Сознание профессора-лепидоптеролога из нашего времени попадает в тело четырехлетнего мальчика из маленькой вятской деревушки конца двадцатых годов прошлого века. Почти двадцать лет новой жизни Александра Аркадьевича, а сейчас - Саньки Котова, позади. Жизни трудной, как и у всей страны в то время. Сейчас - сорок третий, война, а впереди много ещё чего...
Глава 1
Санька-умник 2
Глава 1 Я и немец
— Aufstehen!
Как бы немного через вату донеслось до меня. Так иногда после самолета бывает.
Встать?
Если я встану, ты, сука, ляжешь… Причем — навсегда. Никакая реанимация тебе уже не поможет…
Я лежу дальше — что-то душевных сил встать у меня нет. Вернее, даже — желания.
Не хочу я вставать.
Хрен тебе, немец, на всю твою глупую рожу…
— Hande hoch!
Что? Прямо, вот так? На самом деле?
Меня на смех пробивать начало.
Начинается…
Просто — настоящее кино и немцы…
Представил я себе, как всё это со стороны выглядеть будет.
Лежит мужик и руки вверх протягивает. К солнышку. Сейчас уже, скорее к луне…
— Aufstehen!
Так, так, так… По второму кругу немца понесло…
Это, что — в плен меня берут?
Не хочу я в плен, не надо мне этого… Совсем не надо.
Наши-то, что — спят? Совсем мы недалеко от штаба родного танкового батальона отъехали, а они напрочь не видят и не слышат, что делается?
Тут военфельдшера Александра Котова в плен взять хотят, а они и не чухаются…
Так мне что-то обидно стало. Чуть не до слез.
Понимаю, что всё это у меня на фоне кровопотери. Мозгам кислорода не хватает, вот и мечется туда-сюда моё настроение. В такой ситуации — у кого как. Разные могут быть реакции.
Мля…
Он ещё и пинать меня вздумал!
Совсем козлу рогатому неймется!
Бог, он всё видит. Допинался немец.
Звук очереди из ППШ мне хорошо знаком.
Её результат — тоже.
Наши!
Не бросили! Выручили!
Правильно, наши — своих не бросают…
Глава 2
Глава 2 В сортировочно-эвакуационном отделении
— Котов, на перевязку!
Нашли время! Какая может быть сейчас ещё перевязка?! Раненые в товарных объемах поступают, их сортировать надо…
В настоящее время я прохожу лечение в медсанбате и там же коллегам помогаю.
Плена чудесным образом я миновал. А может даже и смерти. Надоело бы немцу меня пинками с земли поднимать и вполне пристрелить он меня мог.
Спасибо и поклон до земли мужикам из нашего танкового батальона — не дали погибнуть.
Рана у меня была не так чтобы очень и тяжелая, просто крови я потерял достаточно много. Вовремя надо перевязываться, вовремя! У меня же этого не получилось.
В тыл отправлять меня не надо было, медсанбата с такой раной за глаза хватит. Вот я и здесь сейчас. Лечусь и одновременно помогаю.
Так-то, конечно, поступающих раненых должен кто-то поопытней меня сортировать, но…
Корпус наступает и медсанбату приходится постоянно передислоцироваться. Окопаться, какие-то укрытия соорудить совершенно некогда.
Переместимся мы вслед за боевыми частями и сразу готовимся к приему раненых, а они поступают, поступают, поступают…
Немецкая же авиация нас, как и другие тыловые подразделения, бомбит, бомбит и бомбит…
Кругом всё рвётся, свистит, летят комья земли…
Хочется куда-то спрятаться, в землю зарыться, найти какую-то канавку, овраг, залечь в воронку. По солдатскому поверью, бомба или снаряд в воронку не попадает.
Попадает, ещё как. Просто, за милую душу…
Отделение медсанбата, которое всегда первое должно быть наготове, это — сортировочно-эвакуационное. Так оно официально называется. Мы между собой его приемно-сортировочным называем. Почему? Скажу сразу — не знаю.
Так-то, конечно, сортировали раненых и за полтора тысячелетия до нашей эры. Об этом ещё в папирусе Смита сказано. Делили их тогда на излечимых, сомнительных и безнадежных. Однако, до ума это дело довел всё же Николай Иванович Пирогов. Он теоретически учение о медицинской сортировке обосновал, претворил его в жизнь и доказал на практике её необходимость и эффективность.
Вот и помогаю я сейчас в медсанбате распределять поток раненых и больных на группы по признаку нуждаемости в однородных профилактических и лечебно-эвакуационных мероприятиях.
В этом деле со времен Пирогова мало что изменилось. Разве, только терминология немного другая стала. Так и делим мы всех поступающих, как и при Николае Ивановиче, на безнадежных, которым нужны уже только «утешители», а не врач, очень тяжелых, которым требуется срочная медицинская помощь, тяжелораненых, которые могут немного подождать, что не создаст опасности для их жизни и здоровья. Четвертый вид поступающих — раненые, которым нужно оказать помощь для транспортировки в другое место, и пятый — легкораненые, которым достаточно банальной повязки.