Солнце краденое

Имперский инспектор Макар Аверин на служебном корабле бороздит просторы галактики в компании собранной собственноручно команды мрачных головорезов и социопатов. Миссия у него скучная: ревизия дальних, позабытых метрополией колоний. К ним "едет ревизор", суровый, внезапный и справедливый. Макар обладает практически неограниченными полномочиями, арсеналом новейших технических достижений и даже поддержкой имперского флота. Мечта, а не миссия!

И как в таких случаях обычно бывает, все идет не по плану. Буквально на старте инспекции происходит загадочное происшествие, изменившее и маршрут, и всю дальнейшую жизнь амбициозного и талантливого молодого инспектора.

Но... обо всем по порядку.

P.S. Дарю эту книгу всем моим читателям, открывая ее написание в день рождения моего самого любимого человека: друга, супруга, возлюбленного и соратника.

Планета Лигла или Кеплер D. Планетарная система двойной звёздной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

Б-з-з-з-з-з!

Неприятный сигнал вонзился прямо мне в мозг, запуская цепочку рефлексов, отточенную годами. Начался очередной новый день в бесконечной череде подобных ему.

Я открыла глаза, быстро привыкнув к вязкому сумраку комнаты. Медленно села, спустив ноги на пол. Голые ступни обжог холод камня. Откинула в сторону колючее одеяло, ещё хранившее остатки ночного тепла. Крохи сна отодвинулись вместе с ним.

Встряхнувшись, достала грубую домотканую рубаху, аккуратно сложенную валиком в изголовье. Спать на ней было жёстко, но голова не болела. Голая кожа макушки была чувствительной, и скользящая по ней ткань ощущалась как крупный наждак.

Первые утренние лучи робко трогали толстую раму окна моей комнаты. Я улыбнулась им, чуть прищурившись. Весь наступающий день эта улыбка будет приклеена на лице – часть моей маски полного благополучия. Я носила её так давно, что сама в неё поверила.

На дверях моей комнаты было написано: «Открыла глаза – улыбайся!»

Впереди ещё пара минут полного и счастливого одиночества – время, когда рядом нет никого, когда можно спокойно подумать и собраться с душевными силами. День мне предстоял очень сложный, и они мне точно понадобятся. Тупая, саднящая боль настойчиво напоминала об этом.

Утро первого дня моей взрослой жизни.

Окончательно проснувшись, я оправила длинную, по щиколотки, рубашку и встала босыми ногами на пол. Осенние ночи становились всё холоднее, и на тусклом стекле узкого стрельчатого окна к утру намерзала вода, превращая его в настоящий искристый витраж. Скоро дневное тепло растопит эту блестящую роскошь, превратив её в лужу, медленно стекающую с каменного подоконника на пол – мутную, серую лужу.

Потом придёт кто-нибудь из прислуги и вытрет её куском старой ветоши. Как будто бы льдистого чуда и не было – обычный конец для любой красоты.

И о чём я задумалась снова? Прячусь в коротеньких мыслях, как глупая мышь в ворохе старых опилок, лишь бы не думать о неприятном.

Сегодня последний день моей маленькой жизни. Уже завтра всё совершенно изменится. Завтра старшая дочь дома Рейн принесёт свою страшную клятву и поступит на службу Создателю. А мне всё равно… Хорошо быть просто мышью.

Я снова вру себе.

Роль жены обычного горожанина, не обременённого высокими титулами и вековым наследием прайда, казалась мне теперь куда предпочтительнее. Этим утром – особенно остро.

Я ярко представила себя, чинно идущей по узкой улочке Малого Рейна. Рядом со мной горделиво вышагивает крупный, степенный мужик, бородатый и светловолосый – мой муж благоверный. Сотрясая грохочущим басом весь земельный квартал, он несёт всякую чушь, от него плохо пахнет, но я только уважаемая женщина. Поэтому молча морщусь в ответ, снисходительно слушая все его глупости. Все эти мужланы, на семейных прогулках степенно вышагивающие, словно жёлтые гуси, казались мне близнецами друг друга.

Они никогда не чурались работы, на местном рынке всегда торговались за каждую гле и женились непременно по расчёту. В большом доме таких семейств обыкновенно всегда было шумно. Здесь жили все многочисленные незамужние сёстры и тётки, вдовые бабки и прочие бесконечные громкоголосые родственницы, а таких в старом Рейне всегда было предостаточно. В больших семьях добропорядочных горожан они прилежно работали вместо нянек и вместо прислуги, за еду и за угол. Окружённые кучей весёлых и толстых детишек всех размеров и возрастов, все эти женщины вовсе не выглядели несчастными.

В отличие от меня. Нет, не получится из меня верной жены и хорошей матери. Пустые мечты и напрасные мысли. Мой путь давно предначертан, и ничего уже не изменить.

Так почему мне так тошно?

Яркая вспышка за корочкой льда на окне вдруг осветила всю комнату. Серое небо неожиданно вспыхнуло целым фонтаном ослепительных молний, разбрасывая яркие блики по каменным стенам. В ту же секунду прямо из воздуха пошёл густой снег. Его крупные хлопья мне были видны в уже оттаявшую полосу на стекле. Словно сам свет вдруг замёрз на лету и падал теперь очень медленно, неторопливо. Невольно им залюбовавшись, я встала на цыпочки, потянувшись к окну ещё ближе.

– Эта глупая козочка скоро застудится снова! – знакомый женский голос заставил меня резко вздрогнуть. – И что она за наказание мне? А ну, быстро в купальню!

И как у неё получалось появляться совершенно беззвучно и в самый неподходящий момент?

– Можно подумать, там будет теплее… – от окна отвернувшись, я проворчала.

Купальни. Может быть, хоть сегодня не надо? Вопрос риторический. Спорить с Кустой так же бессмысленно, как руками ловить первый снег. Моих слов она просто не слышит. Мне оставалось лишь только смириться.