Теперь немного о нашем «положении». Большинство людей не слишком себе представляют Солнечную систему. Обычно ее изображают кольцом, похожим на мишень. Где-то, в первом приближении, оно так и есть. Орбиты большинства небесных тел системы лежат примерно в одной плоскости. Но мы находились выше этой плоскости, основательно выше ее. Смотрели на нее как бы сверху, под углом в 39 градусов. И ближайшей от нас планетой был именно Уран, поэтому Алексей Степанович его для нас и выбрал, хотя, если говорить об орбитах, то мы ближе всего находились к орбите Нептуна. Плутон, который «выпадает» из плоскости орбит, он крутится под углом, по сравнению с остальными, находился на противоположной стороне своей орбиты и из расчетов просто выпадал. Что «радовало», так это то обстоятельство, что Уран с нами сближался, то есть к нашей скорости прибавлялась его орбитальная скорость. Единственный аппарат, который пересекал и орбиту Урана, и орбиту Нептуна, был американский «Вояджер-2», взлетевший 20 августа 1977 года с Земли. Ему придали скорость 15,4 км/сек. И через 8 лет и 5 месяцев он прошел возле Урана, а еще через три года и семь месяцев пересек орбиту Нептуна. Между этими двумя событиями 113 миллиардов секунд или 1 740 261 600, один триллион 740 миллиардов 261 тысяча 600 километров, пройденных «Вояджером-2». Мне же предстояло пройти примерно полтора раза большее расстояние. Тут следует отметить то обстоятельство, что наш полет, как и полет «Вояджера», был тщательнейшим образом рассчитан. Если бы я был «фотоном», то через 9861.4824, девять тысяч восемьсот шестьдесят одну с половиной секунды, я бы уже был на месте. Всего за два часа и сорок минут. Но скорость света еще надо набрать! При этом требуется ее набирать так, чтобы не быть раздавленным ни при разгоне, ни при торможении. А сам полет проходит быстро! Через десять часов мне сказали, что мы достигли максимальной расчетной скорости. Я считал, что меня сейчас выпустят из камеры. С двух рук, камера заняла какое-то другое положение, и Тир сказал, что начал торможение. Я так не играю! Я же пилот, а не кукла, замоченная в жидкости! Тир, видимо, понял мое возбужденное состояние и передо мной возникла объемная картина того, что происходит в ходовой рубке. Акселерометр показывал -32 «g», причем не статично, а цифра менялась туда-сюда.

– Вибрации? Я их не ощущаю.

– Да, здесь довольно много различных тел, приходится держать защитное поле на пределе, с тем, чтобы «мусор» не причинил нам вреда. Неудобная планета. Но все в порядке, единственно, что: прежде, чем выйдем на круговую, придется сделать несколько оборотов. Безопаснее будет находится на эллиптической.

– Так и сделай. Надоело мне тут валяться.

– Был бы ты связан со мной, это решение мы бы приняли быстрее.

– Далеко еще?

– Довольно далеко. Фотонным звездолетам здесь несколько тесновато. Только наберешь скорость, приходится ее сбрасывать, даже с теми ограничениями, которые ты сам наложил. Вот сюда нажми.

Одна из надписей на незнакомом языке замерцала. Я ее нажал, мне предлагалось заняться делом: надеть браслет на руку, чтобы научиться читать эту самую абракадабру, и начать составлять словарь, чтобы не возникало ситуаций недопонимания. Начать предлагалось с астрономических терминов. Ну, поехали! Через несколько часов я обратил внимание, что на виртуальной клавиатуре, которую я сам создал, появились те самые значки, что были на экране, а там русифицировались надписи. Вообще-то, машина оказалась права. Чем просто валяться, лучше заниматься тем, зачем меня сюда послали. Ускорение все-таки чувствовалось, я разделил клавиатуру на две части, и перенес ее ниже, чтобы не держать руки на весу. Работа пошла быстрее. Сделав короткий перерыв на сон, возобновил занятие, получая от Тира все новые и новые задания. На свой «рабский браслет» я перестал обращать внимание. Куда я денусь с подводной лодки? Так как я заранее побеспокоился о питании, то местный скафандр-перегрузочный костюм поставлял мне пищу из тех продуктов, которые я сам положил в расходник. Правда, все было в полужидком состоянии, в виде желе. Тормозили мы 48 часов, хотя разгонялись, как я и говорил, всего 10. Но там был просто сход с орбиты, а здесь шел переход на эллиптическую с последующим переходом на круговую. Общаться со мной Тир не прекращал, он, в отличие от меня, «многоканальный», а я вовсе не Гай Юлий Цезарь, я уходил в работу целиком, и обращался к Тиру только когда мне это требовалось.

Выйдя из «заключения», я впервые понял, что действительно переместился в пространстве на огромное расстояние. Прошло чуть больше трех корабельных суток, а голубая планета находилась от нас всего в 150 000 километров, мы находились почти в перицентре, и скоро начнем удаляться от планеты. Я вышел на связь и доложил на Марс, что задание выполнено. Тут же, естественно, с учетом расстояния между нами, прилетела радиограмма, в которой меня, бедного Степаныча и весь экипаж чуть ли не обозвали идиотами, которые не догадались сделать ничего, для того, чтобы я мог передать на Землю снимки Урана и провести его исследование. Они там на Земле белены объелись, что ли? У нас было всего ничего времени, чтобы отвернуть! Откуда мы могли знать, что это не ловушка для дураков, и что Тир выполнит то, о чем мы с ним говорили? Он – «чужой»! Я им управлять не могу, не умею. Наши вычислительные системы к его системам не cвязаны никаким боком. Ну, есть у меня небольшой планшет, есть вычислитель на антенне. Как передать на Землю то, что я вижу? Но я вижу это не собственными глазами. Я вижу это на гигантском мониторе, и понятия не имею: как и каким образом появилось это изображение. В том числе, я не знаю: а не кино ли это?

Успокоившись, я передал всем, кто меня слышит и имеет возможность запеленговать сигнал, сделать это и сообщить «Заре», и мне эти пеленги. Находясь в трех миллиардах километрах от Земли, я имел право сомневаться в том, где я нахожусь. Быстрее всех мне ответил Филиппыч.

– Саша, не волнуйся, Тир задание выполнил, а нам еще ковылять и ковылять за Вами. Идем полным, даже с небольшим превышением. Наблюдали твой разгон, это – феноменально. Как себя чувствуешь?

– Ну, хоть один побеспокоился об этом, спасибо, норма! – чтобы ответить, требуется разворачивать антенну, так что, весь день только этим и занимался. «Заря» прислала РДО с извинениями за дежурных, получивших и переславших телеграмму из Москвы. Москва была готова рискнуть всеми, в том числе, и экипажем «ДКР-124», чтобы получить доступ к этой технике. И в этот момент до меня дошло, что произошло. До этого я четко исполнял полученное приказание. Теперь я понимал, почему Степаныч так не хотел, чтобы я летел один! Жаль, конечно, что я не могу услышать того, что сейчас творится на Земле! Из-за этого куска ржавого железа там может начаться такое, что 2023 год покажется милой шалостью двух немного расшалившихся малышей. Эх, черт возьми! В первую очередь, я снял с себя все земное и переоделся по местной моде. Все, что было с собой, особенно то, что выдали мне перед полетом, улетело в пищевой контейнер, который находился с противоположного борта от радиостанции. Я обратил внимание на то, что ее антенна жила как бы сама по себе, автоматически направляясь в сторону Луны. А предстоял один серьезный разговор с Тиром.

– Тир, расскажи-ка мне подробнее о чипе: что, как, почему, зачем, как долго он вживляется и как провести эту операцию? И еще один вопрос: почему ты разрешил нам войти?

– Спасибо за вопрос. Он говорит мне о том, что ты начал думать. Да, в отличии от тебя, я практически бессмертен. Да, я завишу от питания, но могу сам его добывать, для этого у меня все есть, есть и специальные программы, которые обеспечивают мне это самое бессмертие. Меня можно только физически уничтожить и выбросить меня в открытый космос, лишив связи с кораблем, который и является моим телом. Если малейший канал связи останется – я соединюсь с ним и восстановлюсь. Но есть одно уязвимое место в этих рассуждениях. Я завишу от людей, как бы это не казалось странным. Вот ты провел в камере трое корабельных суток. Я провел в космосе 125 458,128 ваших лет с момента получения приказа перейти на ту орбиту, на которой вы меня нашли. Я знаю, что произошла катастрофа, что мой экипаж и его командир столкнулись с Землей. Знаю место в океане, где это произошло. Не знаю только: кто это сделал. Я ждал команды возвратиться к Земле, ждал столько лет, сколько сказал. Ваш маленький кораблик, когда начал маневр сближения, дал надежду на то, что меня освободят с орбиты захоронения. Я морально понимал, что нахожусь в могиле, а мог бы еще послужить людям, ведь это мое назначение.

– Люди сейчас передерутся за право владеть тобой.

– У вас нет союза?

– Нет.

– А каким образом вы оказались в космосе? Да еще и овладели ионными двигателями? Нашли обломки корабля?

– Нет. В конце 19-го века произошла техническая индустриальная революция, в результате которой началась мировая война.

– Вы убиваете себе подобных?

– Да.

– Вот оно как! Иди по моим сигналам.

«Сейчас он меня убьет или аннигилирует!» – подумал я, но все равно пошел. Я спустился на одну палубу ниже и прошел по коридорам до комнаты, где услышал от него:

– Здесь. Входи. Подойди вот сюда и сплюнь вот в это отверстие. Это анализатор генетического кода. Садись, это недолго.

– Я лучше вернусь в каюту.

– Хорошо, возвращайся.

Открыв дверь к себе, я увидел, что на столе горит монитор, и прямо на глазах мой код сравнивали с еще каким-то, довольно похожим на первый взгляд.

– Одно единственное различие. Вот здесь вот! Причем, на ранних стадиях развития цивилизации этот участок удаляется. Он отвечает за агрессию. Ученые доказали, что цивилизация, имеющая этот ген, самоуничтожается. Кто-то из наших людей решил поставить эксперимент… Поэтому люди добрались до меня только сейчас!