Звонить, дёргать не стала, помня, что работа превыше всего. К семи психанула, надела чулки с поясом, чтобы уж точно сразить наповал. Может в следующий раз быстрее с работы домой спешить будет.

Вовремя.

В двери провернулся ключ, послышались шаги. Впорхнула в коридор, заулыбалась, спеша помочь с пальто. И даже когда жених разувался, стояла и улыбалась, предвкушая романтический ужин и всё, что за ним последует.

И пока он пиджак снимал, улыбалась... идиотка.

— Это... что? — улыбка приклеилась к лицу, а я указала пальцем в распахнутый ворот рубашки.

— Где? — закрутился мужчина на месте, пытаясь понять, куда я показываю.

— Здесь! — резко ткнула в ма-а-аленькое пятнышко на шее.

Жених дёрнулся, отодвинулся, прикрывая место рубашкой.

— Не знаю. Ударился, наверное, где-то.

— Шеей об угол бился?!

— Варь, ну не начинай. Синяк это. Обычный синяк.

У меня в мозгу, кажется, взорвалась атомная бомба, потому что от столь неприкрытой лжи аж искры из глаз посыпались. Я, конечно, идиотка, но не слепая!

— Я что, по-твоему, синяк от засоса не отличу?!

— Может и отличишь, — нахмурился мужчина, а потом неожиданно выпрямился и выпалил: — Ты сама во всём виновата!

— Йя? — икнула от шока.

— Ты! Ты меня не хвалишь, не поощряешь, не рассказываешь друзьям какой я классный! Ты должна быть благодарна уже за то, что я с тобой связался.

— Благодарна? — переспросила, вцепившись в косяк, чтобы не кинуться на изменщика и не выдрать у него все волосы. Медленно. По одной волосинке.

— Да. Я взял тебя пользованной — это раз...

«Не девственницей», — перевела я.

— ... тебе скоро тридцать — это два, — продолжил загинать пальцы «жених».

— Через три года. Как и тебе, — перебила я.

— Вот! Хорошо, что ты это понимаешь. И главное — ты ханжа. Это... т-три, — неожиданно запнувшись, закончил мужчина.

А я так и застыла с разинутым ртом, не веря в то, что слышу. Я ханжа? Я?

— Но я всё равно тебя люблю, — попытался выкрутиться Владик. Свою смерть в моих глазах увидел, не иначе. Воспользовался моим ступором, чтобы приблизиться и обнять. — Ну, было и было. Давай забудем, ты же меня тоже любишь.

— Значит так, — сипло выдохнула я, пытаясь избавиться от картинки, как выливаю гаспачо на голову этой сволочи, а потом кормлю креветками через нос, рассказывая, как сильно я его «люблю». — Сейчас я выйду, а когда вернусь, чтобы ни тебя, ни твоих вещичек в моём доме не было! А если узнаю, что ты что-то стащил, вылетишь не только из моей жизни, но и из фирмы отца.

Как выскочила из дома, не помню. Очнулась уже на улице в наглухо застёгнутой куртке и домашних тапочках. Возвращаться не стала, побоявшись, что сорвусь. Я же, если меня обидеть, совсем дурная становлюсь. И совсем не Влада мне было жалко, нет. Ремонт месяц назад закончила, сколько денег и сил потратила, и ни одна скотина не заставит меня его испортить. Бить тарелки и пачкать блюдами пол и стены — это не ко мне. Я лучше потом успокоюсь и по-тихому «женишка» в землю закопаю. По этой же причине не села за руль. На измене жизнь не заканчивается. Точно знаю. Шесть раз проверяла.

Я просто шла куда глаза глядят и пыталась понять, как я до такого докатилась. Сначала был Саша, моя школьная любовь. Хотя тогда казалось, что любовь всей жизни. Красивый как бог, хитрый, как чёрт и блудливый, как мартовский кот. В старшей школе за ним бегали все девчонки, а он выбрал меня. Впрочем, я тогда тоже блистала — отличница, спортсменка из хорошей богатой семьи, так что выбор Сашки даже мои соперницы не осудили. И вроде бы такая идеальная пара, что хоть портрет для потомков пиши. Всё закончилось быстро: застала в курилке с девчонкой из параллельного класса. Нет, сексом там и не пахло, парень всего лишь поспорил, что сможет засунуть язык в рот любой, ну и доказывал со всем энтузиазмом.

Потом был Лёшка. Парень попроще, понадёжнее и с абсолютной непереносимостью алкоголя. Но кто не помнит студенческую жизнь? Подлить трезвеннику спиртное — святое дело! А то, что этот трезвенник потом пойдёт зажиматься в туалете с первой попавшейся девкой, проблема исключительно его девушки, то есть меня.

Обжёгшись дважды, стала присматриваться к парням поспокойнее, без шумных друзей, без ярлыка «мачо». И не таким красивым. Так в моей жизни появились Марат, Костя и Дима. Увы, ни один не прошёл проверку. Хм, может не стоило соблазнять их оплаченной из собственного кармана проституткой? Но тогда я хотела знать наверняка!

Шестой — Серёжа, казался надёжным. Стоит отдать мужчине должное, он изменил мне не с женщиной, а с работой. Оказалось, что я стала для него счастливым билетом в строительный бизнес моего отца. Увы, подслушав обидный телефонный разговор, послала Сергея к чертям собачьим.

Зря! Осталась бы с ним и не вляпалась в очередную лужу.

И вот я докатилась до Владика.

Это только в сказках в двадцать пять поклонников по шкафам прячут, а в жизни у всех подруг семьи, дети, а у меня родители, фирма и построенный по собственному вкусу дом. Было обидно и хотелось любви. Есть у меня одна проблемка — боюсь всего первого: первого поцелуя, первой обнажёнки, первого секса. Вот и выбрала такого, чтобы отношения со мной казались лучшим вариантом. Владик, забитый мамочкой тихоня, воспитанный в строгости по отношению к женщинам и не растерявший к двадцати семи годам своих детских капризов... Да я у него была первая, кто вообще дожил до поцелуя! И вот тебе итог: не холю, не лелею. А за что, простите? Он же даже гвоздь забить, чтобы не попасть по пальцу, не мог! И нашлась же мымра, что позарилась!