Но пропал весь флот, и это — факт. Связи, чтобы хотя бы попытаться кого-то спасти, в подпространстве не было. И не могло быть: физические, что б их, ограничения.

Конечно, всегда оставалась вероятность, что «кошмар» приснился не одному лишь Сергону, но… каков шанс?

Коммодор Хирако в их рядах был единственным уникумом, за которым прослеживалась такая вот паранормальщина. А кто ещё-то? Одного мальца они доставили аж с Маррикона, двоих уже взрослых людей, говорят, чуть ли не на другом конце соседнего сектора откопали, спеленали и на Каюрри доставили… маловато будет, с какой стороны ни глянь.

Вот и выходит, что все сгинули, а им по неведомой случайности помогла обострившаяся интуиция третьего офицера.

А ещё повезло тем, кого умудрённый опытом капитан заставил «припарковаться» в ангарах линкора, а это шесть вымпелов. Немало, но двадцать четыре пропавших судна — это всё ещё серьёзный удар. Даже один корабль для подчинённых коммодора был ценен, потому что каждый во флоте был друг другу братом. Даже те, кто лишь недавно вступил в их ряды был удостоен такой чести, заслужив это право в боях.

И прямо сейчас они разом лишились семидесяти членов семьи как минимум, а ведь линкор трясло так, что без потерь на борту наверняка не обойдётся.

Да, многие выживут, но к чему это приведёт?

К добру ли, или к смерти от голода в космической пустоте или подпространстве, если их выбросило вдалеке от известных точек входа-выхода?

Зря они торопились и «срезали» где можно и где нельзя, экономя время на техстоянках и внутрисистемных перелётах.

Так, глядишь, и пронесло бы, если это возмущение — явление временное…

— Сергон, цел? — Мужчина, лицо которого в алых всполохах казалось восковым, кивнул. — Ещё тебе кошмар ничего не нашептал, нет?

— Ничего. Я просто пережил… расщепление, да, именно его. Как будто одним глазом видел выверт пространства, разваливший наш корабль на атомы, а вторым — чёртов датчик. Не знаю, как объяснить…

— Даже не пытайся. Не будем забивать голову тем, что нам пока никак не пригодится. Парни! Перекличка! — К счастью, пострадавших не было, и рисковал своей головой один лишь Ян, у которого стресс пересилил выучку и не позволил своевременно умостить зад в кресло.

Но ему повезло, так что сейчас аж девять человек из восьмидесяти двух на борту здравствовали и были готовы выполнять приказы. Уже хлеб, если так посмотреть.

Закончив с перекличкой, Ян кратко изложил будущие задачи, а после, в практически полной, натянутой точно струна тишине, офицеры дождались-таки планового запуска реактора.

На мостике появилась электроэнергия, и для этого даже не пришлось отправлять группу к генератору: по регламенту он уже должен был работать, да только вместо почти тысячи человек экипажа на борту находилось всего шесть десятков, — не считая экипажи малых судов в ангарах, — плюс дроиды, так что никакого караула у каждого из шестнадцати генераторов корабля попросту не было.

— Система, отчёт о состоянии экипажа! Отчёт о состоянии всех систем! Вывести картинку со внешних сенсоров на экран, составить схему окружающего пространства, вывести на голопроектор!.. — Команды лились из Яна как по писаному, ведь он с десяток раз успел составить точный план в своей голове, пока был вынужден вместе с остальными томиться в информационном вакууме.

И Система откликнулась, передавая запрошенные данные как в аудио-, так и в голоформатах. Графики, схемы повреждений… и список погибших.

Основной верхний ангар «вскрыло», точно консерву. Припаркованные там корветы в количестве двух штук бесследно исчезли, и сенсоры не фиксировали поблизости даже намёка на обломки этих малых звездолётов. Ещё один корвет, третий и последний в верхнем ангаре, хоть и получил существенные повреждения обшивки и навесного оборудования, но согласно данным уже его Системы все члены экипажа выжили.

Им повезло, так как сам ангар выглядел так, будто пережил продолжительное торпедирование силами пары специализированных фрегатов: бронированные створки, оборудование, полы и стены, даже соседние отсеки — пострадало всё. И без специального оборудования туда теперь было опасно соваться.

Благо, экипаж уцелевшего корвета обретался на своём корабле не просто так, а на случай боевой тревоги, и у них были как припасы, так и запасы кислорода из расчёта на три месяца полной автономии.

Нижнему основному ангару повезло больше, и там уцелели и два корвета, и эсминец связи. Чего уж говорить, если даже бронестворки обошлись малыми внешними повреждениями?

Брюхо линкора в целом пострадало слабо, чего нельзя было сказать о бортах и верхней плоскости.

Огневая мощь основных батарей звездолёта упала на девяноста процентов, и лишь пятнадцать, по предварительным данным, можно было восстановить «в поле» — орудийные башни по большей части просто слизало. Как и вынесенные наружу антенны связи, оставив громаде «Громовержца» только то, что было утоплено в броне.