– Он не виноват в том, что его так назвали, – заметила Надин. Она была добрее Ханны и постоянно приглядывала за принцессой, потому что та считала, что обычные люди всегда пытались обидеть тех, кто был лучше их. Ханна ненавидела обычных людей.

– Это касается и его внешности, – ответила Ханна. – Не хвали и не оправдывай его за то, над чем он не властен.

Надин закатила глаза: будь с ними другие фрейлины, она бы ни за что этого не сделала, но вдвоём они могли вести себя более свободно. Надин пыталась доказать Ханне, что положительные стороны можно найти во всём, а Ханна пыталась научить Надин, как защититься от вышеупомянутых обычных людей.

– Он мог бы отказаться причёсываться или ухаживать за кожей. Мог бы сутулиться или жевать с открытым ртом. К счастью для тебя, он достаточно тщеславен и воспитан, чтобы на него было приятно смотреть.

– До тех пор, пока я его не убью. – Ханна дотронулась до кинжала, спрятанного в башмаке.

– До тех пор, пока ты его не убьёшь, – согласилась Надин. – Но постарайся хотя бы не смеяться над его глупым именем. Всему виной его предки.

Она была права. Когда-то у жителей трёх королевств была общая система имён: имя и фамилия, заимствованные у захватчиков и беженцев, высадившихся на берегах Салвейшена много лет назад. После объединения королевств и впоследствии возникшей взаимной ненависти между ними жители Ивасленда начали называть детей в честь городов, в которых жили, а обитатели Кабервилла – в честь различных добродетелей, черт характера и других абсурдных вещей.

Хайкраун. Нелепо.

Конечно, фамилия Ханны была Фортуин, что намного лучше, так как это было её решение.

И всё же несмотря ни на что, нечто в Руне Хайкрауне её привлекало. Возможно, решимость защитить своё королевство или желание приехать в Эмбрию, на территорию врага, чтобы самому вести переговоры о браке. У принца не было никаких доверенных лиц. Она не скоро забудет, как он вошёл в тронный зал в самый первый день в неброском чёрно-сером одеянии, популярном в Кабервилле, с небрежно уложенными тёмными волосами. Представляясь вельможам Эмбрии, он говорил с уверенностью, которая требовала уважения.

Люди Ханны могли убить его на месте – и он это знал, – но ситуация с Иваслендом слишком усугубилась. Если Ивасленд действительно нарушил соглашение, заключённое на острове Винтерфаст, как шептались повсюду, то требовался быстрый и решительный ответ: заключение брака.

Удивительно, как шпионам Эмбрии удалось раскрыть заговор. Благодаря строгим мерам безопасности – частым неожиданным осмотрам, постоянному присутствию солдат и впечатляющей пропаганде, которая поощряла у молодёжи Ивасленда слепую верность, – было крайне сложно внедрить шпионов в придворную среду, в университет и Великий Храм. И всё же это оказалось возможным. Время от времени Эмбрии удавалось найти подходящих кандидатов, тех, кто устал от бедности или пренебрежения. Именно один такой житель Ивасленда, старик, искавший богатства и власти для своих внуков, и помог раскрыть заговор.

Ни одно из королевств за тысячи лет не нарушило единственного заключённого между ними соглашения Винтерфаст. Использовать зло, тёмную магию из-за Преграды, во время войны, что немыслимо. Безрассудно. Жестоко. Это было единственное, что бы королевства никогда не сотворили друг с другом или с самим собой, потому что нарушение соглашения привело бы к гарантированному взаимному уничтожению.

К несчастью, подробности были неизвестны: когда признание старика достигло шпионки из Эмбрии, бумага была испачкана и разорвана, а голубка, которая его принесла, умерла на подоконнике. Естественно, отступник исчез, и информация, которой он обладал, исчезла вместе с ним. Поэтому никто не знал, как именно Ивасленд собирался использовать зло, однако угроза оставляла две возможности.

Первая – санкции. Пошлины. Любое наказание, описанное в соглашениях. Тогда экономика Ивасленда не сможет восстановиться на протяжении более ста лет.

Однако этого будет достаточно, чтобы привести к новому эпизоду войны, поэтому следовало рассмотреть вторую возможность – нечто менее формальное, но более дальновидное.

После долгих дней молитв и совещаний с Тулуной, Тулуной Стойким, божеством-нуменом Ханны, именно принцесса посоветовала сделать предложение Руну, и король и королева Эмбрии (родители Ханны) быстро принялись за дело.

Конечно, предстоящая свадьба заставила жителей Ивасленда ещё более настороженно относиться к своим богатым и могущественным врагам, и они наверняка пытались найти способ ей помешать…

Но Ханна об этом не беспокоилась. Тулуна выбрал её, чтобы она победила в этой войне.

– Твоя очередь. – Надин указала на стоявшую между ними мраморную доску со стопкой перевёрнутых карт и двумя каменными фигурками. Скачущая лошадь из розового кварца (Надин) и крадущаяся кошка из оникса (Ханна), которые голова в голову шли к финишной прямой. Возможно, Надин была самой милой девушкой на свете, но когда дело касалось гамбита Моры, она становилась опасным соперником. Надин никогда никому не позволяла выиграть, даже будущей королеве.

Ханна вытащила карту. Королева. С улыбкой она подвинула фигурку на доске.

Когда Ханна уже собиралась занять место у финиша, экипаж наскочил на кочку, и ониксовая кошка полетела к оконному стеклу, но удачно прижалась к вертикальной панели, удивительным образом игнорируя закон притяжения. Ханну охватило беспокойство, но она подавила его и потянулась к фигурке. Порой на свете случались странные вещи. Вот и всё.

Но стоило пальцам Ханны коснуться ониксовой кошки, как та ударила её крошечными когтями.