— Отвечай, недоразумение! — проорал женский голос. — Где они?!

— Кто… они? — спросила я сиплым надломленным шепотом. Легкие все еще оставались как будто бы склеенными. Я сделала короткий ненадежный вздох и схватилась рукой за стенку, у которой полулежала, опираясь на содранный в кровь руки.

Нога замахнулась и ударила по ребрам, целясь в солнечное сплетение. Я сложилась пополам, и так бы и осталась, но тонкие женские пальцы с совсем не женской силой схватили за подбородок и больно вздернули голову. Серый туман, накативший с новой силой после последнего удара, медленно расползся в стороны и появилось лицо свадебной распорядительницы, проступающее сквозь него как поднимающаяся со дна подводная лодка.

Она больше не пыталась быть вежливой, услужливой и милой. Она была злой. Очень-очень злой. В своей злости она могла даже посоперничать со мной, а ведь я ехала верхом на этом чувстве почти всю жизнь.

Надо же, какими близкими порой могут оказаться совершенно незнакомые люди.

Хотя нет, не люди… эта человеком не была.

— Наше потомство, — прошипела она, с ненавистью сузив посветлевшие глаза. Вполне обычный карий цвет радужки начал желтеть, переливаясь янтарными оттенками. — Наши дети. Где они?

— Вы никогда их не найдете, — я хохотнула. Смех получился сухим, ломким, презрительным.

И в ответ на него получила удар. Хлесткий, быстрый и безжалостный.

Моя голова дернулась и безвольно повисла. Едва успевший затихнуть гул возник с прежней силой. Я облизнула губы и рот заполнился привкусом крови.

— Говори! — завизжала Рафаэлла и ледяными пальцами вцепилась в мою шею.

— Я прикончу тебя. И когда ты умрешь, будет уже не важно, насколько сильно он тебя хочет. Потому что смерть стирает все желания, — шипела она мне в ухо, сдавливая с такой силой, что я услышала хруст собственной трахеи.

Я начала задыхаться, хватать окровавленным ртом воздух без возможности вдохнуть. Мозг запаниковал, руки вцепились в тонкие запястья в попытке отодрать чужие пальцы от своего горла и не дать доделать начатое, но девчонка держала крепко. Так крепко, словно от этого зависела не только моя, но и её жизнь.

— Ты уверена, что стоит это делать? — немного нервно спросил мужчина. Его голос доносился как сквозь вату и будто бы скакал по залу, отражаясь от стен и пола.

— Пусть сдохнет! — истерила Рафаэлла, а её противный визг ввинчивался в мозг раскаленный гвоздем. — Ненавижу эту девку!

Голова стала совсем легкой, превратившись в воздушный шарик, готовый вот-вот сорваться с веревочки. И когда я почти отключилась, раздался громкий хлопок. Потом вскрик. Не мой, но очень высокий, испуганный, оборвавшийся на самой высокой ноте звуком разбивающегося стекла. Кто-то что-то сдавленно пробормотал, судорожно вздохнул, а после меня, медленно сползающую куда-то вниз, подхватили под голову, остановив падение в бесконечную черноту.

Гудящий пустой мозг не желал думать, решив, что дальше я справлюсь как-нибудь без него. Но я все же смогла раскрыть глаза, пообещав самой себе, что обязательно посплю и отдохну. Когда-нибудь потом.

Я лежала на коленях Даниэля. Одной рукой он поддерживал меня под шею, а другой исследовал целость костей. Быстро и умело парень ощупывал моё тело, что-то негромко поговаривая себе под нос на непонятном мне языке.

— Привет, — улыбнулась я больными разбитыми губами.

Даниэль лишь сильнее нахмурил брови, метнув в меня рассерженный взгляд.

Я чуть повернула голову и увидела разбитое стекло, опасные остатки которого покрывали пол, поблескивая на солнце. Ни Рафаэля, ни Рафаэллы не было.

— Куда…, - я закашлялась, дышать всё еще было трудно, как будто я разучилась это делать. — Куда они делись?… Девушка и парень…

— Её я выкинул в окно, а его и выкидывать не пришлось, сам убрался, — ответил злой оборотень, который однажды меня почти убил, а сейчас так бережно держал в объятиях, что не хотелось разрывать это нежное прикосновение.

— Ты не выглядишь удивленным, — я попыталась приподняться, но почти сразу сдавленно застонала.

— Чему мне удивляться? — Даниэль потрогал мои щиколотки и на этом успокоился, закончив осмотр. Приобнял за плечи, удобнее усаживая на себе и еще крепче обвивая руками. — Тому, что мои ягуары чуть не убили тебя? Или тому, что ты даже не попыталась использовать магию, почти дав себя убить?

— Это… это были твои ребята? — я широко распахнула глаза и наткнулась на взгляд, который мог заморозить половину континента. Вот и я застыла, ощущая, как быстро-быстро забилось сердце. Он это тоже заметил. Не мог не заметить.

— Прекращай, — приказал он, глядя на меня сверху вниз своими золотыми глазами. Только у него были такие. У всех остальных они были какими угодно: желтыми, янтарными, оранжевыми, песочными, но такой благородный оттенок имелся только у него. И у него он был постоянно. Словно эта часть его тела не была двойственной, не делилась на человеческую и зверину, а оставалась в одном состоянии всегда. — Ломай комедию перед кем угодно, но со мной в эти игры не играй.