Ближе к ночи я не выдерживаю и решаю начать рисовать его новый портрет.

Последний учебный год в старшей школе начинается до звонка будильника. Я встаю раньше, наспех принимаю душ, вода в бойлере едва теплая, а это значит, что скоро нужно будет вызывать мастера и снова тратить деньги.

Все лето я проработала в парке развлечений, продавала билеты на аттракционы и проверяла, чтобы люди, собравшиеся прокатиться на горках, подходили по возрасту и росту. Босс не разрешил мне взять почасовую работу на осенний период, поэтому недавно пришлось уволиться, но зато у меня будет больше времени, чтобы помочь маме на работе или по дому.

Наношу тушь на ресницы, вставляю в уши наушники и сушу волосы феном. В моем плейлисте слишком много песен «Норд», и я перелистываю лишь те, в которых основную часть поет Джейк Элфорд. У него низкий, чуть хриплый, но при этом мягкий и до жути приятный голос, от которого по телу непроизвольно бегут мурашки. Мне не хочется испытывать это приятное чувство при звуке его голоса. Он этого не заслуживает. Поэтому я переключаю песню, выбирая ту, где звучит лучшее соло Оливера.

Мама спит на диване в гостиной, так что я стараюсь как можно бесшумнее открыть пачку кукурузных хлопьев и высыпать в миску разноцветные колечки. Заливаю хлопья молоком и включаю чайник.

Осторожно поглядываю на маму, надеясь, что шум ее не разбудит. Выкрашенные в медовый цвет волосы собраны в небрежный пучок, на полу лежит недочитанный любовный роман. Она хмурит брови – снится неприятный сон. Мне становится грустно, потому что даже во сне мама не может расслабиться. Хочу, чтобы ей снились только хорошие сны. Глядя на нее, я легко могу представить, как буду выглядеть лет через двадцать. Нам многие говорят, что мы с мамой похожи, как две капли воды, те же карие глаза, тот же курносый нос и та же улыбка с крупными передними зубами.

Позавтракав, наливаю в кружку-термос кофе, подхватываю рюкзак и выскальзываю за дверь. До приезда Оливера еще около десяти минут, поэтому я сажусь на ступеньку и с наслаждением делаю глоток кофе.

– Первый день. Волнуешься, а?

Поворачиваю голову и у соседнего трейлера вижу Рут. Ее рыжие волосы торчат в разные стороны, на руках годовалый малыш Майло, которого она усаживает в ходунки. Майло топает ножками по траве, но не может сдвинуться с места, потому что у ходунков нет колесиков.

– Немного, – признаюсь я.

Мне неловко говорить с Рут о школе, потому что ей без двух месяцев шестнадцать лет, но она уже успела бросить учебу, была в шаге от смерти из-за передозировки наркотиков, а теперь вынуждена нянчиться с тремя маленькими братьями и сестрой, потому что ее мама иногда так сильно напивается, что не в состоянии держать глаза открытыми, не то что следить за детьми. Рут говорит, что ей нравится такая жизнь, потому что все лучше, чем школа. Я с ней не согласна, но никогда не произношу этого вслух.

– Даже не знаю, завидую я тебе или сочувствую. – Достав из халата пачку сигарет, она закуривает и указывает на белье, висящее на натянутой у трейлера леске с прищепками. – Думаю, что эти чертята гадят ядовитыми отходами, пятна ничем не отстирать.

– Я спрошу у мамы хороший отбеливатель и вечером занесу.

– Спасибо. И за еду тоже, дети набили животы и сразу же уснули, хоть дали досмотреть сериал. Я скинула фото ужина соцработнику, она довольна. Пишет мне чаще, чем влюбленный парень.

Рут садится рядом со мной, бесцеремонно забирает мою кружку и делает глоток. Поморщив нос, она высовывает язык и возвращает кружку.

– Фу, без сахара.

Она крепко затягивается и выдыхает дым в сторону, но ветер все равно приносит его прямо мне в лицо. Солнечные лучи потихоньку разливаются по территории трейлер-парка и падают на лицо Рут, кожа на ее веснушчатом лице такая бледная и тонкая, что сквозь нее видны вены.

– Будешь? – спрашивает Рут, и после того, как я качаю головой, усмехается. – Правда бросила?

– Да.

– И не хочется?

– Заткнись.

Рут тихо смеется, потому что знает, что хочется. Я бросила курить в середине лета, когда мама застукала меня за трейлером с сигаретой в зубах. Она расплакалась, и я в ту же секунду поклялась, что больше не притронусь к сигаретам. Я ненавижу расстраивать маму, а тем более доводить ее до слез. Так что между парой затяжек и маминым спокойствием я, конечно же, выбираю второе. Хотя полупустая пачка все еще лежит в моем рюкзаке.

Прикрыв веки, Рут с показным наслаждением затягивается, чем заставляет меня закатить глаза. Она младше меня почти на два года, и, проживи я ее историю, забилась бы в угол и бесконечно рыдала. На тонких запястьях можно пересчитать полосы – попытки покончить с собой. В прошлом году она четыре раза сбегала из дома, потому что влюбилась в очередного дилера. В невменяемом состоянии она вынесла из дома последнюю ценную вещь – обручальное кольцо матери и отдала своему парню, которому нужна была доза. Сейчас в ее жизни наступило затишье, остается только гадать: временно это или нет.