ФИНАЛ
Я не люблю людей. Они лишили меня всего, что было мне дорого. Какое-то время оставалась лишь месть, гревшая ледяную душу. Но и её попытался отобрать сопливый мажор, лишивший меня жены и детей. Чтобы покарать морального урода, я пойду до конца, даже если для этого придётся попасть в Чистилище!
Глава 1
Украденная месть
— Ребят, шли бы вы своей дорогой, — произнёс я и даже улыбнулся, показывая своё дружелюбие. Незваным гостям мои слова очень не понравились. Ну вот почему такие люди не понимают простой человеческой речи? И ведь выползли откуда-то три, мать их, уродца.
— Хрюн, мне показалось, или этот новичок послал нас куда подальше? — произнёс плечистый мужик с лицом, больше похожим на свиную морду, поигрывающий здоровенным садовым тесаком, что многие зовут мачете. Таким при должном опыте и качественном лезвии реально и руку отсечь.
— Можно я ему ноги сломаю, Бро? Он мне не нравится, — второй, со столь же неприятной рожей, двинулся ко мне навстречу, похлопывая бейсбольной битой по ладони. Для меня самый удобный противник.
— Брось палку, боров, — я специально поддразнил Хрюна. — Иди лучше помоев наверни, свинья. Зачем отошёл от своей кормушки? Или хозяин травку пощипать выпустил?
Парочка уродов шутку оценила, заржали в голос. А вот тот, к которому я обращался, озверел. Перехватил биту обеими руками и, замахнувшись, ринулся на меня:
— Убью, сука!
Я сорвался с места навстречу противнику, подныривая под его удар, и со всей силы двинул свинорылому локтем между глаз. Хрустнула переносица, вминаясь в череп, ноги урода оторвались от поверхности, и на бетонный пол полуподвала рухнуло уже бессознательное, а может, и мёртвое тело. Плевать, не я это начал.
Внезапно от тела убитого отделился солнечный зайчик и, скользнув по мне, замер на груди. А потом исчез, оставив внутри тепло. Что за чертовщина?
— Ребят, я же сказал, шли бы вы по своим делам. Не нравятся мне ваши рожи. — Правая кисть сжимала удобную, обмотанную тканевой изолентой рукоять биты. — Слишком они у вас слишком отвратительные, так и хочется плюнуть.
— Бро, он хрюна завалил, — как-то чересчур спокойно произнёс третий, до этого молчавший, уродец.
— Слушай, какой-то это борзый новичок. Чувствую, не сработаемся мы с таким. Валим суку, и в чёрный список.
Ну-ну. Валят они. Мне терять нечего.
Днём ранее.
— Пётр Василич, ну что же вы?! Опять себя мучить будете? Вы же ещё молоды, попробуйте начать с чистого листа! У меня сердце кровью обливается, когда я вижу вот этот ваш взгляд.
— Лариса Георгиевна, пожалуйста, не начинайте! — я нахмурился, глядя сверху вниз на собеседницу. — Просто скажите, отпустите? Я уже договорился с Михалычем, он проведёт урок с седьмым классом, как раз почистят пришкольный лес от листвы.
— Опять в понедельник с красными глазами придёте? — строго спросила директор школы, в которой я работал учителем труда. Красивая женщина — ей бы мужика хорошего, да в город, а не вот это всё, — строго смотрела на меня своими серыми глазами.
— Лариса Георгиевна, от меня хоть раз спиртным пахло? — я сделал хмурое лицо, будто обиделся. — Или меня пьяным видели?
— Нет, Пётр Василич, иначе я давно бы вас уволила. Хорошо, уговорили. Но в понедельник чтобы были здесь, раньше всех!
— Спасибо вам, Лариса Георгиевна! — я даже руку к сердцу прижал, изображая благодарность. На самом деле я уже давно не испытывал никаких чувств. Никаких, кроме ненависти к тварям, отобравшим у меня абсолютно всё! Даже боль утраты настолько притупилась, что я, оставаясь в одиночестве, уже не выл раненым зверем.
Закрыв за собой дверь поселковой школы, я поздоровался с отцом одного из учеников и, посмотрев на тусклое, едва пробивающееся сквозь осенние облака солнце, зашагал по разбитой машинами дороге. Сегодня я должен закончить начатое, и тогда можно спокойно уйти из этого мира, ставшего пустым без моих девочек…
Пятнадцать минут неторопливым шагом, заглянуть в магазин за пачкой сигарет, и вскоре я свернул на свою улицу.
— Василич! — раздалось от дома с покосившимися воротами. — Василич, дело есть!
— Юра, сегодня не выручу, извиняй, — попытался я отмахнуться от местного забулдыги, которого иногда подогревал сотней-другой деревянных.
— Да не, я ж реально по делу! Василич, тут четыре мордоворота шастали, тебя искали. Я проследил за ними, огородами, так они в твою хату вломились. Ты говорил сообщать, если чужие тебя спрашивать будут.
— Описать можешь? — спросил я, быстро убираясь с улицы во двор Юрия.
— Да чего там описывать. Ростом почти с тебя, все в чёрных пиджаках. У одного я пистоль видел, вот здесь. — Юра похлопал рукой левую подмышку. — А, ещё у того, что всех расспрашивал, шрам над бровью.
— Сука! — выругался я, не сдержавшись. — Ну-ка покажи мне тропинку, по которой к моему двору пробрался.
— А кто это, Василич? — спросил забулдыга, когда мы, пригнувшись, словно воры, пробирались сквозь вишнёвый сад моего соседа.