— Вера, я могу уйти и прибраться на складе? Не могу сидеть без дела…

— Да, иди, если хочешь… Но перестановку не делай и Лизины коробки местами не меняй, она потом сильно злиться будет, они там подписаны и рассортированы.

— Хорошо, понял.

Я удивленно посмотрела ему вслед. Интересное пожелания у парня, другой бы сидел и с официантками флиртовал, а этот сам на уборку напросился. Все любопытнее и любопытнее.

Заварив себе фильтрованный кофе и под успокаивающее пыхтение машины, я достала телефон, кратко надиктовывания себе события вечера. Писать здесь казалось неразумным, с дрожащими руками много не напишешь, а почерк потом разобрать та еще головоломка. Я открыла заметки, но ничего важного там не нашла. В галерее хранились только фотографии рецептов лекарств, косяки барменов, фотографии коктейлей и больше ничего. Что там должно быть в телефоне у порядочной женщины? Семья, пейзажи, селфи, коты. Может, поэтому от меня кто-то и ушел? На ум пришел мой пустой холодильник и птица, которую я должна была накормить.

В записной книжке тоже мало чего интересного. Группы абонентов по категориям: работа, соседи и странный номер «не звонить». Я достала таблетку, заметив напоминалку о принятии лекарств, и залпом ее приняла. Отложив телефон, двинулась к раковине. Чистящее средство и губка — лучший способ борьбы с проблемами. Отмывая несуществующий налет до блеска, в голове крутились три вещи: Не звонить, птица, Света. Почему-то мой мозг собрал «Он ушел» и «Не звонить» в одно, заставляя меня не думать ни о чем другом, как набрать этот загадочный номер, нарушая прямой приказ от той, кто помнил причину этого указания.

Я сполоснула руку и решительно нажала на кнопку вызова. Длинные гудки шли один за другим. Первый. Второй. Третий. Четвертый. Пятый.

— Вера?..

— Да, простите, ваш номер…

— Я же просил тебя не звонить мне больше, что-то случилось?

— Нет, я…

— Тогда зачем ты позвонила? Я же просил больше никогда мне не звонить, только если они нашли нас!

— Кто вы?..

Послышались короткие гудки и телефон отключился. Я вытерла потные ладони о джинсы и потрясла головой в очередной раз. Что-то тут не складывается. Голос мужчины отдавался теплом в груди и болью в затылке, но лицо и имя пропали. «Они нашли». Кто должен нас искать? И кого это — «Нас»? Боль в затылке усиливалась, а в груди словно открылся небольшой филиал ада. Тело помнит даже то, что мозг предпочел вычеркнуть из памяти, говорил мой доктор. Что некоторые вещи мозг старается скрыть из сознания, стереть из памяти в первую очередь, считая, что так будет лучше для человека. Для психики.

Интересно, а что случится со мной, когда все воспоминая ускользнут? Что тогда будет? Палата с окном за решеткой, мягкая постель и связанные руки? Если так, то лучше накопить денег и свалить в другое место, где разрешена эвтаназия. В теории, я бы могла потерять свою память, но самостоятельность — будет уже чересчур. Или я потеряю личность? В сознании останутся только автоматизированные действия, превращусь в безэмоциональную машину без прошлого. Ну и будущего, если на то пошло.

Даже со смертью все более понятно. Просто темнота. Или рай. Или ад. Кому как.

А тут я просто стану биомассой без личности. Буду существовать только здесь и сейчас, и ничего больше.

Да, такой вариант звучит по веселее… Но все так же пугает. Но в комнату с мягкими стенами точно не хочется. А терять личность… Наверное, еще хуже. Все плохое, все хорошее, что случилось, в том или ином ключе на меня повлияло, сделало той, кто я есть.

Я налила кружку кофе и оглядела пустой зал. Надо подумать об этом. Завтра. Если вспомню. В пустом зале на мгновение появилось темная фигура, склонив голову, смотрящая на меня.

Но, моргнув, видение рассеялось.

Но чувство страха усилилось.

А красная точка вела свой, только ей известный отчет.

Я вышел на плохо освещенную улицы и кивнул скучающему охраннику. Направляясь в отделение, я лелеял мечты о том, чтобы наш кабинет пустовал. Мне нужно было все хорошо обдумать, систематизировать, нарисовать схемы и поиграть с табличками. История казалась темной и запутанной, все явно что-то не договаривали. Создавалось впечатление, что я хожу по кругу с закрытыми глазами, спотыкаясь о подсказки, но совсем не замечая их.

Управление встретило меня тишиной. Дежурный молча кивнул и отвернулся, завидев меня. Ещё интереснее. Этот парень обычно радовался, всегда первым начинал разговор и заткнуть его редко получалось. Я направился по плохо освещенному коридору в обитель мозгового штурма, как шутил Эдуард Семенович. Едва раскрыв дверь, столкнулся с недовольным Максом, который медленно собирал сумку, словно дожидаясь меня.

— Ну что, подозреваемый уже в камере?

— Не язви, и без тебя тошно…

— Вот, будешь знать как друзей подсиживать…

Я хотел ответить, но Максим поднял руку, останавливая меня и со злостью хлопнул сумкой по столу, выходя из кабинета. Понял, принял. Злой, обиженный и отстраненный от дела парень решил играть в молчанку с презрением. Не буду мешать.

Я включил лампу на рабочем столе и достал свои наработки. Виктория — глупая завистливая подруга. Анфиса — простоватая женщина, ничего не знает. Оля и Лидия откровенничали, но их слова казались такими общими, что можно применить практически ко всем современным женщинам. Вера… Она что-то знала. Но не хотела говорить или боялась. Реакции ее тела, потерянный взгляд, медленные ответы, не связанные между собой.