Они дошли до камней, где на них в прошлый раз напал кобольд, которого они съели. Алеш сел на камни.

– Присядь, – попросил он Исидору.

Девушка беспрекословно выполнила его просьбу и села рядом.

– Исидора, помнишь, как Манувар назвал тебя Исидорой-неудачницей? – спросил Алеш.

– Помню, – осторожно ответила девушка. – К чему ты это говоришь?

– К тому, что в тебе есть нечто, что приводит нас к неудачам.

– Как? Как ты сказал?

– Я сказал, – вздохнул Алеш и повторил неохотно, – что в тебе есть то, что делает нас неудачниками.

Исидора заморгала, и на ее глазах появились слезы.

– Я хотела себя убить, но ты не дал, Алеш. Зачем сейчас поднимать эту тему? Ты хочешь от меня избавиться?

Прокс укоризненно посмотрел на нее.

– А если лучше подумать? – спросил он.

– Что лучше подумать? – не поняла его Исидора.

– Ну, если подумать логически и без этих твоих слезливых эмоций. Вспомни-ка, ты хотела отомстить, ты на это положила жизнь.

– Я уже не хочу, – со вздохом произнесла девушка. – Это не моя сестра, это демоны заставили ее так со мной поступить.

Алеш иронично хмыкнул.

– Не будь наивной, Исидора, ни один демон не вселится в человека против его воли. И твою сестру вначале соблазнили властью и развратом, а потом уже она пустила в себя демона. Он в ней присутствует своим духом, и он не управляет ею, а направляет. Решения принимает твоя сестра. И я хочу понять, как тебя прокляли, что ты стала неудачницей. Расскажи мне о своей жизни.

– О какой? – осторожно спросила Исидора.

– О прежней, до того, как тебя пленили и засадили в темницу.

– Нечего рассказывать. Я жила, жила и попала в темницу, перед этим меня мучили и насиловали. Вот и все.

– Исидора, так не бывает. Чтобы проклятие появилось в человеке, его надо пустить в себя и совершить плохой поступок. Рассказывай.

– Я? Почему я должна тебе рассказывать о своем личном?

– Потому что мы – одно целое, и у тебя нет ничего личного, твое личное – это мое личное. Поняла?

– Поняла, – ответила Исидора и отвернулась. – Мне стыдно об этом говорить.

– Придется, иначе мы будем вечно попадать в тюрьму, и у меня не хватит ребер тебя оживлять.

– А ты не будешь меня презирать? – спросила Исидора.

– Не буду.

– Тогда слушай. Я очень хотела выйти замуж за своего жениха, очень, понимаешь, он такой красавец. Ну, это уже не имеет значения, я даже не хочу его имени называть. Так вот, я пошла к колдунье, чтобы его приворожить.

Исидора замолчала и отвернулась.

– И что дальше? – поторопил Алеш, толкнув ее в бок.

– А дальше она сказала, чтобы я собрала свою кровь… из этого места. – Исидора сильно покраснела.

– Из какого места? – удивленно переспросил Прокс.

– Ты знаешь, что у женщин регулярно выводится кровь из организма?

– Ну, знаю, и что?

– А то, что эту кровь нужно было собрать и подмешать в вино жениху.

– И ты подмешала?

– Да, но его выпил его отец, он выхватил у меня из рук бокал и залпом выпил. Это было во время праздника, меня не пускали, но я пробралась.

– Дальше что?

– Дальше он начал за мной бегать и требовать отдаться ему. Колдовство сработало, это видела моя сестра и долго хохотала надо мной. И стала рассказывать про этот случай своим друзьям. Я в отместку ей подсыпала слабительного, и она обос… В общем, случилась у нее неприятность при гостях. Вот, больше дурного я не делала.

– Не думаю, что это позволило наложить на тебя проклятие. Что было при ритуале, когда тебя засадили в темницу?

– Ты хочешь знать подробности того, как меня насиловали?

– Нет, что тебя заставили говорить, – ответил Прокс.

– Меня? Дай вспомнить… Мне говорили, чтобы я просила Неназываемого проклясть меня.

– А ты?

– А что я? Мне было ужасно больно и стыдно. Я делала все, что мне говорили.

– Так. И это все?

– Ну, не знаю, столько времени прошло, я многое позабыла. Если вспомню, то скажу.

– Не надо, – раздался рядом знакомый голос.

Закрытый сектор. Планета Сивилла. Инферно, верхний слой

Снег на улице, словно капризная балерина, кружился в причудливом танце, превращаясь в липкую, грязную кашицу, которая хлюпала под ногами прохожих.

Штифтан, сидя у окна, задумчиво смотрел на эту серую мглу. Вот уже две недели он жил в этом трактире, ожидая вестей от Вейса. Все его дела на Сивилле были завершены, и он томился в одиночестве.