то было?

— Понимаю, — кивнул я.

За спиной продолжалось безудержное веселье, а мы с сестрой и шаманкой сидели за отдельным столиком, болтали и передавали по кругу кальянную трубку. Аймурат поклялся, что специально для нас забил какой-то волшебный безникотиновый табак. Дым от него был густой и вкусный; не берусь утверждать, но похоже на микс мяты, винограда и ещё чего-то фруктового. Хотя, возможно, это был привкус от чаши, свёрстанной из грейпфрута.

А говорили мы — опять, блин! — про Сколопендр.

Радовало лишь то, что в прошедшем времени и вскользь. Ксюха наконец-то расслабилась и теперь честно вываливала на нас с сестрой всю правду.

И если очень коротко, то правда была такова: отец шаманки изобрёл уникальную глушилку, а Сколопендры ради этого изобретения вырезали весь род Шестаковых и выкрали тетрадку с чертежами. Затем Ксюша повзрослела и выкрала её обратно. Затем сингапурцы снова её выкрали! И вот, наконец-то, изрядно помотылявшись по миру, злосчастная тетрадь снова оказалась в руках Шестаковой.

И да!

Репутация Иры Скуфидонской, как артефакторши, была спасена. Ни исправлять, ни перед кем-то оправдываться было не нужно.

— … помню, как отец говорил, что эту штуку нельзя использовать для благих целей.

— Ну-у-у-у, — затянула Ирка.

— Тише, — перебил её на упреждение. — Пусть договорит.

Насколько я понял, перед отцом Шестаковой встала классическая дилемма создателя атомной бомбы. Придумал хератовину себе на голову, мучился-мучился, а в конце ещё и поплатился за то, что долго мучился.

— Так что я искала эту тетрадь, чтобы уничтожить, — тут на глаза Ксюхи навернулись слёзы. — Но не смогла…

Впрочем, Шама довольно быстро усмирила эмоции и продолжила:

— Рука не поднялась. Это же, получается, всё, что осталось от моей семьи. Наследство моё, — а затем хмыкнула. — Приданное…

Тут позади начался какой-то кипиш. Крики, свист, хлопки, улюлюканья. Я обернулся посмотреть и понял, что это файершоу началось. Вот только не понял — танцовщицы сменились или просто сгоняли за всеми этими горящими штуковинами?

Не суть…

Главное, что огонь был обычным; не магическим. В противном случае, Дольче могла бы не удержаться и пойти хвастать своим скиллом. А прилюдные демонстрации демонической силы нам явно ни к чему.

— Ну слушай, — слово взяла Ира. — Ты зря говоришь, что эту штуку нельзя для благих целей использовать. Ведь если у нас есть глушилка, то мы на её основе можем сделать такую охранную систему, которую она заглушить не сможет. Верно я рассуждаю?

— Ну… наверное?

— Да мы с тобой индустрию продвинем! — у Ирки аж глаза загорелись.