– А что насчет Кирила?

– Ничего. Он так и не продал акции. Он собирался держать их до самого последнего момента.

– А вы когда-нибудь говорили с Кирилом по поводу того, почему он не планировал продать хотя бы часть своей доли?

– Говорил. Несколько раз.

– Возражаю, – вмешивается в опрос свидетеля Фелд, имея в виду, что Вейлл должен дать конкретный ответ – когда и где состоялся разговор или разговоры и кто еще присутствовал при беседе.

– Что ж, лучше всего я помню подобный разговор, который состоялся между мной и Кирилом, когда доктор Пафко встретил меня в аэропорту. Это произошло осенью 2017 года. Стоял чудесный день, и складная крыша на его кабриолете была откинута. Мы ехали в штаб-квартиру «ПТ» в округе Гринвуд.

– И что конкретно вы и доктор Пафко говорили тогда?

– Возражаю, это домыслы, – заявляет Фелд. Правила, запрещающие принимать на веру показания, которые могут являться домыслами, довольно просты – на первый взгляд. Так, простой факт – что небо было голубым – не может считаться доказанным на основании чьих-либо показаний, описывающих погоду и цвет небосвода в некий конкретный день. Чтобы установить тот факт, что небо голубое, свидетеля, сделавшего соответствующее заявление, необходимо было подвергнуть перекрестному допросу. Однако у этого правила имеется около тридцати признанных всеми исключений, которые делают его применение весьма проблематичным и спорным. Согласно подсчетам Стерна, по меньшей мере треть судей, с которыми ему приходилось иметь дело, не могли похвастаться исчерпывающим пониманием всех нюансов этого правила. Исключение, которым собирается воспользоваться Стерн, связано с тем, что, как он сам говорит, речь идет о «внутреннем состоянии» человека. Тем самым адвокат хочет сказать, что своими словами свидетель вовсе не пытается доказать, что небо действительно было голубым или же день, о котором идет речь, был прекрасен, а лишь то, что он являлся таковым, по мнению Кирила. Получив это объяснение, судья принимает решение о допустимости использованной формулировки.

– Видите ли, суть того, что Кирил сказал… – пытается продолжить Вейлл.

– Еще одно возражение, – снова прерывает его Фелд. Его реплики имеют такой же эффект, как если бы он зажег над прокурорской ложей неоновую вывеску с надписью: «То, что сейчас последует, гособвинению невыгодно».

– Доктор Вейлл, – говорит Сонни, – вы помните точно, что сказал доктор Пафко?

Доктор Вейлл, по-прежнему жизнерадостный, исторгает из груди очередной смешок, похожий на взвизг.

– Да, но эти слова не для телевизионного прайм-тайма.

– Мы все здесь люди взрослые, – говорит Сонни.

– Ну, цены на акции здорово поднялись. «Толливер» заявил о своем намерении выкупить компанию, так что Кирил имел полное право продать свой пакет. Его доля в тот момент стоила где-то полмиллиарда. Я сказал, что большинство людей в этой ситуации предпочли бы забрать деньги, но он только рукой на меня махнул. Мы тогда много шутили, и Кирил произнес: «Ян, мне насрать на деньги. Уже много лет. Я женат на богачке».

Стерн, который никогда не слышал подобных слов от Кирила, чувствует, как у него отвисает нижняя челюсть. Публика же в зале суда разражается хохотом. Понимая, что впечатление от слов, приписанных Кирилу Вейллом, сейчас уже ничем не перебить, старый адвокат направляется обратно на свое место в ложе защиты. Кирил, которого Стерн и Марта неоднократно предупреждали о том, что он не должен реагировать на показания свидетелей, в приступе смущения закрывает лицо ладонями. Позади него Донателла, которая всегда мастерски умела выходить из любой неловкой ситуации, присоединяется к всеобщему смеху. Мимолетным жестом проведя ладонью по глазам, обрамленным угольно-черными бровями, она как ни в чем не бывало поворачивает седую голову то в одну, то в другую сторону с таким видом, словно хочет сказать, что случившееся – всего лишь еще одна из множества оплошностей и проявлений бестактности, допущенных Кирилом.

Остаток понедельника уходит на постепенное ознакомление с весьма сложным, занимающим не один год процессом одобрения новых лекарственных препаратов Управлением по контролю за качеством продуктов и медикаментов. В качестве свидетеля со стороны обвинения выступает доктор Матрипала Джаясундара. Он радостно сообщает присутствующим, что обычно его называют доктор Мат. На вид свидетель человек вполне приятный, но при этом он очень многословен и говорит монотонно и заунывно. Вскоре, когда он начинает рассказывать о многочисленных фазах испытаний и документации, которые в обязательном порядке требует УКПМ, первоначальное внимание, с которым присяжные слушают его показания, у большинства из них рассеивается. Процесс изучения нового препарата начинается с испытания его на животных, затем следует тестирование на небольшой группе людей с целью определить, каковы эффективные дозировки лекарства. Затем стартуют клинические испытания, заключительной фазой которых является тестирование двойным слепым методом – оно считается эталоном. Каждый этап происходит в соответствии с весьма мудреными инструкциями, которые доктор Мат излагает, пожалуй, излишне подробно – особенно если учесть то обстоятельство, что все эти правила и инструкции не применяются по отношению к небольшой группе препаратов, предназначенных для прорывной терапии. К ним относится и «Джи-Ливиа». Они попадают на рынок в соответствии с особой процедурой ускоренного одобрения.

После того как доктор Мат наконец покидает свидетельскую кафедру, обвинение приглашает в зал суда личного ассистента Кирила в компании «ПТ» Джанелль Моррис. Джанелль работала на этой должности с момента основания «ПТ» и продолжает оставаться на ней до сих пор – несмотря на то что Кирил теперь появляется в офисе «ПТ» крайне редко. Дело в том, что, когда стало ясно, что Кирилу вот-вот будет предъявлено обвинение, компания отстранила его от работы без сохранения оклада.

Джанелль сыграла роль ключевой сотрудницы, когда в компанию стали одну за другой присылать повестки и требовать предоставления самой разной документации. По мнению обоих Стернов, она – просто образец эффективности и компетентности.

И вот теперь Фелд просит ее подтвердить подлинность подписи Кирила на инструкции по экспериментальным исследованиям новых препаратов, которую «ПТ» представила УКПМ в конце 2013 года, перед началом тестирования «Джи-Ливиа». Хотя текст документа представлен на мониторе, Фелд просит Джанелль прочитать вслух обязательство, которое взяли на себя Леп как медицинский директор и Кирил как генеральный директор компании: «Я обязуюсь проводить исследования в полном соответствии со всеми… официальными регуляторными требованиями, которые применимы к данному случаю».

Когда ее отпускают, Джанелль, высокая, статная женщина, проходит мимо ложи защиты и на мгновение кладет руку на плечо Кирилу. Тот накрывает ее ладонь своей и с явной теплотой пожимает ее пальцы. Подчиненные характеризуют Кирила как хорошего руководителя, который всегда интересовался тем, все ли в порядке с их близкими, и помнил все подробности. Марта смотрит на эти вещи достаточно цинично и потому считает, что Пафко просто обожает очаровывать окружающих его людей. Но сотрудники думают, что доброе отношение к ним со стороны босса и его супруги Донателлы носит вполне искренний характер.