- Послушай, малышка, ты никак не можешь быть моей дочерью. Да, на фото моя бывшая жена, но мы развелись с нею до того, как ты появилась на свет.
- Вот именно! Она просто тебе ничего не сказала обо мне!
Темноволосая девочка лет пяти стоит напротив, уперев руки в боки. Она - копия Ангелины, моей супруги, с которой мы развелись шесть лет назад.
- Я знаю твою маму. Он не стала бы от меня такое скрывать, - качаю я головой, снова глядя на фото, что Катюша принесла с собой.
Какая же Лина красивая… Стала еще более привлекательной и желанной за те годы, что мы не виделись.
- Хочешь, поедем к ней? - предлагаю Кате, на что она тут же мотает головой. И я продолжаю: - Она тебе сама скажет, что я не твой отец.
- Нет! - тут же протестует девочка, и я чувствую разочарование. - Я здесь не для этого. Ответь мне на вопрос - что ты тогда натворил, папа?
– Послушай, малышка, ты никак не можешь быть моей дочерью. Да, на фото моя бывшая жена, но мы развелись с нею до того, как ты появилась на свет.
– Вот именно! Она просто тебе ничего не сказала обо мне!
Темноволосая девочка лет пяти стоит напротив, уперев руки в боки. Она – копия Ангелины, моей супруги, с которой мы развелись шесть лет назад.
– Я знаю твою маму. Он не стала бы от меня такое скрывать, – качаю я головой, снова глядя на фото, что Катюша принесла с собой.
Какая же Лина красивая… Стала еще более привлекательной и желанной за те годы, что мы не виделись.
– Хочешь, поедем к ней? – предлагаю Кате, на что она тут же мотает головой. И я продолжаю: – Она тебе сама скажет, что я не твой отец.
– Нет! – тут же протестует девочка, и я чувствую разочарование. – Я здесь не для этого. Ответь мне на вопрос – что ты тогда натворил, папа?
– Дедуля называет меня внученькой, а мама – принцесской. Именно не принцессой, а принцесской! – послышался голосок из моей приемной, когда я, уставший, невыспавшийся и злой, как три тысячи чертей, подходил к своему кабинету.
Это что еще такое? Секретарша привела сюда ребенка? Она же знает, что мой офис – не место для детей!
– И ты приехала сюда… к Громову Сергею Анатольевичу, чтобы рассказать ему про свою маму?
А вот этот голос мне очень не нравился. Потому что принадлежал моей бывшей невесте, с которой мы расстались не так давно. А именно – пару недель назад, не дожив до свадьбы каких-то несколько дней. В качестве жениха и невесты, разумеется. В остальном я был живее всех живых, хоть и порядком помят за эту ночь.
Отмена сего мероприятия уже обернулась скандалом в прессе. Мол Громов, такой-сякой, сначала развелся с женой, а теперь бросил невесту. Конечно, охочие до желтых заголовков журналюги даже не удосуживались разузнать, почему это я решил отменить женитьбу, но я им и не собирался рассказывать, что попросту передумал. Потому что любви между мною и Ульяной Родниной, дочерью весьма известного бизнесмена, не было ни на грамм. А я предпочитал начинать семейную жизнь, опираясь исключительно на чувства, желательно светлые. Такими наши отношения с Улей, очень быстро скатившиеся к скандалам и ссорам, уже не были. Это раньше я был влюблен не только в Роднину, но и в перспективы, которые открывал брак с нею, а сейчас понимал, что просто не вывезу эту женщину. Во всех смыслах этого слова.
– Да! Моя мама… это… ну как вам сказать… она его не очень долюбливает, – хихикнула девочка (а я надеялся, что внученьками и принцессками называют только маленьких представительниц женского пола), и тут я замаячил на горизонте.
– И почему это твоя мама меня недолюбливает? – поинтересовался я, появляясь в приемной.
Малышка, которая держала в одной руке стакан с соком, а во второй – игрушечную волшебную палочку, так и застыла, глядя на меня во все глаза. Как будто я был ее кумиром, сошедшим с плаката или экрана телевизора. А вот Ульяна хмыкнула и, переведя взгляд с девочки на меня и обратно, сложила руки на груди.
– Это я расскажу тебе наедине! – сообщила мне малышка.
Поставив стакан на стол секретарши, которой не было на месте, она подошла ко мне и деловито представилась:
– Катя.
Я посмотрел сначала на нее, потом на Ульяну. Снова на Катю, черты лица которой показались мне знакомыми.
– Громов Сергей, – отозвался я. – И если твоя мама не приехала с тобой и сопровождать тебя в мой кабинет некому, идем.
Она опустила взгляд, а я приметил в темных волосах малышки крохотную корону на обруче. Ну точно принцесска! И откуда она такая взялась на мою голову, а главное, зачем сюда явилась? Ну, недолюбливает меня какая-то незнакомая мне мама ребенка, я-то тут причем? Может, не заметил и случайно заблокировал выезд ее машины из двора? Или увел в магазине последнюю свободную тележку прямо из-под носа? Мало ли причин меня недолюбливать, в самом-то деле! Но это ведь не повод подсылать в мой офис своих детей.
– Сереж, я подожду тебя здесь, есть разговор, – сообщила мне Ульяна, которая заняла секретарское кресло, тем самым показывая, что ее намерения меня дождаться весьма твердые.
– Ладно, – буркнул в ответ, и мы с Катей направились в кабинет.
Как только за мной и девочкой закрылась дверь, она сразу приступила к цели своего визита. Достала из кармашка джинсовой курточки сложенную вдвое фотографию и протянула мне.
– Меня сюда привел дедушка. Я очень просила. Мама об этом не знает, но мы с тобой ей, наверно, потом скажем. Ее зовут Ангелина, дед называет ее Геля. А я – ее дочь.
Она замолчала, хмуря бровки, а потом, как будто решившись на что-то важное, ошарашила:
– И твоя дочь тоже, папа.
Прекрасно… Знал бы, что закончится именно этим, попросил бы Ульяну сразу выпроводить маленькую выдумщицу из офиса. Так я думал ровно до тех пор, пока не развернул фотографию, с которой на меня смотрела… моя бывшая жена.
Пришлось отойти к креслу и сесть в него, потому что сердце вдруг забилось чаще, того и гляди будет приступ.
Давно позабытые чувства всколыхнулись, пробили ту броню, которую я так усердно вокруг них выстраивал, и ростки их, прозрачные и слабенькие, потянулись наверх. К черту! Надо выдрать их с корнем навсегда.