– Вы, наверное, йогой занимаетесь? – неожиданно спросил доктор. – Вы типичный учитель йоги, – уверенно продолжил он.

«Необычное начало, – подумала Анна, – я вообще-то на приеме у врача». Она окинула его взглядом: брюнет метра два ростом, спортивного телосложения, лет тридцати. У нее не возникло мысли, что он красив, – скорее наоборот: в нем было что-то отталкивающее. Высокий брюнет – такую характеристику она дала бы ему с первого взгляда.

– Присаживайтесь, – сказал врач, указывая на стул.

Стол стоял параллельно окну, поэтому хозяин кабинета расположился спиной к свету. Анне же пришлось сесть лицом к ослепительному проему.

– Давайте познакомимся, – продолжил он. – Меня зовут Матвей Анатольевич. Я не женат, не гей, люблю Нью-Йорк, и еще я маммолог-онколог – пластический хирург, – судя по всему, он решил сообщить ей все свои базовые характеристики в порядке их значимости.

«Странное представление для врача, – подумала Анна и улыбнулась. – Какая мне разница, женат он или нет и зачем об этом говорить? Ну да ладно. Врачи часто со странностями».

Она продолжала, не стесняясь, разглядывать его. Легкая небритость и общая неопрятность. Такое впечатление, что он проспал после вечеринки или не ночевал дома. А может, и то и другое? «Молодость и свобода. Жизнь бьет ключом», – подумала Анна. Тот возраст, когда мужчины не обременяют себя обязательствами и мыслями о будущем – одним словом, прожигают жизнь по полной. Отсутствие маникюра – она терпеть не могла мужчин без маникюра, а тем более врачей. В собеседнике чувствовалось легкое смятение, перераставшее в волнение. «Неуверенность? А может, стеснение? Непонятно: я же пациентка. Странный высокий брюнет без маникюра, – вынесла она окончательный вердикт. – Хотя… Какая мне разница? Главное – выяснить, что он за врач».

– Меня зовут Анна. Я тоже люблю Нью-Йорк, – ответила она в заданном им тоне, прикрывая глаза от света: июльское солнце не просто слепило, оно рвало сетчатку на части.

«Ну почему, почему так ярко?» – не переставала думать она.

– Вы не выспались? – непонимающе спросил он. Где ж ему было понять ее, сидя к окну спиной. – Наверное, слишком рано для вас? Нет, ну мне прямо неловко! Хотите кофе?

– Солнце, – ответила она, останавливая поток словесных реверансов.

– На что жалуетесь? – перешел он к делу.

– У меня в груди уплотнение.

Последовала череда стандартных вопросов, которые обычно задают врачи. Необычным было одно: его пристальный взгляд. Не глубокий, а долгий. Люди редко так смотрят в глаза. Тем более врач – пациенту. Пристально. Неотрывно. Долго. Ее охватило незнакомое чувство, которого она не испытывала раньше. Непонятное, даже глупое волнение, смятение и стеснение.

– Раздевайтесь. Я вас осмотрю, – мягко сказал он.

Анна сняла блузку и легла на кушетку. Он подошел к ней и наклонился. Она наблюдала. Ей важно было понять, что он представляет собой как врач. Он принялся осматривать ее грудь. Нащупал уплотнение. И неожиданно замер. Анна отчетливо увидела, как расширились его зрачки. Он не просто прощупывал – он считывал. Тактильно считывал. По его отсутствующему взгляду, микроприкосновениям, застывшему в напряжении телу она поняла, что он видел эту опухоль лучше любого сканера. «Это талант. Он хороший врач. Интересно, он вообще осознает, насколько он хороший врач?» Она прониклась уважением: ее всегда восхищали люди, которые занимаются тем, чем должны.

– Это не онкология, – прошептал он чуть слышно, как будто в трансе. – Это фиброаденома, примерно полтора сантиметра.

Анна посмотрела на него совсем другими глазами. Ей было с кем сравнивать: она уже побывала у нескольких докторов, и каждый из них вгонял ее в стресс, диагностируя онкологию, но интуиция говорила обратное. Анна смотрела на него и принимала решение: «Я могу довериться ему». Его зрачки сузились. Он убрал руки. И снова превратился в странного высокого брюнета без маникюра.

– Одевайтесь. Это не онкология, – уверенно сказал доктор. Анна застегивала блузку. – Формально я, конечно, не имею права так говорить без результатов биопсии. Но все же у вас фиброаденома. – Анна села на стул. Матвей Анатольевич улыбнулся: – Сразу хочу сказать, что походы к целителям, выкатывания яйцами, прием биодобавок и прикладывание капусты не помогут. Это не рассасывается, – с иронией заметил он. Анна ответила ему улыбкой. – Варианта два: наблюдать или оперировать. Но вы должны знать, что фиброаденомы иногда перерождаются в онкологию – я видел такие случаи.

Анна посмотрела ему в глаза:

– Матвей Анатольевич, мне рекомендовали вас как врача, способного сделать операцию так, что даже шрама не останется. Если я решусь, вы возьметесь меня оперировать?

– Я сейчас не занимаюсь такими операциями. Мой основной профиль – пластическая хирургия, инъекции, – он оценивающе взглянул на ее лицо. – Вот вам бы я порекомендовал вколоть ботокс, чтобы убрать мимические морщины. – Он опять показался ей странным. – Хотя у меня есть действующая лицензия, – вернулся он к теме разговора, – и я могу вас прооперировать. Но мне нужно получить разрешение руководства и уточнить, сколько будет стоить такая операция, – сказал он после некоторого раздумья.