— Почувствовал, — ответил Костя, его голос стал тише и каким-то хриплым. — Будто из меня вырвали кусок души.

— Я думала… — продолжила я, но он меня снова перебил.

— Достаточно, — сказал он и приблизился ко мне. — Этого достаточно.

Он взял меня за руку, его прикосновение было теплым и нежным, совсем не таким, как у Стаса. От этого простого жеста по моему телу пробежала волна мурашек, и я поняла, что всё внутри меня готово растаять от нежности к этому человеку. Костя поднялся с кресла и сделал шаг ко мне. Я тоже встала с дивана, и между нами почти не осталось расстояния. Он смотрел на меня своими светлыми глазами, в которых я видела отражение собственных чувств. Его руки обняли меня крепко, но в то же время нежно, словно он боялся меня сломать. Я прижалась к нему, чувствуя тепло его тела и аромат его парфюма.

Он поцеловал меня. Это был долгий и страстный поцелуй, полный любви и нежности. Вначале он был лёгким и осторожным, словно он пробовал меня на вкус, изучал мои губы. Затем он углубился, стал более требовательным и чувственным. Я отвечала на его поцелуй со всей страстью и чуткостью, на которую была способна. В этот момент я поняла, что все мои сомнения и страхи исчезли. Я была с Костей, и сейчас это было всё, что имело значение.

Отстранившись от меня, Костя нежно коснулся первой пуговицы на моей блузке.

— Позволишь? — тихо спросил он, его голос был полон чувствительности и желания.

— Да, — прошептала я в ответ, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло.

Его пальцы аккуратно расстегнули первую пуговицу, затем вторую… С каждым движением его рук ощущение дрожи в груди и животе возрастало, а внутри нарастало волнение и предвкушение чего-то долгожданного. Он делал это так внимательно и трепетно, словно боялся, что любое неосторожное движение может разрушить хрупкий момент. Когда его пальцы добрались до последней пуговицы, я уже едва дышала от волнения. Он распахнул мою блузку, и его взгляд скользнул по моему телу, задерживаясь на мгновение на моих глазах. В его взгляде я увидела столько любви и страсти, что я почувствовала внезапный прилив тепла, распространяющийся во все стороны. Он снова притянул меня к себе и нежно поцеловал. Это был уже не просто поцелуй, это было признание в любви, клятва верности и обещание счастья. В этот момент я поняла, что готова отдать ему всё, что у меня есть, без остатка.

Затем он отстранился на мгновение, его глаза смотрели на меня с нежностью и обожанием. Он медленно снял с себя рубашку от пижамы, и перед моим взором предстало его аккуратное, накаченное тело. Я не могла оторвать от него глаз, он был настолько красив и желан. Его торс был безупречен: широкие плечи, рельефные мышцы груди и пресса, загорелая кожа, покрытая лёгкой испариной. Я видела каждую линию его тела, каждое движение его мускулов. Он был воплощением силы и красоты, мужественности и чувственности. Он снова притянул меня к себе, и наши тела соприкоснулись.

Он вдруг подхватил меня на руки, словно я была невесомой, и понёс меня в спальню. Я обвила руками его шею, прижимаясь к нему как можно ближе. Он нёс меня осторожно и нежно, словно хрупкий бокал. Его руки были сильными и тёплыми, а его дыхание было ровным и спокойным. Я чувствовала себя в полной безопасности в его объятиях. В спальне было темно и тихо, лишь остатки дневного света проникали сквозь плотно задёрнутые шторы, создавая таинственную и романтическую атмосферу. Он опустил меня на кровать, покрытую мягким шёлковым бельём, которое приятно скользило по коже. Он навис надо мной, его глаза горели от страсти, и я видела в них отражение своего собственного желания. Его лицо было близко, и я чувствовала его тёплое дыхание на своём лице. Он смотрел на меня так, словно я была единственной женщиной в мире, и я знала, что этот день будет незабываемый.

Его глаза изучали каждую мою черту, словно он пытался запомнить меня навсегда. Я видела, как его зрачки расширяются от желания, и моё сердце начинало биться быстрее. Он наклонился ближе, и я почувствовала его дыхание на своих губах. Он был так близко, что я закрыла глаза, готовая к его поцелую. Его губы коснулись моих губ так мягко, словно он боялся меня разбудить. Но это было только началом. Поцелуй становился всё более страстным и глубоким, и я отвечала на него с той же интенсивностью. Мы целовались долго и жадно, словно пытались наверстать всё то время, что были не вместе. Его руки начали исследовать моё тело, лаская мою кожу сквозь одежду. Я чувствовала, как по моему телу пробегают мурашки от его прикосновений. Он раздевал меня медленно и аккуратно, словно я была самым драгоценным сокровищем в мире. Я отвечала ему тем же, помогая ему раздеться. Когда мы остались обнажёнными, он снова посмотрел на меня своими горящими глазами, и я поняла, что сейчас произойдёт нечто волшебное. Он прикоснулся к моей коже своими губами, начиная с шеи и опускаясь всё ниже и ниже. Он был нежен и страстен одновременно, и каждое его прикосновение вызывало у меня волну наслаждения. Я стонала от удовольствия, не в силах сдержать свои эмоции. Он стал моим богом, моим любовником, моим всем.

За окном бушевала ночь, черная, как смоль, и полная ярости зимнего ветра. Он выл и завывал, словно дикий зверь, рвал голые ветви деревьев, что были под нашими окнами, и те, скрипя и издавая стоны, молили о пощаде. Снег хлопьями, как битый хрусталь, бил в стекла, заметая все вокруг белым саваном. Мы лежали в его постели, прижавшись друг к другу, словно два потерявшихся в лесу путника, ища спасения от холода и тьмы. Толстое шерстяное одеяло, пахнущее его одеколоном — терпким и немного пряным, как сам Костя, — укрывало нас с головой. Я чувствовала тепло его тела, его дыхание, ровное и спокойное, согревающее меня изнутри. Его рука, сильная и нежная одновременно, гладила мои волосы, перебирая пряди одну за другой, словно он искал в них что-то важное, что-то, что принадлежало только ему. Я закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением, и слушала, как бьется его сердце — теплое и надежное, как маяк в этой зимней буре. Оно билось в унисон с моим, создавая мелодию любви и спокойствия, такую необходимую в эту ночь, полную тревоги и неопределенности. Костя нарушил тишину, его глаза блеснули лукаво в полумраке:

— Знаешь, я иногда специально включал музыку, зная, что она тебя раздражает, — признался Костя, его голос стал более тихим и откровенным. — Мне нравилось лежать, думая о тебе и представлять, как ты сейчас злишься и вот-вот придешь ко мне. Мне хотелось, чтобы ты была рядом.

Я улыбнулась, вспомнив, как несколько раз действительно хотела ворваться к нему и высказать все, что думаю о его музыкальном вкусе.

— А я в это время мирно засыпала под эту музыку, — призналась я с невинным видом. — И даже не подозревала о твоих коварных планах. Мне было так спокойно, когда она играла, что я просто отключалась и засыпала, не обращая внимания на твою музыку.