Гораздо больше, чем стихами, Мане хотелось похвастаться перед кем-нибудь своей новой кукухой. До лицея оставалось еще несколько дней, тетка в таких вопросах не рубила, мама свой восторг уже выразила дистанционно, а холопам с фермы было, ясное дело, плевать. Они просто не понимали, что это – только радостно мычали из-под грязных марлевых масок.

Поэтому, наверно, Маня упросила тетку пустить на двор скоморохов. Хотя хвастаться кукухой перед ними было еще глупее, чем перед холопами: скоморохи жили нелегально, без кукух и имплантов, стоявших в черепах даже у кочевых тартаренов. Скоморохи обитали на таком дне бытия, что закону было лень за ними нагибаться.

Но вот захотелось живописного и смелого. Припасть в ознакомительных целях к народной груди, чтобы было о чем рассказать в лицее. Ну и припала.

Скоморохов было трое: немолодые, с помятыми похмельными лицами, в одинаковых военных полушубках из синтетического меха – без погон, зато с настоящими дырочками от пуль. Купили, скорей всего, у кочевых. Или тартарены так расплатились за выступление. Старший из скоморохов, здоровый детина с цыганистыми усами, действительно походил в этом наряде на военного.

Тетка разрешила им занести на двор только музыку – пусть нечипованая лошадь с телегой ждет за воротами. Скоморохи постелили полушубки на снег вместо гимнастических матов и остались в тонких шерстяных трико. Завоняло давно не мытой человечиной, заухал бум-балалай – и целый час скоморохи кувыркались, пели и жонглировали мандаринами, обернутыми зеленой фольгой.

Потом начались старинные наглые частушки:

Тетка наморщила губы, обросшие седым климактериальным мхом.

– Ой, про «me too» прилетело… Держите меня, девочки… В каком они веке-то остались?

Все это было терпимо и даже, как выражался филологический коуч, былинно – скоморохов любили именно за эти плевочки радиоактивного карбонового фольклора. Но потом они переключили свой бум-балалай в режим гуслей, бухнулись на колени, уперли бряклые глаза в тучи – и запели про Гольденштерна.

Кому же еще гнать про Гольденштерна, как не скоморохам-бескукушникам? У них проблем не будет. У них все проблемы уже есть.

Былина, как у них это называется, или плач.

Сначала слушать было интересно.

Мол, стонала Русь под половцами, стонала под печенегами – но знала врага, видела его лицо и даже со стрелой каленой в груди белыя могла изогнуться с седла да полоснуть его в ответ заветной казацкой шашкой.

Потом, значит, приехали супостаты-тевтоны в шлемах с пиками, налетели вороги на бипланах – и почти погубили Русь, почти пригнули ее к земле. Но глянула Русь в небо голубыми глазами, улыбнулась, засмеялась да и пустила ворогов клочками по закоулочкам. Вот только осталась у нее от той битвы на лбу кровавая рана в форме звезды, да и ослабла она сильно.

Потом навалилась вражья рать гуще прежней, с железными тиграми и стальными слонами – и совсем почти раздавили Русь, вмяли гусеницами в сырую глину. Но и оттуда Русь поднялась, да страшнее прежней в клубах атомного огня, с ярыми очами да мечом-кладенцом неодолимой силы.

И стали тогда дурить Русь разным лукавством, и обдурили полностью – рассыпалась она на части, как телега со сломанной осью. И пропала было Русь, и продалась уже за зеленые фантики, которые неудержимо печатал ворог – но пришли на Русь мудрые вожди. И дали ей новое учение – конкурентоспособность.

Сильна ты, Русь, сказали вожди – сколько вороги ни напечатают зеленых фантиков, все их заработаем честным трудом, так что у нас этих фантиков поболее чем у них станет! И пошла Русь за мудрыми вождями, и набрала много-много фантиков, да вороги догадались, к чему дело идет – и поймали Русь в сеть.

Трепыхнулась она раз, трепыхнулась два – да больно крепко держало вервие. И увидела Русь, что не одна она уловлена той колдовской сетью, а вместе со всем миром. И плыла она скованная в море слез сто долгих лет – русалка белая, китовица чистая, рыба святая – а потом поднялся к сети из темных глубин жидовин Гольденштерн и сказал русским вождям: идите ко мне в банку!

Дам я вам счастье такое, какого вы в жизни не ведали, радость небесную, благодать вечную… И дрогнули русские вожди, и пошли к Гольденштерну в банку, оставили святую Русь. Но не только на Руси так было – вожди всех земель нырнули в банки и оставили свои королевства, и воцарился жидовин Гольденштерн над миром один, и стал сосать кровь клопом окаянным, и когда наказание то кончится, никому не ведомо…

Бум-балалай издал последнюю руладу и затих. Скоморохи стояли на коленях, понурив головы, и ветерок шевелил их длинные чубы. Сколько в тех чубах, должно быть, вшей…