Херберт потерял эту почву в тот день, когда на Землю обрушилась катастрофа, он утратил свою страну и все связанные с ней идеалы, ему пришлось скитаться на территории, которую он с детства считал вражеской, его спасали люди, против которых он совсем недавно работал, — все это шло вразрез с осознанным прошлым, под ногами разверзлась пропасть, он долго и мучительно падал в нее и вот, похоже, достиг ее дна.

Один стресс сменялся другим, и на фоне изматывающего морального напряжения он вдруг ощутил, что борется вопреки всему, а рядом с ним есть люди, чье плечо он постоянно ощущает в этой борьбе…

…До обоняния Херберта наконец дошел кисловатый запах оплавившегося пластика и сгоревшей проводки. Его дыхание уже успокоилось, шум в ушах постепенно исчез, и Джон осмотрелся по сторонам с таким выражением, будто только что родился на свет.

Зависшее изображение на контрольных мониторах орудийной башни, пустое кресло, осунувшееся лицо Лозина, несколько тревожных сиротливых огней на приборных панелях…

— Жить будем, Джон, — произнес лейтенант, дружески хлопнув его по плечу. — А ты здорово сработал.

Губы Херберта тронула слабая улыбка.

Сегодня они вдвоем заглянули в глаза собственной смерти, и это уже не забудется никогда, как никогда не вернется в сознание та чушь, что твердили ему про русских.

Они отбили первую серьезную атаку Чужих, но оба понимали, что очаг напряженности уже создан, место событий известно, а значит, следует ждать нового, теперь уже массированного налета. Поведение чужаков ясно показывало, что они не терпят противления и будут давить любую попытку противодействия в самом зародыше.

…Когда они вернулись в кабину, дымовая завеса уже полностью рассеялась, и Иван, манипулируя ручным управлением, развернул БМК, направив ее к зданию госпиталя.

— Забираем Настю и Логинова, а потом двигаем отсюда, — сказал он. — Нужно взять тайм-аут, затаиться на время, иначе они найдут способ стереть нас в порошок.

Джон кивнул.

Все было понятно и без слов…

Долгий, кровавый, жаркий день медленно клонился к закату…

Обещая прохладу, тихо подкрадывались сумерки, хотелось верить, что все уже позади и на сегодня смерть окончила свою безумную пляску…

Могут ли в такие дни рождаться какие-то иные, не связанные со смертью и ненавистью чувства?

БМК подкатила к крыльцу госпиталя и остановилась.

…

Настя встретила их у дверей. Ее лицо совершенно осунулось, черты заострились, будто она не спала несколько суток. Рядом с ней стоял Дима Логинов с автоматом в руках, за ними, на ступенях, высились поставленные друг на друга контейнеры.

Иван открыл люк и выбрался на лобовой скат брони.

Настя, не отрываясь, смотрела на лейтенанта, и в ее глазах предательски блестели слезы.

— Хоороошаая раабоота, Иваан… — немного растягивая слова и заикаясь, произнес Логинов, раскрывая объятия.

— Ну, как ты, Дым? — Лозин похлопал его по спине.

— Вв поорядкее… Гоовориить ттрудноо…

— Тогда молчи. Главное, мы вместе. Остальное утрясется.

— Я ээтиих суук давить бууду…

— Здесь уже некого, — успокоил его лейтенант. — Потом поговорим. Сейчас надо убираться отсюда. — Он обернулся, отыскал глазами Настю, которая отчего-то стояла в стороне, не решаясь подойти.

— Испугалась? — спросил он, поднимаясь по ступенькам, и вдруг понял, что она беззвучно плачет.

Острая боль вдруг скомкала сердце.

— Ну, успокойся… — Иван обнял ее, и Настя с облегчением прильнула к нему, стараясь унять струящиеся по щекам слезы.

— Я думала, вам конец… — всхлипнула она, глядя поверх его плеча на боевую машину, с которой была сорвана часть активной брони, а на обнажившихся участках корпуса четко просматривались глубокие шрамы лазерных ожогов.

— Ладно тебе… — Иван еще не отошел от горячки боя, его душа, заблудившаяся в смертельном танце разрывов, с трудом находила дорогу назад, а Настя и не требовала чего-то особенного — просто, прильнув к нему, вдыхала пряный весенний воздух, разбавленный запахом мужского пота и прогорклого дыма, ощущая в этот момент, что не было в ее жизни более острого чувства, чем это, возникшее здесь и сейчас…

Она понимала, что нужно ехать, но как не хотелось даже пошевелиться, чтобы не разрушить внезапно подкативший к самому горлу сладкий, удушливый ком…

Секунды тишины нарушил Логинов.

Он молча подхватил пару контейнеров с медицинским оборудованием и понес их к кормовому люку БМК, Джон, помедлив, последовал за ним, и Настя со вздохом отстранилась от Ивана, украдкой заглянув в его выцветшие от усталости и напряжения глаза.

Не лучшее время и место для вспышки чувств, но разве она могла что-то поделать с собой?..