— Миледи, Ричард не одобрил бы ваших слов, — сдержанно произнес он, возвращаясь к своему обычному самообладанию. — И вы сами возьмете их обратно, когда успокоитесь. Окделлы не отравители, а ваш сын настоящий Окделл. Решив убить меня, он принял яд одновременно со мной. Неужели вы находите, что моя смерть стоит его жизни?

— Дикон принял яд вместе с вами? — Мирабелла подалась к нему гибко, как змея. — Что же, теперь я верю вам, герцог. Вот она, вся правда! Мой сын узнал о ваших замыслах и попытался предотвратить их. Но он гораздо благороднее вас и судил по справедливости и других, и себя самого. Вас нужно было остановить во что бы то ни стало, но цена за подлость – смерть, даже если эта подлость вынужденная!

— Вряд ли ваша церковь согласится с вами, — возразил Алва. — Я знаю, что Ричард раскаялся в своем поступке.

— Откуда вы можете это знать? — напряглась герцогиня, подозрительно уставившись на него.

— Мне написал кардинал Левий из Агариса. Ричард обратился к нему за помощью. Он признался кардиналу, что действительно хотел предотвратить… некоторые нынешние события, но больше не считает, что выбрал правильный способ. И я рад этому.

Герцогиня Мирабелла окинула его ледяным взглядом.

— Вы опять собирались заморочить голову бедному ребенку?

— Тогда я не смог простить ему предательства. Меня слишком часто предавали, чтобы я умел легко прощать. Но теперь… Теперь я сожалею об этом. Думаю, что после всего случившегося мы с Ричардом сможем понять друг друга.

— Ложь! — выкрикнула Мирабелла. — Обычное лицемерие рода Алва! Вы убили моего сына, а теперь делаете вид, что сожалеете об этом!

— Миледи, — решительно произнес Алва, акцентируя каждое слово, — я не верю в смерть вашего сына.

— Что?.. Что?..

— Я не верю, что Ричард мертв, сударыня, — повторил Алва так же твердо. — И не стану хоронить его раньше времени. Ни вы, ни я не видели его труп. Пока я не получу неопровержимых доказательств, Надор останется за ним и за вами. Это даст отсрочку по крайней мере на три года, и я сделаю все возможное, чтобы отыскать моего оруженосца. Вы вольны считать это решение обманом или хитростью, если угодно. Однако мне приятно сознавать, что Ричард все же знал меня лучше, чем вы. Вы ведь сказали, что это он посоветовал обратиться ко мне за помощью? Так вот, миледи: я услышал его просьбу.

Герцогиня Окделл, внезапно ослабев, с трудом опустилась в кресло, за спинку которого держалась все это время. Алва подал ей воды, добавив немного вина. Мирабелла машинально приняла бокал, вряд ли сознавая это. Алва сел напротив нее: сейчас, когда пароксизм гнева миновал, забрезжила слабая надежда на взаимопонимание.

— Три года… — медленно проговорила герцогиня словно в глубоком раздумье. — Три года… А что потом, когда они истекут?

— Мы найдем вашего сына раньше, — ответил Алва спокойным и уверенным тоном.

— Разве вы не знаете подробностей его гибели?

— Знаю, но их сообщили не очевидцы. Я уже послал своего офицера по особым поручениям выяснить все обстоятельства на месте, но на это потребуется время. Однако я почти убежден: ваш сын так же жив, как вы и я.

Герцогиня Окделл всмотрелась в его лицо напряженным взглядом:

— А на каком основании вы так уверены в этом, герцог?

Алва со вздохом провел рукой по лицу:

— Боюсь, что на еретическом, миледи, — признался он, невесело улыбаясь. — Ведь я Повелитель Ветра, эорий, потомок Ушедших богов. Со мной иногда происходят странные вещи… Впрочем, вы же считаете абвениатство ересью? Тогда я не стану оскорблять ваш слух. Скажу только, что у меня бывают странные видения и что в них присутствовал ваш сын.

— Видения? — слабым эхом отозвалась Мирабелла: ее губы мелко задрожали.

— Очень реальные, миледи. Вы, наверно, не верите гальтарским легендам?

— Я… я верю, — глухо ответила Мирабелла, пряча глаза.

— Вот как? — удивился Алва и, помедлив, продолжал: — Иногда я вижу других Повелителей Стихий во сне. И это при том, что наяву я мало думаю о господах Эпинэ или Приддах. Впрочем, Придды меня не беспокоят… вероятно потому, что их слишком много. Но я видел Эпинэ – и вашего сына тоже.

— Когда? — одними губами спросила Мирабелла.

— Эпинэ – когда я последний раз был у себя в Кэналлоа. В том сне меня тревожила мысль, что я должен созвать своих вассалов. Почему вместо вассалов мне явился маркиз Эр-При, этого я не могу вам объяснить. Он блуждал в каких-то развалинах, удивительно похожих на Нохское аббатство… Я зачем-то пытался вытащить его оттуда, причем главная мерзость состояла в том, что на самом деле никакого аббатства не было! Звучит, как бред, не так ли? — усмехнулся он. — Видение оказалось на редкость назойливым: оно бесконечно повторялось, стоило мне закрыть глаза. Стены, переходы – все это было похоже на реальность до скрежета зубовного. В конце концов, я решил вернуться в Олларию. Любопытно, что я приехал в столицу в самый разгар резни, — задумчиво договорил он.