Позади послышался раздраженный вздох, а потом звук ломающихся веток под мужскими ногами. Мужик явно шёл за мной. Ну, хоть так!

Я продолжала его игнорировать и упрямо прыгать в сторону выхода из леса.

Когда уже стал ярко виден просвет между деревьями, мужские руки подхватили меня под гладкое пузо и с ещё одним вздохом усадили себе на плечо.

Я довольно улыбнулась. Вот так-то лучше.

– Правее бери, – скомандовала ему.

В ответ послышалось что-то неразборчивое, где упомянулись, с какой-то стати, лягушачьи лапки, но направление мы всё же сменили.

Выйдя из леса, нам пришлось преодолеть еще около километра, и только потом показалась водная гладь реки.

– Наконец-то! – счастливо выдохнула я, спрыгивая с мужчины и деловито осматривая берег. – Так, ты делай, что хочешь, а я спать. Буду… вооон за теми зарослями шиповника. Ты только туда мне травы натаскай, чтобы спать не жестко было.

– А не охренели ли вы, Ваше Высочество?! – взорвался мужик, смотря на меня, как на врага народа.

– Тебе что, жалко, что ли?

– Нет, мне совсем не жалко! Я просто сгораю от желания сейчас пойти рвать вам траву вместо того, чтобы поесть, отдохнуть, поспать… Да помыться, в конце-то концов! И смыть с себя грязь и кровь.

Я обиженно насупилась и молча запрыгала в сторону зарослей. Было бы время – успела бы с ним попрепираться. А так… Придётся на земле ночевать. Благо, хоть на берегу был нагретый за день песок, но, всё равно, приятного мало.

Что делал в это время Михаил, не знаю, но, когда минут через десять я вернула себе истинный облик и теперь раздумывала, как лучше устроиться на ночлег, послышался плеск воды в реке. Значит, всё же пошёл мыться.

Еще через полчаса, когда я обиженно хлюпала носом и уже потихоньку начала замерзать, лёжа на холодеющей земле, услышала негромкий голос рыцаря:

– Царевна? Эй… Злата… Ты там как?

Я вздохнула и не ответила.

– Ну давай, травы тебе нарву, если нужно, – примирительно предложил он.

– Не надо, – всё же ответила я, опять шмыгнув.

– А что тогда?

– Только не заходи сюда. Я… Стесняюсь спать при свидетелях.

Снаружи послышался насмешливый хмык.

– Хорошо, я лягу с другой стороны. Если что – зови.

– А ты… А ты не мог бы… Костёр разжечь? – тихо попросила его. – Пожалуйста…

– Ладно уж, – снова усмехнулся он, но в этот раз как-то по-доброму, – раз просишь «пожалуйста», то как не сделать… Тем более, для прекрасной дамы.

Он пошёл собирать хворост, а у меня, против воли, на лицо выползла глупая улыбка.

В эту ночь я впервые, с начала своего путешествия, не замёрзла…

Михаил

С утра оказалось, что наше ночное перемирие оказалось временным. И весьма коротким.

Я всё же решил половить прямо руками рыбу, внимательно наблюдая, не заговорит ли предполагаемый завтрак. Пока, на глаз, разумность определять не получалось. Вчера столичная сплетница довольно легко попалась в руки. Сегодня же, не смотря на то, что речка буквально кишела разнообразными особями водной фауны (вот что значит, экология!), мне пришлось изрядно попотеть и насквозь промокнуть, прежде чем в руках у меня оказался жирный карась.

Я настолько был горд собой, что чуть не приплясывал, демонстрируя через некоторое время свой трофей, уже крутящийся на вертеле над огнем, царевне.

Зря.

Лягушка находилась в отвратительном настроении.

Она снова пыталась отговорить меня идти к Кошачьим Холмам, прибегая от просьб к угрозам. А когда я вновь не поддался на провокации, картинно заломила зеленые лапы и упала в обморок, притворившись дохлой.

Я только брови поднял, наблюдая за зелёной манипуляторшой. В моей практике я насмотрелся на тех, кому действительно было плохо. И это явно не тот случай.

– Завтракать не будешь? – уточнил я, переворачивая на другой бок уже почти готового карасика.

Лягушка приоткрыла один глаз и втянула носом ароматный воздух.

– Безжалостный ты, – вздохнула она, поднимаясь и с видом оскорблённой невинности усаживаясь на бревно перед костром, которое я прикатил рано утром.

– Что есть, то есть… – я сделал небольшой разрез на рыбёхе тонкой палкой и довольно крякнул: – Готово!

Ели молча. Царевна довольно жадно поглощала рыбу и местные ягоды, закусывая время от времени комарами и даже этого не замечая. Я же смотрел на неё и офигевал, как в такое тщедушное тельце может влезть взрослая человеческая порция, не говоря уже о том, что, вроде как, лягушки рыбу есть не должны…

Ну… Сказочный мир – свои законы. Лучше перестать уже им удивляться. Будем считать, что я гигант в стране лилипутов. Или единственный человек среди говорящих зверушек…

– Всё, выдвигаемся! – провозгласил довольно, уже привычно подсаживая Зелёную на плечо.

– Раскомандовался… – проворчала она. А затем, минут через десять, ехидно добавила: – Эй, рыцарь, а ты куда идёшь-то?

– К Кошачьим Холмам.

– Так они левее, – она махнула лапкой почти в противоположную сторону.

– Что же ты раньше не сказала?! – я шёл к самым высоким холмам на горизонте. Виноват, что ли, что их в округе великое множество?