Шрифт:
Крылья его красивого, благородного носа затрепетали. Глаза, закрытые черной тканью, были обращены ко мне. Граф не мог меня видеть, но я все равно почувствовала на себе яростный, прожигающий взгляд — то, разумеется, было игрой моего воображения.
— Простите. Я вовсе не… простите.
Роберт Дарес хмыкнул.
Я вернула ложку на поднос. Его Сиятельство потянулся за ней и нечаянно задел рукой чашку с чаем. Та опрокинулась, и между тарелками по серебристой поверхности подноса растеклась лужа.
В воздухе повисла неловкая тишина.
Граф раздраженно вздохнул. На его скулах вспыхнул бледный румянец.
Бедняга! Только что доказывал, что не нуждается в посторонней помощи — и на тебе…
— Я уберу.
— Нет, вы уберете, когда я доем, — резко ответил он и до хруста стиснул зубы. По бокам его челюсти вздулись желваки. — Ступайте. Вернитесь через полчаса, когда я закончу.
— Хорошо, Ваше Сиятельство. Можно забрать кружку? Я принесу свежего чаю.
— Не надо. Я не хочу пить.
И нетерпеливым жестом граф указал на дверь.
Господи, дай мне сил! Как же тяжело с этим мужчиной!
Перед тем, как уйти, я бросила взгляд на тарелку с рагу и покачала головой, ибо еда выглядела крайне неаппетитно. Рыхлый, разваренный картофель плавал в вязкой подливе среди крупных, неаккуратных ломтей моркови и редких кусочков жилистого мяса. И все бы ничего — Роберт Дарес не мог оценить внешнюю привлекательность блюда — да только на вкус стряпня Агнесс была еще хуже, чем на вид. Что-то подсказывало: кухарка подворовывает продукты, оттого и мяса в тарелке хозяина мало, и куски самые худшие.
На кухне придется навести порядок. Ишь, распоясались при больном хозяине!
Когда я вернулась, поднос был вытерт насухо и грязная посуда стояла на нем аккуратной стопочкой. Его Сиятельство «смотрел» в окно, судорожно сжимая серебряный набалдашник трости.
— Мне нужна ваша помощь, леди Кейдж, — сказал он неохотно, словно с трудом заставлял себя говорить. — Все отказываются. Находят сотни отговорок. Притворяются, будто не слышат моих слов. Но вы меня слышите. Слышите ведь?
Я кивнула. Потом сообразила, что хозяин Вулшира не может увидеть этот жест, и произнесла сдавленным голосом:
— Да, конечно. Чем я могу быть вам полезна?
Глава 7
Мне было безумно любопытно услышать просьбу графа. В чем ему постоянно отказывают? С чем не желают помогать? В какой-то момент меня посетила нехорошая догадка, и я испугалась.
Нет-нет-нет! На такое я тоже не соглашусь. Как бы граф Дарес ни устал от своего плачевного состояния, ему еще жить и жить… Он молод. Его ситуация не безнадежна. Не дело это — опускать руки. Ни за что я не возьму грех на душу. Пусть даже не про…
— Помогите мне спуститься вниз, — тихо вздохнул Его Сиятельство, и в его голосе прозвучала неизбывная тоска.
Он хочет… всего лишь хочет спуститься вниз, а не то, о чем я подумала.
Меня охватило невероятное облегчение, мышцы расслабились. Только сейчас я поняла, как сильно напряглась в ожидании его просьбы.
— Уже и не помню, когда в последний раз бывал во дворе, — признался граф и вдруг добавил со злостью: — Лестница!
В это короткое слово он вложил столько ярости, горечи, ненависти, что у меня защемило сердце.
Вспомнились крутые скрипучие ступеньки, черные дыры между досками.
Неужели в Вулшире не нашлось ни единого человека, готового помочь хозяину замка выйти на солнышко?
Круглыми сутками сидеть в четырех стенах, в этой затхлой комнате, пропахшей болезнью… Так можно и умом тронуться.
Положим, старым служанкам и правда не по силам управиться с тяжелым рослым мужчиной, но сэр Борген… Что с ним не так?
Впрочем, крысомордому проходимцу, вероятно, на руку держать графа взаперти.
— Конечно, Ваше Сиятельство. Вы можете на меня опереться.
— Надеюсь, вы достаточно крепкая женщина, леди Кейдж.
Я тоже очень на это надеялась. Не хотелось подвести этого уставшего, измученного мужчину. Маленькие радости очень нужны: они не дают окончательно пасть духом.
Поднимаясь со стула, Его Сиятельство одной рукой судорожно стиснул набалдашник трости, другой — навалился на столешницу. Было видно, что тело слушается его плохо. От напряжения он сжимал зубы, на высоком лбу проступала испарина. В какой-то момент мужчина покачнулся, и я тут же оказалась рядом, чтобы предложить свою руку для опоры.