В области разведки новая организация начала добиваться некоторых успехов, несмотря на резкую враждебность со стороны таких людей, как, например, генерал-майор Джордж Стронг, шеф армейской разведки, который не верил в эту новую организацию и приступил к созданию собственной конкурирующей разведывательной секретной службы. Не испугавшись противодействия Пентагона, Донован шел вперед, расширяя свою организацию.

Юридическая подготовка и огромный опыт в области международных отношений подсказывали Доновану необходимость скорейшего проведения широкой исследовательской работы по ключевым районам мира, которым предстояло стать ареной военных действий. В результате одним из первых был создан отдел исследований и анализа. На службу в этот отдел Доновану удалось привлечь кое-кого из крупнейших ученых, бизнесменов, специализировавшихся ранее в области международной торговли, и исследователей, готовых часами вести кропотливую работу, подготавливая справочные материалы энциклопедического характера.

«Дикий Билл» Донован

Донован быстро понял, сколь необъятные сведения об отдельных районах мира таятся в умах многочисленных выходцев из других стран, проживающих в Соединенных Штатах Америки. Для использования этого источника информации он создал отдел лиц иностранного происхождения.

Труднее было начать чисто практическую работу. Соединенные Штаты Америки не обладали (или почти не обладали) опытом в области получения разведывательной информации тайными методами, что обычно называется шпионажем. Еще меньший опыт они имели в сфере контрразведывательной работы за границей или в области борьбы против враждебных иностранных разведок во всем мире. Федеральное бюро расследований в то время, так же как и сегодня, занималось раскрытием шпионских организаций на территории США; кроме того, оно создало подразделение для сбора разведывательной информации в странах Латинской Америки. Но другими районами мира почти никто не интересовался. Что касается оказания помощи партизанской войне на территории, оккупированной противником, то в этом отношении был налицо лишь колоссальный энтузиазм, а настоящим знанием положения дел обладали другие — беженцы и опытные революционеры. Даже англичанам пришлось испытать серьезные трудности при организации операций подобного рода во время второй мировой войны.

Наконец, широкая, почти безграничная сфера психологической войны. Это также была весьма сложная и противоречивая область деятельности. Англичане первыми занялись ею всерьез, создав министерство информации. Было совершенно ясно, что в ведении психологической войны необходимо будет идти по нескольким направлениям: всему миру и прежде всего противнику рассказать об «арсенале демократии», а также сообщить о твердом намерении Америки вести борьбу; действующим войскам сообщать новости из своей страны; народ внутри страны информировать о сражениях и ходе войны. Все это вполне можно отнести к сфере открытой и честной деятельности. Однако имелась широкая новая сфера деятельности, носившая различные наименования: от «черной» пропаганды до обмана. Здесь речь шла об использовании любых средств информации, чтобы обмануть противника либо внести замешательство в его ряды.

К июню 1942 года Доновану и его главным советникам стало ясно, что Управление координатора информации объединяет в своих руках несовместимые виды деятельности и что наши военные усилия выиграют, если эта организация будет разделена. Эта задача была решена путем передачи всех обязанностей по ведению открытой деятельности с использованием средств массовой информации вновь созданной организации, которая получила название Управление военной информации (УВИ). Ведение разведки было сосредоточено в руках Управления стратегических служб (УСС). Последнее было непосредственно подчинено Объединенному комитету начальников штабов.

Я едва успел завершить формальности, связанные с вступлением в должность в УКИ, как этот орган уже не существовал, и я оказался на посту ночного дежурного в телеграфной комнате Управления военной информации. Не к этой работе я стремился, и после моего обращения за разъяснениями в офис мистера Брюса мне ответили, что произошла какая-то ошибка по вине администрации в связи с тем, что в моих документах указывалось, что я работал в журнале «Юнайтед Стейтс ньюс». Меня заверили, что ошибка в скором времени будет исправлена. Поэтому я энергично взялся за дело, чтобы выяснить, на что я способен в Управлении военной информации. В скором времени я уже составлял обзоры новостей, писал статьи, памфлеты и другие материалы, которые УВИ должно было выпускать в большом количестве. В этой организации трудилось внушительное общество журналистов, собранных Робертом Шервудом и его помощниками, в том числе Дик Холландер из «Вашингтон дейли ньюс», Боб Бишоп из «Чикаго сан таймс» и Генри Пэйнтер из «Киплингера». Но были люди и другого сорта, вроде одного корреспондента, который как-то вечером зашел и спросил: «Послушай, парень, что это за „низкие страны“, о которых все время говорят?» Он, кажется, разочаровался, узнав, что это понятие лишь отражало специфику геологического строения территории Голландии и Бельгии. Вероятно, он ожидал, что здесь речь идет о разоблачении какой-нибудь международной мафии.

Офис Дэвида Брюса сдержал свое обещание, и к августу соответствующим приказом я был назначен на службу в УСС, где я с восторгом узнал, что буду направлен в Лондон, пройдя предварительно 4-недельный курс специального обучения.

Обучал меня офицер, звание и фамилию которого я сейчас не помню, но очень хорошо помню то весьма сильное впечатление, какое произвели на меня исключительно серьезный подход к обучению и тяжкие последствия, следовавшие за каждым нарушением или ошибкой с моей стороны.

В соответствии с полученными инструкциями я должен был взять с собой одежду — строго неофициальную, — белье и туалетные принадлежности на неделю. Семье мне надлежало сообщить, что я уезжаю до пятницы, но ни слова не говорить, куда направляюсь. (Я сам этого не знал, поэтому как я мог что-либо сказать!) Я должен был оставить семье лишь определенный номер телефона в Вашингтоне на крайний случай. Наконец, в воскресенье в 3 часа дня я должен был стоять у выхода из отеля «Релей» на Одиннадцатой улице. К отелю подъедет черный «шевроле» с номерным знаком округа Колумбия, я спрашиваю шофера, не зовут ли его «Алекс». Получив утвердительный ответ, я сажусь в машину. Впредь я никогда не пользуюсь фамилией, а называю лишь свое первое имя (это условие казалось мне странным, поскольку мое имя весьма редкое) и никому никогда не сообщаю содержания полученных заданий. Дополнительные инструкции я должен был получить по прибытии на место.

Я в точности выполнил полученные указания. Будучи по природе человеком пунктуальным, а также опасаясь, что могу пропустить автомобиль и оказаться в затруднительном положении, я, вероятно, прибыл в отель «Релей» за полчаса до срока. К тому времени, когда подошел автомобиль, я был уверен в том, что являю собой самую заметную фигуру во всем Вашингтоне, а мой высокий рост, 195 см, делает меня особенно примечательным. Мне казалось, что, обрядись я даже в немецкую форму, я не привлек бы к себе большего внимания, чем в данном случае. По правде говоря, меня, вероятно, никто и не заметил, если, конечно, не было организовано специальное наблюдение. Если бы такое наблюдение велось, мои шефы из УСС наверняка немало расстроились бы ввиду моей полнейшей неопытности и непонимания того, что никто не должен шататься вокруг места тайной встречи. Тем не менее, безусловно, в Вашингтоне военного времени было сколько угодно людей, которых подсаживали в машины и подвозили.