Мы прыгнули на мотоцикл под взгляды разочарованных черносливов и, перекрывая пляжную музыку хохотом, понеслись в санаторий.

***

Девчонки сперва холодно встретили Юльку. Ну как холодно? Пригоршней льда за шиворот футболки. Юлька обозвала всех сучками и собралась закатить скандал.

Я молча забрал банку со льдом, демонстративно пошёл на крышу. Девчонки заткнулись и начали переглядываться. Однако на крыше оказались чуть раньше меня. Олеська и Наташка — по-домашнему, в спортивных трусцах и майках, Юлька — скинула сарафан, оставшись в лосинах и футболке. Девки, сопя друг на друга, помогли мне достать из пакета шашлыки и расставить на столе. Даже кружки принесли и выжидательно уставились на меня, протянув уже трёхлитровку со льдом. Я опять смешал «сэм-колу» или «пепси-сэм» и разлил по кружкам.

Олеся и Наталья выхлебали сразу же и блаженно прижмурились. Юлька осторожно процедила сквозь зубы, потом намахнула залпом.

— Вкусно! Никогда, такого не пробовала! — радостно возвестила она.

— Шлялась бы поменьше, попробовала бы пораньше, — хмуро ответила Олеська. И, схватив шпажку с куриным мясом, принялась её обгладывать.

— Девки, щас такая херня была — просто капец! — затараторила Юлька, пихая меня ногой.

— Ой да чё там было? Марчелло твой оказался армяшкой? — прикололась Юлька.

— Хуже!

— Рассказывай! — встрепенулись девчата, и Юля затараторила, показывая жестами и мимикой, как всё происходило.

Девки тут же навострили уши, прихлебывая самогон с колой, и ухохатывались над рассказами Юлишны. А думал — подерутся и, даже, приготовился разнимать. Посидели ещё с час. Опять напало созерцательное настроение и захотелось спать. Когда дамочки отошли покурить на дальний край крыши о чём-то пошептаться, я благополучно свалил и, закрыв дверь каморки, благополучно и с наслаждением заснул.

Этот чёртов механический будильник разбудил меня ровно в шесть. Я даже умываться не стал. В отличие от девчат, «пепсигон» я вчера не употреблял, голова свежая. Поэтому, быстренько подхватив шлем и пакет со шмотьём на стирку, убежал к мотоциклу, который вчера так и загнал. По утренней прохладе потихоньку почапал к перевалу. На посту дежурил незнакомый милиционер, который решил меня тормознуть и проверить документы.

— Привет, — закричал я ему, — дядь Миша сегодня дежурит?

Гаишник был сообразительный и, даже не подходя ко мне, отрицательно покачал своей полосатой палочкой (та, которая в руках).

— Передай ему, как будет, что во вторник и в четверг в лечебный корпус санатория триста первый к девяти подъехать надо!

— От кого передать? — подошёл чуть ближе мент.

— От племянника!

Гаишник понятливо махнул головой и отпустил взмахом всё той же палки.

Ну и хорошо, а то у меня в багажнике лежит револьвер-пугач, а вдруг привяжется, и начнется морока. Отбрехался, ну и чудно! А какое же стекло на шлеме из-за мошки грязное! Надо срочно по приезду помыть! Так, раздумывая о всякой фигне и позёвывая, я благополучно добрался до станички и вскоре уже закатывал мотоцикл в гараж.

Тихон сидел возле летницы и обиженным взглядом смотрел на меня.

Интересно «крестьянки» его покормили? Я им оставлял пакетик с мясными обрезками и полбанки молока. Вроде морда у котофея не грустная. Просто, как обычно, меня в чём-то подозревает. В душ не хотелось. Барин я или нет? Набрал ванную, плюхнул туда шампуня для пены, включил магнитофон, закинув шмотье в машинку стираться и плюхнулся в пену. Поиграл с пузырьками шампуней в «морской бой», изобразил из себя аквалангиста, а потом дельфина и заснул. Проснулся, когда вода остыла. Смыл пену под душем, ещё раз промыл волосы и голяком выперся в зал-кухню-столовую. Блин, ни одной молдаванской лепёшки не осталось. Пришлось пить чай с найденными пряниками каменной твёрдости.

— Хазяеен, — послышалось заунывное со двора. О, мои «крепостные» пришли! Выскочил с кружкой в руках на улицу.

Анька и Злата уставились на меня и Златка, открыв рот, сказала:

— Чо жарко так, да?

— Ну, чай-то горячий, вот и вспотел, — ответил я, не понимая, что она имеет в виду.

Они, прихохатывая, и постоянно оглядываясь на меня, пошли в огород поливать, сказав, что чуть позже зайдут, у них какой-то серьёзный разговор.

Блять! Пугают меня всякие «серьёзные» разговоры, особенно с бабами постарше:

— Андж, ты уже не маленький, я знаю тебе нравятся девочки и ты должен…, — брр!!! Меня перекосило от неловких воспоминаний, и я зашёл в летницу. Допил, чай надел трусы. В голову пришла какая-то мысль о неправильной последовательности действий, но я не придал ей значения. С голым торсом вышел на улицу к крестьянкам. Увидев меня, Златка и Анька сперва кинув взгляд на мои шорты и, облегчённо вздохнув, подошли для разговора. Первой, чуть помявшись, начала Златка:

— Анж, ты конечно извини за вчерашнее, вечером, но не надо было так сильно!