— Я магглорожденная, или, как ты ласково называл меня, "грязнокровка": и это преследовало меня все время обучения в Хогвартсе и несколько раз чуть не убило меня. Ты видишь, как я превращаюсь в злобного, подлого человека, который ненавидит каждого чистокровного волшебника только из-за того, как со мной обращались? Нет! — крикнула она, напугав Драко.

— Ты должен принять вину за свои решения и поступки. Твой отец не заставлял тебя принимать темную метку, вот и все, и вдруг, когда ты вляпался по уши, это все стало вдруг его виной. Знаешь ли, как тебе повезло, что ты вообще жив? Ты знаешь, что сделал твой отец, чтобы обеспечить тебе безопасность? — Гермиона явно была в ударе, Драко уже смотрел на нее широко раскрытыми глазами.

— Разве твой отец виноват в том, что Нарцисса решила завести роман с Ноттом через двадцать лет после смерти Волдеморта? Разве твой отец виноват, что она забеременела от человека, которого нелегально навещала в Азкабане? Был ли виноват твой отец, если после того, как она помогла сбежать осужденному Пожирателю смерти, он отравил ее?

Глаза Драко расширились, и Гермиона поняла, что не рассказывала ему о беременности. Ой! Возможно, пришло время покончить с этим, прежде чем она скажет или сделает что-то совсем уж непростительное.

— Драко, — она опустилась на колени, чтобы встретиться с ним взглядом и показать свою искренность, — Люциус — это единственная семья, которая у тебя осталась, и он тонет. Готов ли ты потерять и его, потому что слишком боишься признать свои ошибки и возложить вину на других? — она надеялась, что по крайней мере дала ему пищу для размышлений, и положила обе руки ему на колени.

— Я действительно верю, что люди могут измениться, Драко, и я верю в то, что надо бы дать людям второй шанс, когда вижу, что это необходимо. Твой отец любит тебя больше, чем ты можешь себе представить, и он нуждается в твоем прощении и понимании, но больше всего он нуждается в твоей любви, и если я не ошибаюсь, ты мог бы воспользоваться и его любовью, — она пристально посмотрела ему в глаза, и ей показалось, что в них мелькнула искорка вины, но она не была уверена.

— Я знаю, что не должна была этого делать, но благополучие твоего отца очень важно для меня, и я просто хотела, чтобы ты выслушал меня. Я пойму, если ты злишься и хочешь отомстить, но просто хочу, чтобы ты знал, я никогда не собиралась молчать, — улыбнулась она, снимая веревки, связывающие его.

Гермиона ждала его ответа, но он просто допил остатки бренди и вышел из комнаты. Она подумала, не подвох ли это, и стояла так, пока Поппи не вернулась и не сказала ей, что мастер Драко ушел.

А потом она постояла еще чуть-чуть…

Гермиона проснулась от восхитительного запаха кофе, но больше всего на свете ей хотелось зарыться головой в подушку и оставаться там бесконечно. К сожалению, внешний мир не останавливался только для того, чтобы удовлетворять все ее прихоти, и она застонала, через силу поднимаясь с кровати.

Прошло пять дней с того, как она "начистоту поговорила" с Драко. Пять дней, в течение которых совсем не видела Люциуса и ничего о нем не слышала, и пять дней, в течение которых она была совершенно несчастна.

После душа она почувствовала себя лучше и спустилась вниз, совсем не удивившись, что за кухонным столом сидит Гарри, а Поппи жалобно заискивает перед ним, пытаясь уговорить съесть еще одну порцию яичницы. Гермиона не смогла сдержать улыбки.

С тех пор как умерла Нарцисса, Гарри все больше и больше времени проводил здесь с Гермионой. Он утверждал, что это происходит из-за того, что Поппи готовит намного лучше Джинни, но Гермиона знала, что все гораздо серьезней, а ей так не хотелось заставлять его говорить об этом: она всегда знала, что друг обязательно начнет разговор, когда будет готов.

Когда Люциус вернулся жить в мэнор, поначалу Поппи ушла вместе с ним, но через несколько часов вернулась и радостно объявила, что мастер Люциус сказал, что мисс Гермиона нуждается в ней больше, чем он, и она может остаться с Гермионой навсегда… ну пожалуйста, пожалуйста! Откровенно говоря, та чувствовала себя более чем странно, принимая домовиху, но понимала, что этим Люциус и пытается отблагодарить ее за все, что она для него сделала. Так что теперь счастливая Поппи жила с ней, а Гермиона втайне даже радовалась заботливости Люциуса. Не говоря уже о том, что она откровенно обожала эту милую эльфийку.

Смерть Эйвери была признана самообороной, так что никаких обвинений против Люциуса выдвинуто не было, а еще один из анонимных источников сообщил "Ежедневному Пророку" о неоценимой помощи Люциуса в задержании двадцати четырех бывших Пожирателей Смерти, и о том появилась довольно интересная и даже несколько восторженная статья. Гермиона отказалась комментировать статью, когда ее спросили, а была ли она той раскрывшей роль, которую играл Малфой, но миссис Уизли никогда и не была хорошей лгуньей.