Фиктивный развод. Не отпущу

Аннотация

— Я беременна от вашего мужа, Карина, — блондинистая пигалица хлопала ресницами, прикидываясь наивной ромашкой. — Мы любим друг друга…

— Что ты несёшь? — Левон разразился громким смехом. Во взгляде возмущение, шок и полное отрицание.

— Почему ты мне это говоришь, деточка? — держусь из последних сил, не показывая предателю слёз. — Мы развелись три недели назад!

— Ой, а у меня тоже сюрприз, — Левон обернулся, сверкнув злобой в глазах. — Наш развод аннулирован, Карина… Я тебя не отпущу!

Это был фиктивный брак, решение двух семей. Мы с Левоном были детьми, лишенными права выбора! Не желая мириться с волей наших отцов, мы договорились развестись через год. Но одна ночь перечеркнула все планы, растянув брак на долгие двадцать лет.

И вот когда я наконец-то свободна, у мужа резко поменялись планы…

Пролог – Мы на закрытой вечеринке самого скандального клуба, а ты хмуришься… Карина, ау! Очнись! Давай, расслабься немного… Я не разделяла веселья подруги, внутри словно тревога какая-то поселилась. Второй час крутила в руке бокал шампанского, бесцельно блуждала взглядом по веселящейся толпе, то и дело спотыкаясь о табличку «Выход». – Это что, твой муж? – вдруг взвизгнула Светка и вскочила на ноги. – Левон? Я сначала оглохла от её вскрика и только после попыталась понять, куда она смотрит испуганным ёжиком. По рукам поползли мурашки… Глазам своим поверить не могла! За малиновой парчой символической перегородки сидела большая компания мужчин. Этакая деловая встреча, разбавленная представительницами прекрасного пола… Резкий контраст между строгими костюмами и полупрозрачными и откровенными нарядами дам абсолютно точно указывали и на профессию, и на призвание этих особ. Ещё мгновение, и взгляд цепляется за до боли знакомую фигуру. Широкие плечи, мощные руки, раскинутые по спинкам бархатного дивана, волевая линия профиля. Мой муж… «Бывший муж», – автоматически поправляет меня моё сознание. Развод есть, а привычка остаётся. Девятнадцать лет не стереть ластиком, на это время нужно… – Карина, ты чего напряглась? – Света держала меня под локоть, заметив, что я готова сорваться в любую минуту. – Вы же развелись… Ты так об этом мечтала! – Мечтала, наивно полагая, что начну новую жизнь! Но вместо этого Куталадзе упорно рушит то, что я пытаюсь выстроить. Он же повсюду… Раскинул свои щупальца, упорно подталкивая меня в сеть! Ну зачем владельцу частной авиакомпании наше крошечное издательство? Думаешь, он читает любовные романы? Нееет… Это он территорию метит, всех мужиков отсекает, чтобы никто не мог и посмотреть в мою сторону, – зажмурилась и опустошила бокал холодного шампанского. – Не выносит Левон конкурентов ни в бизнесе, ни на личном фронте. Уничтожает, стирает в пыль под ногами… – Может, скажешь, что и Кузнецова он уволил? – охнула подруга, роняя стопку текилы из ослабевшей руки. – А ты сомневаешься? Стоило мне согласиться на ужин, как на следующий день Кузнецов уже паковал коробки! – Кар, ты уверена? – во взгляде Светы плескалось недоверие. Она не могла сдержать улыбки, явно думая, что я накрутила себя. – Ты прям жёсткий роман описываешь с эротическим уклоном… Естественно! Где я, обычный редактор, попутно пишущий женские романы, и где ОН? Левон Куталадзе, один из самых влиятельных людей региона. Горячий красавчик, эротическая фантазия даже замужних женщин… В его чёрных как ночь глазах покоится порок, заботливо укрытый мужской манкостью. Столько лет вместе прожили, а вот чертовщинку в темном взгляде только сейчас разглядела. Я понимала реакцию подруги. Развелись мы мирно, практически по графику, без претензий друг к другу. Этот процесс был больше похож на сделку с обменом автографами, чем на завершение семейной жизни. Долгое время считала, что Левон для меня – открытая книга. Только все это оказалось неправдой… Спокойный и предсказуемый муж, с которым мы воспитали замечательного сына, за три недели разрушил все, что я о нём знала! С момента нашего развода моя жизнь превратилась в пепелище. Не было ни одного спокойного дня! И виной всему стал он… Левон Куталадзе. Внутри закипала ярость. Я уже потеряла счет времени, забыла, что сижу в компании коллег, отмечая новый успешный проект. Их голоса стали глухими, далёкими, а лица – смазанными. Да я просто выпала из реальности, превратившись в зверя, затаившегося в кустах… Не дышала, наблюдая, как смазливая блондиночка ласково ведёт пальчиками по плечу Левона. Как играет ноготками, срываясь с ворота расстегнутой сорочки, чтобы «случайно» коснуться смуглой кожи. Представила его аромат: густой, свежий, наполненный лесной влагой и пряностью восточных специй. Сорвалась с места, с силой сбрасывая с себя подругу, что так отчаянно пыталась уберечь меня от очередной глупости. Но это было невозможно. Моя встревоженная душа искала МЕСТИ! Он раскачивает мою лодку, показывая, что я не имею права на свободу, не думая, что могу ответить тем же! Мы так долго были вместе, что в какой-то момент перестали узнавать друг друга. Кто мы? И как мы дошли до того, что уколоть друг друга стало единственной радостью в жизни? А как же свобода? Ведь мы так о ней мечтали! Я всё пыталась найти хоть одну причину, чтобы не подходить, чтобы не подбрасывать дров в и без того адское пламя, но пусто было… Лишь жажда мести! Лишь острое желание дать сдачи! В три шага взбежала по ступеням, махнув знакомым охранникам… Качки растерянно наблюдали за мной, изредка бросая взгляды на своего начальника. Но Левону было слишком хорошо, чтобы он заметил моё появление. – Добрый вечер, милый, – рухнула на него со спины, сжимая шею в сильном хвате. Шептала на ухо, едва касаясь мочки губами. Знала, что сейчас по мощной шее, путаясь в густой щетине, побегут мурашки, а Левон машинально дёрнет плечом, скидывая неприятное ощущение. Выдох… Как выстрел из ружья. Прожигала взглядом, скользила по спинке носа, вспоминая, как ощущается чуть заметный бугорок, оставшийся после перелома. Вдыхала жар кожи, сладость аромата, кайфовала от резких выдохов. Мне было плохо… Внутри все дрожало от ярости. Хотелось устроить скандал, обрушиться бурей на его голову, разразиться грозой, оставляя болезненные ожоги! Пальцы сжимались на его шее, ощущая сбивчивое сердцебиение, подрагивание кадыка, пульсацию вен. В крови плескался кураж, в моих руках был он… Его жизнь, его дыхание, его сердце. Хотелось сжать, чтобы сделать больно! Чтобы показать, каково сейчас мне! Но Левон никак не реагировал, лишь изредка прикладывался к сигарете, с силой выдыхая сизый дым в сторону блондинки. Делал вид, что ничего не происходит! Но он мог обмануть кого угодно, но только не меня. Очевидно, между нами молнии взрывались, раз за столом повисла гнетущая тишина. Напряжение так и потрескивало в воздухе. Сидящая за столом компания была мне более чем знакома. Деловые партнёры, друзья… Все те, кто приходил с семьями на дружеские ужины, сейчас сидели, облепленные блядями, коих теперь модно называть эскортом. Взрослые серьёзные дяди, а смущены и обездвижены, как школьники. А было чего смущаться… Я их жён знаю лучше, чем они сами! Но в тот момент об этом я думала в последнюю очередь. Привычную ауру мужа нарушала приторная вонь пошлого парфюма той блондинистой пигалицы, что до сих пор была прилеплена к Левону. Брезгливым движением скинула её наманикюренное щупальце с его плеча. Я тоже умею метить территорию. Правда, ещё не поняла, зачем мне это… Мне хватило одного взгляда, чтобы увидеть страх, растерянность и досаду на симпатичном кукольном личике. Накачанные губы задрожали, а в глазах появилась скорбь всего мира. Конечно, такой клиент с крючка слетел! – Карина! – голос Сашки Соколова прозвучал тихо и неуверенно. Друг семьи встрепенулся, откашлялся, после чего женская половина компании испарилась, оставляя лишь ассорти парфюма. – Привет… Не ожидал тебя здесь увидеть. Официальное открытие только завтра, я думал, что проверил все списки приглашенных на закрытую вечеринку. Сашке было неловко… Естественно. Ведь он, не считая Левона, единственный здесь холостяк, ему и слово. Подвёл ты, Санечка, свою братию… Под монастырь подвёл. Теперь придется за брюликами в магазин бежать, айфончики новые покупать, цветуёчки в ночном бутике заказывать, а там после нулей на часах продавцы так ловко меняют ценник! Специально для таких вот проштрафившихся мужей… – Как жаль, да? – рассмеялась и вытянулась, расправляя плечи. Прогнулась кошкой, чтобы Левон затылком ощущал меня, а он и рад. Откинул голову, пользуясь мной, как подголовником. – Да я просто поздороваться подбежала. Сань, а ты в следующий раз закрытую вечеринку на гвозди заколачивай, чтобы враги не прокрались в тыл… А куда ваши цыпы убежали? Я им что, не понравилась? Неужели напугала? – Кольцо, – сипло рассмеялся Левон, обжигая внезапным поцелуем мою правую руку, до сих пор покоящуюся на его плече. – Приросло? Или очередная дурная привычка? – А это напоминание, Куталадзе. Утром просыпаюсь, вижу и сразу настраиваюсь на новый день, что уже никогда не будет похож на день сурка, – обвела взглядом растерянных мужиков. – Всего доброго… Хорошего вечера. Прошу прощения, что потревожила… Левон попытался перехватить руку, но меня было просто не остановить. Бросилась в толпу, пытаясь отделаться от странного навязчивого ощущения ревности. Дура… Карина! Он – бывший… Страница, которую ты перевернула, чтобы начать все с самого нуля! Тогда откуда эти слёзы, застывшие в глазах холодными хрусталиками льда? Откуда дрожь, бродящая по позвоночнику? Откуда ощущение тяжелого взгляда, скользящего от затылка до задницы? Знала, что смотрит. Мне не нужны доказательства. Куталадзе не мог иначе. – Боровиков! – взвизгнула я, перехватывая нашего штатного юриста, пробирающегося к барной стойке сквозь дрыгающуюся в экстазе толпу. Бездумно, на эмоциях прижалась к нему всем телом. – Потанцуй со мной! – Карин… Ты чего? – он рассмеялся, но спорить не стал. Его руки мгновенно опустились мне на талию, уничтожая расстояние между нами. – Весь вечер грустила, а теперь… Симпатичный, голубоглазый, немного смазливый, но мне не замуж за него выходить. Достаточно было того, что он – не Левон Куталадзе! А это уже преимущество. – Всё хорошо? Ты плакала, что ли? – Гена чуть нагнулся, пытаясь понять, что произошло, пока меня не было. Всё не то… Глаза не те! Пустые, холодные, чуть пьяные… Губы тонкие, нос аккуратный, почти аристократический. Генка всегда был гладко выбрит, что было для меня совсем непривычно. Лощеный, выглаженный аккуратист без брутальной небрежности, без ощущения бурлящей силы. Он был другой… Вот только какого чёрта я его сравниваю? Почему каждого подгоняю под шаблон, навязанный родителями? И как с этим бороться? Слёзы и правда застыли в глазах, превращая и без того ужасный вечер в клубе в какую-то феерию фальши. Мне плохо, а я танцую. Мне бы взвыть в голос, а я улыбаюсь чужому мужчине, что слишком тесно прижимает меня к себе… – Карина! – Боровиков чуть встряхнул меня, заставляя выпасть из паутины мыслей. – Хочешь домой? Давай отвезу? – Я сам отвезу свою жену домой!!! – ЕГО бас разнесся над танцполом залпом автомата. Заглушил звуки, стер признаки жизни, уничтожил мир… Боже! Я так хотела избавиться от этого наваждения, так хотела получить второй шанс на возможность самой выбрать то, чего хочу! Не родители, не муж, не сын… А я! Но вместо того, чтобы убегать, сама иду к нему в лапы. Знаю, что схватит, но иду. – Ты идёшь со мной, жена… Глава 1 – Маш, я сегодня развожусь! Никаких совещаний, никаких встреч! Это десятая попытка, а если ничего не выйдет, лично взорву, к чертям, эту богадельню! – я с легкостью перепрыгивала через лужи, не сводя глаз с таблички на крыльце небольшого муниципального здания. – Если сегодня не разведёмся, то Левон опять умотает в свою командировку на другой континент! – Ой, Кара, прости! – моя помощница осеклась, подбирая слова. Конечно… Кто бы ни услышал про наш с Куталадзе развод, начинают лить слёзы, будучи уверенными, что я сохраняю лицо, не открывая измены красавчика-мужа. За руку не ловила, поводов не получала, ревностью не страдаю. Пустое это… Особенно учитывая наши с ним обстоятельства. – А ты уверена? Карин, ну Левон у тебя зачётный мужик… По таким бабы сохнут до последнего вздоха, храня затёртую фотокарточку под подушкой. – Всё, мне пора, – шепнула и отключилась, пряча телефон в сумку, когда заметила у входа в ЗАГС того самого зачётного мужика. – Привет, Левон. Идём скорее, а то опоздаем, как в прошлый раз! – Паспорт-то взяла? – усмехнулся Куталадзе, помогая мне снять плащ. – Взяла, а ещё пять копий каждого листа, свидетельство о рождении, дипломы, зачетку и справку об отсутствии задолжности перед городской библиотекой. Всё здесь! – хлопнула ладошкой по кожаному шоперу. – Давай скорее… Это была десятая попытка. ДЕСЯТАЯ! Реальность словно взбеленилась, бросая к нашим ногам миллион преград и квестов. Весь мир был против этого развода, но меня было просто не остановить! Ковид, аппендицит, задержка рейса, авария и потоп… Мы прошли через многое, чтобы вот так оплошать в очередной раз. Наступала танком, сотрясая пустой коридор звоном каблуков, даже не оборачиваясь на Левона. Боялась увидеть сомнение, печаль или какую-нибудь диковинную сыпь, после которой придется мчаться в больницу. Пусть хоть волдырями покроется, но подпись свою он поставит! Да я вообще ни на кого не смотрела, вдруг кто-то свалится с сердечным приступом, подерётся или забьётся в эпилептических конвульсиях… Но видит Бог, я переступлю через каждого, только бы дойти до нужного кабинета. Нет! Сегодня с этим покончу! Тело ослабло, а в ушах вибрировал голос сотрудницы ЗАГСа, так монотонно подбивающей итог моего долгого брака. Женщина чеканила сухо, безэмоционально, зачитывала результат мирного соглашения, даже не смотря в нашу сторону. Мы для неё – ещё одна пара несчастных, унылая и привычная рутина. А эта неприветливая и уставшая женщина для меня – билет в новую жизнь. Долгожданный глоток свежего воздуха, надежда на счастье и любовь… Вдыхала полной грудью, едва касаясь плечом мужа. Привычка длиной в девятнадцать лет. Да и муж практически бывший, поэтому пора учиться жить во имя собственных желаний. А всё, чего я сейчас хотела – свободы. Украдкой смотрела на него, пытаясь заметить радость, ликование, облегчение… Но Левон был спокоен, собран и, кажется, даже не моргал, сконцентрировавшись на тётке. Он был похож на каменную статую, холодную и безэмоциональную. Хотелось сжать его руку, чтобы ободрить, напомнить, что именно об этом мы и мечтали. Ведь правда? Боже… Девятнадцать лет! Мы были детьми, выросшими в соседних домах. Родители дружили всю жизнь, но этого оказалось мало… Они ещё в студенческие годы решили, что их дети непременно должны пожениться, чтобы соединить кровь семей Куталадзе и Шенгелия. Годы шли, а идея отцов превратилась в одержимость, в идею фикс, попахивающую диагнозом! Но проблема в том, что в обеих семьях рождались мальчик за мальчиком, портя всё коварство плана. Я появилась последней. Долгожданная дочурка, удача и знак свыше. Росла под уютным покрывалом любви, под чутким присмотром четырех братьев и отца, для которого я была принцессой. Жила и не знала, что судьба моя решена много лет назад… Семья Куталадзе была не просто друзьями и соседями. По утрам слышался звонкий смех в нашей кухне, знаменующий шумный совместный завтрак. И это не перекус бутербродом на бегу, это пир, собирающий за одним столом человек двадцать! Левон был младшим из Куталадзе. Активный, живой, с великолепным чувством юмора и убийственно красивым голосом. Я, даже будучи девчонкой, была тайно влюблена в этого чернявого красавчика. Но лет до десяти… Потом интересы девочек сильно меняются. Сменился и мой кумир. И каково же было мое удивление, когда в день моего совершеннолетия отец огорошил известием о моей скорой свадьбе. И отгадайте, с кем? Конечно… С Левоном Куталадзе. И начался год ада… Ни Левон, ни я не горели желанием рушить свою жизнь. Мы бесились, хлопали дверьми, устраивали скандалы, пытались говорить нормально, напоминая, что за окном двадцать первый, век и варварские методы дедов больше не имеют никакого смысла. Но наши отцы были глухи и слепы. Они отмахивались от нас, как от глупых птенцов, твердя, что дело это решенное и обжалованию не подлежит. Ночи напролет я рыдала на плече у мамы. Она утешающе поглаживала меня по голове, то собирала волосы в косу, то распускала упругие завитки. Успокаивала, рассказывала, что их с отцом свадьба была точно такой же, но легче мне не становилось. И однажды ночью в окно моей комнаты ударил камень. Распахнув створку, увидела Левона, он тащил высокую лестницу, жестикулируя мне одеться и спускаться. Да я видеть его не могла! Казалось, что он разрушил мою жизнь, мои планы, мои желания… Несмотря на то, что лично наблюдала эти сумасшедшие по своему накалу скандалы между ним и его отцом. Но мне просто нужно было кого-то винить в своём горе. – Они не отступятся, – как только мы скрылись в густой яблоневой рощице, произнес Левон. – Сговорились, стоят бронебойной стеной. Два упёртых престарелых барана! Но самое гадкое, что никто другой не встаёт на нашу сторону… Деды, дядьки, братья. Все молчат! Голос Левона дрожал, пропуская рычащие звуки. Он то ударял кулаком в ствол дерева, то принимался растирать лицо ладонями. Глаза его бегали, выдавая стресс и панику. И он был прав. Я знала своего отца. Он никогда не отступится, не сдастся, не передумает. Если считает, что его единственная дочь будет в безопасности в семье его друга, то так оно и будет. А моего мнения никто не спрашивает… Мне некуда было бежать, не у кого просить помощи. Я перепробовала все! Даже мой любимый дедушка встал на сторону папы, заявив, что не может отдать единственную внучку в семью какого-нибудь подонка и наркомана. А по его мнению, все, кто не Левон Куталадзе, непременно наркоман. – Кара, я предлагаю сделку. Сыграем свадьбу, а через год тихо разведемся. Они хотели пышное торжество? Они его получат. Других требований эти террористы не выдвигают, поэтому будем бороться с ними их же методами… Тем вечером в яблоневом саду была создана ещё одна коалиция. Мы пожали друг другу руки, смирившись с неизбежным. Свадьба была шикарная, родители были довольные, братья счастливые, а гости в восторге. Нам всё твердили и твердили, что нет пары красивее. Что мы будто созданы друг для друга! А мне рыдать хотелось… А почему хотелось-то? Именно этим я и занималась всё торжество. Лила слезы, пытаясь разжалобить отца, деда, братьев, но они были слепы и не замечали моей трагедии. И только мама понимала, однако этого было катастрофически мало. Чувствовала, что жизнь моя рассыпается, так и не успев начаться, а никто не хочет этого замечать… Сразу после свадьбы мы переехали в подаренную родителями квартиру и начали учиться жить самостоятельно. Левон был старше меня, к тому моменту уже работал в юридической фирме, поэтому спокойно взял молодую жену на полное обеспечение. Но этого было мало. Я понимала, что через год, когда наше соглашение подойдет к концу, мне придётся выживать самостоятельно. Глупо надеяться, что родители поддержат, поймут и смирятся. Нужно быть готовой обеспечить себя, чтобы никто не смел диктовать правила! Искала варианты долго, но что могла студентка первого курса университета? Правильно… Воспользоваться связями, чтобы получить место в местной газете. Начала с платных объявлений, потом ушла в отдел новостей, ваяла короткие заметки и отсеивала хлам. Мы строили карьеры, копили подушку безопасности, встречаясь за ужином просто поболтать, как в старые добрые времена. Левон был для меня другом. Опорой. Когда я впервые заговорила про работу, он был категорически против! Горячая кровь – не водица. Потребность обеспечивать свою семью сидит в генах и передается из поколения в поколение. Однако Левон не мог не признать, что через год наши дорожки разойдутся, и тогда мне придется туго, если не найду работу. Но и тут Куталадзе поступил по-своему, он сам нашёл для меня место. Надёжное, приличное и со знакомыми в руководстве. А потом случилось то, что разрушило наше соглашение… Глава 2 Я просто не могла поверить своим глазам. Смахивала слезы, пытаясь вчитаться в свидетельство о разводе, но буквы плясали. Сжимала гербовую бумажку, словно это было нечто ценное, важное. А ведь так оно и было… Мой теперь уже бывший муж шёл следом, не издавая ни звука. Я до сих пор не могла понять, что именно он чувствует. Злость? Обиду? Облегчение? Радость? Но он словно закрылся от меня. Его лицо было безэмоциональным. Левон даже не обращал внимания на орущий в кармане брюк телефон, двигался, как робот, смотря себе под ноги. Так… И что теперь? Что делать? Как живут свободной жизнью? Но ответа на этот вопрос я не знала. Да и в душе почему-то стало как-то пусто, словно кусок жизни вырвали. Я даже застыла на ступеньках в лёгкой растерянности, словно и не родилась в этом городе. Все было незнакомым… Прохожие суетливо толкались, бредя навстречу друг другу. Автомобили гудели клаксонами, из соседней кофейни тянуло ароматом свежей выпечки. И воздух… Такой пьяный-пьяный, полный ожидания, надежды… Но затишье длилось недолго… – Ну, поздравляю, родичи. И как вам первые минуты свободной жизни? – недовольно цыкнул Андрон, встречая нас перед ЗАГСОм. Сын бесился, отказывался говорить на тему развода. И мы с Левоном надеялись, что он и вовсе не приедет, дабы не накалять и без того непростую обстановку. – В блуд броситесь сразу, а то ведь вас только я и связывал, да? Мой красавчик… Точная копия своего отца, забравший от меня только цвет глаз, он замер в напряженной позе, пытаясь замаскировать боль за напускной бравадой, граничившей с хамством. Но хамства было больше, поэтому Левон едва слышно зарычал. – Андрюш, – я обняла сына, прижалась, пытаясь забрать тревогу. – Мы навсегда останемся твоими родителями. Что может изменить штамп в паспорте? Ты станешь нас меньше любить? Или уважать? – Ой, мам, только давай без лапши на ушах? – Ты как с матерью разговариваешь? – Левон отреагировал мгновенно, вскинул на сына недовольный взгляд. – Мы все обговорили, поэтому твои истерики и обиды уже просто неуместны. Ты взрослый… – А если я не хочу быть взрослым, у которого родители в разводе? – Андрей шагнул навстречу отцу, стойко вынося его взгляд. – Или в нашей семье учитываются только ваши желания? Ой, а семьи-то уже нет… Да, пап? Как же они похожи. Оба упёртые, сильные, вспыльчивые. У обоих кровь бурлит так, что порой от их скандалов стены дома дрожат. Вот только до Левона Андрюшке ещё взрослеть и взрослеть. Пока рано… Гормоны и буйство молодости играют не на его стороне. – Для машины и отдельной квартиры ты тогда тоже недостаточно взрослый? – Левон ловко вырвал из рук сына ключи от подаренного авто и взмахнул ими в воздухе. Андрей открыл рот, но так и не решился возразить…– До дома прогуляешься пешком, а лучше на общественном транспорте, говорят, мозг проветривается от мусора. Подумай над своим поведением и приходи на взрослый разговор. – Ну пап! – Андро, я все сказал! Мужчина, делающий больно маме, не мужчина, а обиженный ребёнок. Ты имеешь право злиться, но злись на меня! У тебя сутки на то, чтобы подумать о фазе твоего взросления… – муж аккуратно взял меня под локоток, как делал это всегда, и повёл к своему авто. Если Левон что-то решил, то спорить с этим не имело никакого смысла. Он посадил меня на переднее сиденье, по привычке поправил полы плаща, аккуратно закрыл дверь и выехал с парковки, поглядывая на растерянного сына в зеркало заднего вида. – Лев, ты перегнул, – я закрыла лицо ладонями. С одной стороны, он прав, что пытается не вырастить из сына тряпку, а с другой стороны… Совершеннолетие ребёнка для мамы – всего лишь цифра. Её сыночек навсегда останется крошкой, которого она прижимала к груди бессонными ночами. И даже если этот крошка уже прижимает к себе какую-нибудь чужую грудь, всё теми же ночами, это не имеет значения. – Кара, ну ты же знаешь, что дело не только в нас. Андро с таким отчаянием требовал возможности жить самостоятельной взрослой жизнью… Просил шанс доказать, что он может и без нас! Это его слова, Кара. Его! А ты, вместо того чтобы поддержать меня, вдруг встала на сторону сына! Что, ощущая приближающийся аромат свободной жизни, можно уже не поддерживать единый фронт? – муж чуть наклонился, заглядывая мне в глаза, как делал это всегда, чтобы заручиться поддержкой и пониманием. – А я говорил, что рано. Птенец, вкусивший волю, уже и взрослую особь будет равнять по своим крылышкам. Рано… – Да, не поддержала, – согласилась, даже не думая сопротивляться. – Если он взрослый для своей хаты, то пусть будет достаточно взрослым для нормального общения с матерью. Не этому я его учил, – Куталадзе закурил, открыл окно и пустил по ветру тяжелый выдох. – Не этому, блядь..! В машине повисла тяжелая тишина. Левон задержал воздух, унимая эмоции, а я замерла, не в силах сбросить шок… За всю жизнь не слышала от мужа ни одного матерного слова! Он для нас все эти годы был опорой, щитом, за которым не страшно, тихо и спокойно. Поэтому эта яркая вспышка прозвучала грозовым раскатом. Громким, отрезвляющим… Что я ещё о нём не знаю? Быть может, мы и вовсе не знакомы? Это было так странно. Сжимать сумку, где лежит свидетельство о разводе, но при этом ехать в одной машине, обсуждая поведение сына, будто ничего не изменилось. Мы словно вновь превратились в тех молодых, наивных и испуганных новым этапом жизни. Помню, как привыкали друг к другу, как учились соблюдать границы, как смущались, сталкиваясь по утрам в ванной. И вот снова мы… Только уже разведены, свободны, но всё так же связаны цепью. – Домой? – Левон откашлялся, с тоской посмотрев на высотку, в которой мы прожили долгие годы. – Да. Не пойду сегодня на работу… – А может, в ресторан сходим? Отметим? – Левон поиграл бровью, пытаясь сделать вид, что рад. Но слишком хорошо я его знала, чтобы поверить. В нашей семье сейчас нет человека, не ощущавшего бы себя одиноким. – Нет, но спасибо за приглашение. Я побегу, у меня дела, – чисто машинально нагнулась, прижалась к щеке мужа и вышла из машины. – Ты уже нашёл жильё? Боже, этот вопрос просто убивал меня… По лентам разрезал, вновь возвращая слёзы на глаза. – Да, все хорошо. Не переживай. За вещами завтра заедет мой помощник, я улетаю в Сочи, там у Каратика ЧП случилось какое-то, – Левон растёр лицо ладонями, откинулся на спинку сиденья, старательно не сталкиваясь взглядами. – Так будет лучше. – Да, ты прав. Так действительно будет лучше… Мы распрощались и отправились каждый своей дорогой. Вот только есть тропинки, есть магистрали… И что выбрать дальше – неизвестно. Левон настоял, чтобы я осталась в нашей квартире. Андрюшка к тому моменту уже жил отдельно… Ладно, в этом же доме, но в соседнем подъезде. Помню, как Куталадзе отчаянно пытался найти что-то максимально близкое, чтобы окончательно не потерять сына из вида. И вот спустя полгода наши дороги разошлись по трём направлениям. Семья распалась на три ниточки. И вроде ждали этого, а грусть всё равно жрёт изнутри. Вошла в квартиру и вдохнула густой аромат преобладающего мужского парфюма. Теплая, уютная, просторная… Это был пентхаус, вид которого будоражил до сих пор. Нам её подарили на свадьбу, и за столько лет не возникло ни малейшего желание подобрать что-то более новое, современное. Мы ограничивались регулярными ремонтами и сменой мебели, чтобы оживить приевшееся пространство. Бродила по коридорам, не решаясь открыть двери ни в кабинет мужа, ни в комнату сына. И когда зазвонил телефон, я бросилась на этот звук, как к последней надежде спасения от тишины. – Да, Свет, – рухнула на диван, вдруг ощутив усталость. Услышать голос подруги стало настоящей наградой. – Просекко или текила? Я просто не знаю, что предпочитают разведёнки, – вот умеет моя подружаня пошутить так, чтобы за живое задеть. Но как-то деликатно, любя… – Нет, Свет, я пас… – Поздно. Купила и то, и другое, а ещё я стою у тебя под дверью, – рассмеялась подруга и для убедительности ткнула в дверной звонок. Света обняла меня с самого порога, прижала к себе и стала поглаживать по голове, как делала это в детстве мама. – Ну что, милая, отметим первый день свободной жизни? Глава 3 – Кар, я до сих пор в шоке, – разрумянившаяся от шампанского Света быстро нарезала овощи на салат, пока я жарила креветки. – Мой психолог года два назад дал задание сделать доску желаний. Оформить все сферы жизни, так сказать… – Свет, не надо, – я уже чувствовала, к чему она ведёт. Но силы покидали меня слишком стремительно, чтобы вновь и вновь проживать то, что произошло сегодня. – Не перебивай… На том плакате было всё стандартно: дорогая тачка, брендовый шмот, успешная карьера, красота, молодость… А в центре у меня была счастливая семья. И это не вырезка из журнала, – Света отвернулась, закинула вверх голову, как делала всегда, борясь с накатывающими слезами. – Это была семья Куталадзе. Левон… Такой большой, надёжный, спокойный. Карина – мягкая, добрая и чуткая. А ещё был мальчик Андро, которого все всё равно называли Андрюшей. Этот чудесный малыш дался им непросто, чем спас, сплотил, заставил ощутить себя настоящей семьёй. Карин, я была уверена, что вы одумаетесь и дёрнете стоп-кран… – Стоп-кран, Света, нужно было дёргать, когда нас женили против воли! – стиснула челюсти от злости. – Кара, ты была девчонкой. Ну что ты знала о жизни-то? Да и давай признаем, твой брак оказался более прочным, чем мой… А я вообще-то по любви выходила, – подруга зажмурилась, словно уговаривала себя не вспоминать прошлое, загнавшее её на сеансы к психологу. – Мой Паша так любил меня… Так любил! Обещал на руках носить до конца жизни! И что вышло из этой любви, о которой он трубил на всю округу? А ты знаешь, когда меня во второй раз из травматологии выписывали, я доктора умоляла поставить диагноз – травматическая сила мужской любви! Но он, сука, отказался… Но посоветовал сходить к мозгоправу, раз я с первого раза не поняла, что пора убегать от такого мудака… – Света… – вроде и момент не тот, но мы одновременно расхохотались. Вот за это я и любила свою лучшую подружку. Она и погоревать может, и посмеяться над всем и вся. – Но ничего, Кара. Мы с тобой молодые ещё. Тридцать семь – не возраст, да? – подруга поправила недавно сделанные аппетитные титечки и поиграла бровью. – Когда мы вышли из ЗАГСа, нас встретил Андрюша. Ему больно настолько, что досада через край выплёскивается. Он заявил, что мы должны быть рады, ведь всё это время только он и удерживал нас вместе, – эта картинка всё никак не выходила из головы. – Я вообще не понимаю, откуда он всё это взял? С надеждой поглядывала на телефон, по привычке ожидая и сообщения от сына, и короткого отчета от мужа: в аэропорту, в самолёте, прилетел… Неужели этого больше уже не повторится? У меня из-под ног словно почву выбивали. Или лестницу. Доска за доской. И я вынуждена учиться ловить равновесие заново… Не могла сидеть на месте. Устала гипнотизировать бездушный кусок пластмассы. Схватила поднос с сыром и распахнула двери на террасу. Мне нужен был воздух. Долгожданный день моей жизни вдруг приобрёл оттенок грусти. Да такой, сука, яркой, что хочется позвонить и Левону, и Андрею, и потребовать немедленно вернуться домой, чтобы обнять мать! – Карин, у тебя замечательный сын. Успокоится, привыкнет и поймёт, что уже нужно смотреть не на жизнь родителей, а на свою. Хата есть, тачка крутая, мося – как у американской кинозвезды. И ты не смей винить себя в этом! Не смей! Вы с Левоном дали ему всё и даже больше! Светка накрыла меня пледом, а сама устроилась рядом. Так мы и сидели на уличном диване, наблюдая, как за серыми высотками медленно исчезает солнце. – Ты считаешь меня идиоткой, да? – я усмехнулась и сделала глоток сладкого игристого. – За мужика такого надо держаться, молиться и в ноги целовать… Я права? Только, Свет, я всё это уже слышала от мамы. – Нет, я вообще считаю, что держаться за мужика – предавать себя. А вот то, что когда ты отпускаешь руку любимого, как только нарушаешь связь, которая держала вас на плаву всю жизнь, должна быть готова, что скоро всё очень быстро посыплется, – подруга поцеловала меня в лоб, прижалась щекой и зашептала. – Я просто боюсь, что вы совершаете самую ужасную ошибку в своей жизни. Это страшно… – Страшно – это когда вы, ты или твой мужчина, проснётесь однажды с навязчивой мыслью, что жизнь прожита не так, как ты хотел. За тебя все решили родители, а потом и судьба вмешалась… Вот это страшно. Мне невыносимо думать, что мы не сможем оставаться с Левоном друзьями. Страшно даже представить, что я смогу возненавидеть его! – А ты не думаешь, что все эти годы ты просто любила его? И он тебя… Ну не могут люди жить в идиллии, не имея чувств друг к другу. – А как понять? Вот ты ешь всю жизнь сладкое, даже не подозревая, что есть и горькое, и соленое. Все знают, а ты нет… В твоей жизни все по плану, без шанса на импровизацию. Я не знаю, что удержало наш плот на плаву. Правда не знаю, – закрыла глаза, вспоминая самые яркие моменты. И так хорошо стало… В нашей семье была любовь, определенно. Но вот кто мы с Левоном друг другу? – А почему вы второго ребёнка не родили? – вдруг спросила Света. Хм… Хороший вопрос. У нас и первый-то получился в результате какого-то затмения. Притирались мы друг к другу первые полгода, а когда жизнь более-менее вошла в колею, Левон сделал мне подарок на день рождения. Просто принёс в конверте путёвки на Мальдивы. В начале двухтысячных это направление было неизвестным, неимоверно дорогим, поэтому я даже не думала над тем, чтобы отказаться! Мы собрались и укатили на десять дней. Левон постарался на славу. Выбрал шикарный уединённый отель, уютное бунгало с двумя комнатами. Мы оказались отрезанными от всего внешнего мира. Замкнули реальность на песчаном кусочке, где кроме плеска волн не было ни единого звука… Это были волшебные десять дней. Сначала мы почти не контактировали, боясь потревожить друг друга. Но к концу нашего отпуска все грани стёрлись… Левон стал моим первым мужчиной. И судьба сыграла с нами в покер, только карты у неё краплеными оказались. А через полтора месяца я узнала, что беременна… До сих пор помню шокированное лицо Левона, когда я трясущимися руками протянула ему тест на беременность. Он тогда поднял на уши полгорода, чтобы срочно попасть в клинику. И через два часа мы, абсолютные дети, сидели в небольшом кабинете УЗИ и слушали сердцебиение нашего малыша. Помню свой страх… Безумно боялась услышать слово «аборт». Что бы понимала? Девчонка сопливая, ощутившая себя матерью всего три часа назад. Но до оговоренного срока игры в семью нам оставалось буквально два месяца… Рыдала, оставшись одна… После клиники Левон проводил меня до квартиры и уехал. Его не было час! Час полнейшей муки и сомнений. Вот только чем дольше я ощущала себя беременной, тем отчаяннее хотела этого ребёнка. Но Куталадзе вернулся посреди ночи. В его руках был огромный букет белых лилий, золотой браслет и два пакета ванильного мороженого в вафельных стаканчиках. Так одна договорённость лопнула, а вторая так и не наступила, потому что на это просто не было сил. Беременность была не просто сложной, а невыносимой и выматывающей. Андрюша из меня все соки вытянул! Я почти прописалась в клинике, две трети беременности пролежала прикованной к больничной койке в паутине капельниц. Высохла до сорокового размера, превратилась в моль с впалыми глазницами. У меня с беременности всего фотографии три… Остальные я удаляла, чтобы просто не видеть, не помнить, забыть. Но забыть не трепет первых толчков и предвкушение встречи, а боль и дикий страх, что наш малыш не справится… Дальше стремительные роды. И совершенно новое ощущение счастья и гордости… Не спали, не ели, просто любовались, сжимая крошечную ладошку сына. А в три года, когда мы уже подумали, что жизнь устаканилась, Андрюша стал болеть. И мы снова не вылезали из больниц, практически не ходили в садик. И если бы не Левон, то я попросту сломалась бы. Он оказался самым лучшим отцом в мире. Вставал к сыну ночью, плотно закрывал за собой дверь, давая мне поспать. Светкин же муж орал бабуином, чтобы она проснулась и заткнула сына, ведь ему утром идти на работу, а они, нахлебники, спать не дают и жить мешают! А вот мой навязанный муж всё делал сам. Да, не мне жаловаться. Точно не мне… – Ну и, подруга? – Света подлила в мой бокал шампанского. – С чего планируешь начать? Сын взрослый, выпорхнул из гнезда, муж стал завидным холостяком, уверена, что не сегодня-завтра уже окажется в ловушке у какой-нибудь мисс-Зажопинск или Записинск… Светка сказала, а меня током шандарахнуло. А ведь она права… Где вот Куталадзе сейчас? Летит на своём джете в Сочи… Думает ли он обо мне? Тянется ли его рука, чтобы выполнить машинальное движение и написать СМС? Не было у меня ответа на вопрос подруги. Если честно, то я даже не представляла, как живут свободные люди, потому что и невольницей никогда не была. Левон не контролировал, потакал любому желанию, да и в целом в нашей семье всё держалось на доверии и взаимном уважении. У нас с сыном всегда было всё лучшее, включая самого внимательного главу семьи. – Кар, а вот я никогда не спрашивала, но теперь-то можно, – Светка опустила глаза. – А спали-то вы вместе? – Да, – я захихикала, поняв, что никогда ещё не видела подругу настолько смущенной. – А как с беременности началось, так в привычку и превратилось. Он носил меня в туалет на руках, ставил под прохладный душ, чтобы хоть как-то помочь справиться с токсикозом. А потом родился Андрюшка, и Левон сделал из своей спальни рабочий кабинет, чтобы больше бывать дома… – Ну а… – Светка вспыхнула и придвинулась, смотря в глаза. – А секс-то был? – Ты что мне за допрос устроила? – Кар, ты выпей давай и рассказывай, как матушке, – подруга хихикала и подталкивала мою руку с бокалом. – Да не верю я, что не трахались вы. О Куталадзе прикуривать можно, настолько горяч! А за всё время семейной жизни ни одного слуха о загулах твоего мужа не было… – Мы после Мальдив как-то сразу перестали отрицать то, что физически нас тянет друг к другу, – я никогда ни с кем не поднимала эту тему, поэтому проговаривая вслух, словно через терапию проходила. – Высокие отношения, – прошептала Светка. – И как? Ну… Это было как дежурное одолжение? Супружеский долг? – Мне, конечно, сравнивать не с чем. Но Куталадзе очень хороший любовник! Жадный, нежный, внимательный… И стоило мне произнести это, как по квартире пронёсся перелив дверного звонка. Сердце ойкнуло, а ноги уже выпутывались из пледа… Неслась по коридору, молясь, чтобы только не было плохих новостей. Ни от Левона, ни от Андрюши не было ни сообщения. А вдруг что-то случилось? Не посмотрев в глазок, распахнула дверь, утопая в знакомой черноте красивых глаз… – Прости, – Куталадзе подпирал стену, пряча за спиной руки. – Я знаю, что не должен был приходить… – Ты не улетел? – я будто застыла у порога, не зная, что лучше сделать. Пригласить его в квартиру? Или нужно срывать, как пластырь: быстро и без промедления. Но сомнение было не только у меня. Всегда уверенный Левон сейчас был похож на грозовую тучу. По взгляду видела, что меня не одну душат тяжелые мысли. – Это так странно, да? – он усмехнулся, медленно скользя по мне взглядом. – Проходить мимо подъезда, куда бежал каждый день, и знать, что тебя уже там не ждут. – Но ведь я предлагала продать эту квартиру, – подсознание вопило, что Куталадзе совсем не это имеет в виду, но я почему-то упорно отсекала дурацкую мысль. Хотелось заткнуть себе уши, не слышать, не видеть… Боялась признать, что несколько часов назад я совершила самую ужасную ошибку в своей жизни. Левон сверкнул странным взглядом, открыл было рот, чтобы ответить, но тут из квартиры послышался звон бьющегося стекла. – Ты не одна? – прошипел и уже было рванул вперёд, чтобы войти… Но именно тут и сорвался тот самый гребаный стоп-кран. Левон замер от меня в нескольких сантиметрах, смотрел в глаза, будто хотел увидеть ответы на душившие его вопросы. А я молчала… Вдыхала аромат, вспоминала тепло кожи, хриплый и такой ласковый шепот. Закрыла глаза всего на мгновение, а когда веки, сдерживающие слёзы, распахнулись, то в коридоре кроме густого мужского парфюма и одинокого букета лилий, оставленных у моих ног, никого не было… Лишь отдаленно слышались тяжелые и быстрые шаги по лестнице… Как пластырь…. Глава 4 Я то и дело жмурилась, вдыхая слишком яркий аромат мужского парфюма, заполнивший мой кабинет, как туман отравляющего газа. Незаметно включила кондиционер и приоткрыла окно за спиной. Только бы прогнать это пошлое облако люкса. – И когда моя книга выйдет? В кожаном кресле в позе хозяина этого дрянного мира сидел известный в узких кругах владелец модельных агентств Юрий Петров. Этот искушенный жизнью метросексуал небрежно поправил уложенные волосы и сверкнул отрепетированным взглядом, проскальзывая по моим коленкам, а после оскалился неестественной белизной фарфора… Мужику хорошо за сорок, а это самый опасный возраст для мальчиков. Они вдруг баловаться начинают, покупают красивых кукол, дорогие бибики и начинают любить пилинг, шугаринг и массаж ног… А Петров шагнул дальше – он решил написать книгу о женской душе. И название ещё придумал… Боже, кому я вру? Придумал? Серьёзно? Да слизал он название со всеми любимого фильма «Чего хотят женщины?». – Юрий Васильевич, вы слишком торопитесь, – рассмеялась дежурно и поспешила пересесть с дивана за рабочий стол, инстинктивно прячась от его пошлого и липкого взгляда. – Процесс не быстрый… – Карина, это вы можете рассказывать бедным бездарям. Но свою книгу я спонсирую из своего кармана. А тот, кто платит, тот и музыку заказывает, разве не так? – Петров поднялся, оправил брюки, словно случайно обтягивая область паха. – Давайте сразу договоримся? У меня юбилей через два месяца, так вот, я хочу, чтобы к этому времени моя книга была на всех прилавках города. Чтобы людей тошнило от приевшейся обложки, а все паблики шумели и обсирали меня, как самого тупого бездаря. А иначе… Иначе я найду другое издательство. – Юрий Васильевич, мы стараемся изо всех сил. О конкретных сроках можем поговорить не ранее чем через неделю. – Я зашуршала ежедневником, перелистывая пустые страницы, только бы не смотреть на обтянутые светлой джинсой причиндалы этого придурка. – Давайте встретимся в понедельник? Наши редакторы уже закончат работу, и мы обговорим спорные моменты… – Нет, Кариночка, вы всё же неправильно меня поняли. Моя книга не нуждается в редактуре, – Петров навис надо мной, уперся ладонями в поверхность стола, словно владел не только эскорт-агентством, самыми дорогими писечками этого города, но и этим издательством. Правильно говорят, надень на человека корону в узкой сфере, так через месяц он будет считать, что ему принадлежит весь мир. – Но всё же давайте дождёмся вердикта нашего маркетингового отдела? Посмотрим, к чему можно приурочить это яркое событие, может, будет какой-нибудь инфоповод, чтобы не войти в книжные, а ворваться, – улыбалась, соскребая со стенок максимум профессионализма. В этом издательстве я работала уже лет десять. Начинала с простого редактора, а потом докарабкалась до зама. И за это время с какими только заказчиками ни приходилось иметь дело. – У вас уже обед? – вдруг Петров тряхнул рукой, спуская золотой браслет дорогущих часов. – А как вы смотрите на то, чтобы прогуляться и выпить кофе? – Прошу прощения, Юрий Васильевич, но у меня очень важный клиент, желающий издать книгу к своему юбилею, – рассмеялась и поднялась с кресла, готовясь распрощаться с этим дамским угодником. Вот только Петров как-то странно замер… Машинально скользнул по моей правой руке, очевидно, пытаясь найти причину отказа. И действительно… Какая-то смертная отказалась пить кофе с напомаженным дядей. – А вы же Куталадзе? – он задумался, потирая пальцами челюсть. – Именно… – Так вы вроде, по слухам, в разводе, – он искренне не понимал, что кроме мужа женщину удерживать от кофепития может и простое непринятие предложенной компании. А Петров этот мне совсем не нравился. – Я лично говорил с Левоном… Он до сих пор в Дубае, кажется, а вот меня работа ждёт… Упоминание бывшего мужа подействовало на меня как ушат холодной воды. Мы не виделись уже почти месяц. Левон пишет каждый день, узнаёт, как дела, есть ли проблемы, справляется о сыне, но не более. После той ситуации на пороге квартиры ни я, ни он не пытаемся задавать конкретные вопросы. Да и пишем друг другу, чтобы просто дать знать, что живы и здоровы. – Юрий Васи… – Просто Юра, – Петров перебил меня, откровенно ожидая причины отказа. – Кара!!! – взъерошенная Света влетела в мой кабинет, как фурия. Именно её пугающий визг не дал мне перешагнуть последнюю грань делового контакта. – У нас ЧП!!! Ой, ты не одна… Прошу прощения! Светка театрально медленно стала вновь продвигаться к выходу, оценивая реакцию Петрова, но тот продолжал стоять. – Юрий Васильевич, сейчас правда неудобно. Давайте отложим это на следующий раз? – я снова улыбнулась и протянула ладонь для прощального рукопожатия. Хочет валить в другое издательство? Скатертью дорожка! А Пирогову, моему боссу, я ещё всё выскажу… Он так любит известных клиентов, что почти всегда забирает их себе. Даже не из-за комиссионных, а чисто из-за статуса. Пирожок, как мы привыкли его называть за глаза, делился, только когда понимал, что тут нужны тяжелая артиллерия и железобетонные нервы. – Всего доброго, – Петров пожал руку, а потом дёрнул на себя, прижимаясь губами к костяшкам пальцев. Чуть задержался взглядом на обручальном кольце и усмехнулся: – В следующий раз вы не отвертитесь… И лишь когда кабинет опустел, робко постучав в стеклянную дверь, снова вошла Света. – Это что за лощёный хлыщ? – прошептала, смотря вслед Петрову. – Петров… А-ля модельные агентства, – я в воздухе махнула пальцами, заключая слово в вымышленные кавычки. – Зато эго такое, будто он деток спасает. Придурок… Книгу написал. Надо ему название предложить «Мемуары сутенёра». – Не смей, Кар, – расхохоталась Света, закрыла дверь и плюхнулась на диван. – Ты женщина одинокая, тебе деньги нужны. А он за свою прихоть готов отсыпать гору. – Чёрт, а ведь мне Куталадзе по привычке деньги отправляет раз в неделю, так что пока у него не появится молодая и жадная, я в шоколаде. А вот ты не можешь не уколоть, да? – Подруга, это называется «прививка». Буду колоть, пока болеть не перестанет. Просто хочу быть рядом, когда ты поймёшь, что прохлопала шикарного мужика! – она дёрнула бровью и отвернулась, пряча хитрую улыбку. – Ну? И что за ЧП у тебя? – А это не у меня, милая подружка, – Светка хлопнула себя по лбу, словно и забыла о том, что пришла не шоколадные конфеты из вазочки стырить. Она достала из кармана широких кюлотов телефон. – Бульварку читала? – Ты же знаешь, что я не читаю это, – распахнула все окна, только бы прогнать тяжелый запах, оставшийся после Петрова, а когда обернулась, та уже стояла около меня, тыча телефоном мне в нос. Хотелось отмахнуться, но взгляд зацепился за фотографию… Белоснежная яхта, до боли знакомая мне мужская фигура, а в нескольких метрах полуголая блондинка в крошечном бикини цвета перезрелого авокадо. – Что это? – А это муж твой… бывший. Потеряла мужика, он вон… На яхте с какими-то кралями рассекает! – В Дубае? – Нет, В Сочах… А что? – замерла Липатова, а потом вновь стала пролистывать новостную ленту, проверяя данные. – Ну точно, Сочи. Вот смотри… – Тогда жди свежие новости из Дубая, – подхватила сумку, сверяясь с часами, и направилась к выходу. – Свет, давай договоримся? Ты можешь прививать меня сколько угодно, но вот видеть я этого не хочу… – А что? Покалывает, да? – Липатова не отставала, на ходу подхватила свои вещи, махнула секретарю и в последний момент юркнула в двери лифта. – Кара, позвони ему! – Зачем? Ему хорошо и весело! – Кара, ну Левон горячий… Черт знает, что он там себе надумал тогда. Я же случайно бокал разбила… – Светка, конечно же, врала. Ничего не случайно. Подслушивала, а потом запнулась и упала, выронив бокал. – Просто скажи ему, что это я была тогда у тебя, а то этот горячий ревнивец надумал, наверное, чего-то! А хочешь, я сама всё расскажу? – Стоп! Света, эта тема закрыта! – Куталадзе, вы идиоты! – верещала подруга, опережая меня на служебной парковке. – Ну чего ты хочешь? Я же вижу, что мучаешься, уже сто раз пожалела об этом ужасном разводе! Ну, скучаешь же, Кара… – Скучаю! Да, скучаю!!! Липатова, но я не хочу скучать, потому что привыкла! Понимаешь? Как понять, что моя тоска – она реальная, а не от того, что мы двадцать лет прожили вместе? А я любить хочу, да так, чтобы звёзды из глаз сыпались, – я так разозлилась, что с легкостью оттолкнула подругу и прыгнула в своё авто. – Карина, если ты сейчас не остановишь Левона, то второй раз в узду он уже не вернётся! – Липатова захныкала, уже не зная, какими аргументами отрезвить меня. – А я никого останавливать не собираюсь. Ясно? Сама подумай, если Левон счастлив, то для чего мне возвращать его в лоно семьи? Ни он, ни я не знаем, что такое любовь. Ну не было у нас шанса… Да, так бывает. Да, дураки. Я вот полгода назад проснулась и поняла, что, возможно, держу рядом с собой человека. Это привычка, привязанность, кандалы. Тогда я первой завела разговор о разводе, а Левон поддержал. Я не давила, не уговаривала… Это было обоюдным решением, ты понимаешь? Я ни в коем случае не снимаю с себя ответственности, но и жить как раньше нельзя… – Да всем бы так жить! Кара, меня муж бил, чтобы просто поднять себе настроение. Я была дурой, наивной и влюблённой. Были у меня и звёзды из глаз, и мурашки, и бабочки в животе порхали, как ненормальные. Все это у меня было, понимаешь? Как идиотка оправдывала его! Думала, что он изменится, что перебесится, родила ему ребёнка… – Света стала захлёбываться своими же рыданиями. Моя подруга прошла через многое, вот только плакать она напрочь разучилась. Её просто сотрясали сухие спазмы, но ни слезинки… – Так что лучше жить без этой гребаной любви, потому что от неё одни беды. А у тебя, дуры, мужика уводят!!!! – Липатова зарычала и хлопнула ладонью по крыше автомобиля. – Люди всю жизнь ищут свои вторые половинки, а вы… идиоты. Ясно? В поисках секундной любви вы теряете то, что строили долгие двадцать лет! – Так чего же ты ждёшь? Он свободен, ты тоже… Вперёд, подруга… Глава 5 Липатова по щелчку пальцев вывела меня из состояния равновесия, поэтому, когда я подъезжала к ресторану, где мы с сыном договорились пообедать, глаз неистово подёргивался. Пришлось задержаться и просто успокоиться, пытаясь восстановить дыхание. Щипала щеки, чтобы вернуть бледному лицу румянец, царапала ногтями кожу головы, пока не успокоилась, но ничего не помогало… Все будто сговорились… Весь офис на ушах стоит, как только просочился слух, что мы с Левоном развелись. Шепот, жалостливые и сочувствующие взгляды. Мне даже уточнять не нужно, чтобы понять – они все думают, что Куталадзе бросил меня. И, очевидно, последний гвоздь в крышку моего гроба забил снимок из местного новостного паблика. Почему вы развелись? Он тебе что-нибудь оставил? Борись! Отожми у него полцарства… Черт… Руки дрожали так, словно я в планке простояла час, тело стало чужим, голова пухла от мыслей. Как объяснить людям, что развелись мы, потому что этого брака не должно было быть изначально? Нам не хватило сил и смелости сопротивляться родителям поодиночке. И парадокс в том, что, поженившись, мы стали сильнее. Устроили им бойкот, игнорировали семейные праздники… А что? Они хотели, чтобы мы были семьей? Хотели. Так вот мы и стали играть в эту семью. Мы с Левоном стали командой: сплоченной, крепкой, мотивированной. Мы полностью отказались от финансовой помощи родителей. Порой на ужин ели гречневую кашу без масла, а после смотрели фильмы на ноутбуке. Жили в шикарной квартире, зато с пустым холодильником и сотней пропущенных звонков от отцов и мам. Если до свадьбы было страшно вступить в эту неизвестность, то когда мы оказались рядом, мир перестал быть черным. Постепенно появились новые краски. А ещё мы знали, что поодиночке вот все это мы бы просто не вывезли. Левон очень быстро уволился из юридической конторы отца и влился в рисковый проект с друзьями. Когда первая схема дала плоды, он был на седьмом небе от счастья! Мы больше не зависели от родителей. Ни финансово, ни морально… Нас словно столкнули со скалы, будучи уверенными, что парашюты раскроются, но раскрылся только у Левона, и именно он и вытянул всю нашу семью. «Почему вы развелись? Я думала, додумаетесь дернуть стоп-кран…» Слова подруги набатом стучали в голове. И даже если мы сделали эту ошибку, то сделали её сами… Страшно проснуться однажды и понять, что все это время жил по привычке! Надежно, комфортно, понятно. Тебя ничего не раздражает, а былые мысли о свободе теряются в суете будней. Ты улыбаешься, счастлив, благодаришь Бога за сына, за уютный дом, за душевную лёгкость. Как старый трамвайчик, ежедневно бродящий по городу по одному и тому же маршруту. Мегаполис огромный, с массой красивейших районов, уютных улочек, атмосферных кофеен, но трамвайчик видел лишь те, что были выбраны диспетчером. А когда ему захочется увидеть весь город, тот самый диспетчер ответит, что трамвайчик уже стар… И отправит в серое и унылое депо. Вот этого я боюсь! И Левон боится того же самого! Что, проснувшись однажды, мы возненавидим друг друга, потому что второй раз в жизни не набрались смелости: в первый раз – избежать свадьбы, а второй раз – хоть что-то изменить… И я это сделаю! Даже если весь мир будет против! И Левона заставлю. Я не позволю измарать идеальные воспоминания о семье ненавистью друг к другу. Лучше разойтись сейчас. Как пластырь. Резко… Придя в себя, стерла слёзы, достала губную помаду и чуть прошлась по скулам, возвращая румянец бледному лицу. Улыбнулась, ободряюще подмигнула своему отражению в зеркале солнцезащитного козырька и выпорхнула из машины. Итальянский ресторанчик был почти пуст. Обед уже позади, следующая волна посетителей будет только вечером, поэтому я без труда отыскала тёмную макушку своего сына среди редких посетителей. Андрон покачивался на стуле, помешивая уже остывший кофе. – Привет, милый, – прижала его к себе, поцеловала в непослушный вихор. – Ну, как ты? Прости, опоздала… – Видел я, как ты опоздала, – Андрей кивнул мне на окно, через которое была видна парковка. Черт… Об этом я и не подумала. – Мам, а что происходит? – сын говорил спокойно, тихо, в его голосе больше не было истеричных ноток. Он внимательно осматривал меня, словно пытался найти какие-то изменения. – Отец тебе изменяет? Ты поэтому сорвалась и подала на развод? Скажи честно, иначе я уже ничего не понимаю! Дважды черт… Если наше окружение не понимает причины развода, то чего я могу требовать от ребёнка, для которого мир делится на черное и белое. Как и для нас с Левоном в его годы. – Андрей, вот скажи… Наш папа способен на предательство? – Я так не думал, пока не увидел, как рыдает моя мама, – сын поджал губы и чуть отвернулся, пряча опустошенный взгляд. – Наш папа не пропустил ни одного дня рождения, не забыл ни одной даты, ни разу не ударил ни тебя, ни меня… Наш папа сильный, добрый и понимающий. Да, требовательный, да, вспыльчивый… но он справедливый. Андрюш, наш папа никогда бы не предал нас, – я сжала руки сына, поднесла к лицу и стала целовать. Это было странно – говорить с сыном вот о таких вроде понятных вещах… Совсем большой. Но только внешне, а в глазах ещё обида детская. – Тогда почему вы разошлись? Вот только честно скажи… Это правда, что вас дедушки поженили? Правда? Вы что, из-за меня все это время терпели друг друга? – Андрей говорил сквозь стиснутые зубы, пытаясь контролировать громкость голоса. Он не хотел обидеть меня, боялся задеть за живое… Наверное, мой сын ни разу в жизни и не видел моих слез, оттого и поверить не может, что нет веской причины. Возможно, измени мне Левон, Андрею было бы легче в том плане, что есть кого винить. Или полюби я другого мужчину, он бы знал, кого убивать… А сейчас, когда причина непонятна и эфемерна, ему так сложно смириться с новой реальностью, где любящие папа и мама больше не ждут его дома к ужину. – Ну что ты говоришь? Андрюш, что за глупо… – Тётя Нина мне всё рассказала… Глава 6 Не верила своим ушам. Смотрела в полные боли глаза сына, желая лишь одного – забрать всё до последней капли. – Это правда? А у меня сердце остановилось. Тук-тук… Пропуск удара, болезненный вдох, и голова кругом. Все, над чем мы с Левоном так упорно работали все это время, стало рассыпаться из-за яда стервозной тетки. Мы растили его в ощущении полной семьи, любви и взаимопонимания. Родительское мнение было всегда едино. Мы не перетягивали внимание Андюшки, не ревновали друг к другу, никогда даже мысли не допускали, что не забеременей я тогда, все было бы иначе! А тут… Нина! И из-за её поганого языка я вынуждена оправдываться перед сыном. Она заочно сделала из меня гадкого человека! – Она сказала, что ты всю жизнь морду недовольную строила, а когда папа стал богатым, то на развод подала, пока он молодуху себе не нашел, – Андрею было противно произносить эти слова. Он весь сморщился от ужаса, что это может оказаться правдой. – Вы имущество делите? Мам! Ну не смотри на меня как на идиота! Я уже и не знаю, что думать… Кому верить? – Ну тогда другой вопрос… Твоя мама, что, на шее у отца все это время сидела? Или, может, я машины у него каждый месяц просила? На курортах прохлаждалась? – я заводилась, как турбина. – Что ты молчишь? Унижая мать необходимостью оправдываться, будь мужчиной и ответь на вопрос! Было обидно не из-за слов, а от того, что Андрей и так не мог справиться с эмоциями, а тут гадости из уст озлобленной тетки. – Нет, конечно! – он всплеснул руками чисто в отцовском жесте. – Отец три года не мог уговорить тебя поменять машину, пока сам же не разбил тебе бампер… – Что? – я вскочила, машинально обернувшись в сторону новенького внедорожника, которому не было и года. Её мне подарил Левон вместо разбитой старой «тойоты». Я всего на сутки улетела в Москву на конференцию, а когда вернулась, муж огорошил меня известием, что мою «малышку» угнали какие-то подростки, а потом разбили и бросили за городом… – Черт… Мам, – Андрей вдруг рассмеялся. – Да, это мы с папой разбили твою «старушку». Лупили битами, как два барана, пока полицейскую сирену не услышали. – Чего я ещё не знаю? – А летом мы должны были ехать выбирать дом. Ты же так хотела просыпаться и бродить босиком по влажной траве… Но говорила, что цены на дома в нашем городе уступают только столичным, и то ненамного. Вот папа и решил сделать тебе подарок, – сын махнул официанту, и на столе появились стакан воды и чашка кофе. Я словно в мыльном пузыре застряла. Ни звуков, ни людей, только озадаченное лицо сына. Пока я борюсь со своими демонами, наши семьи разваливают то, что было все эти годы оплотом мира и порядка! Они говорят гадости Андрею! Только для чего? – Просто… Тётя Нина говорила так убедительно. Да и бабушка так странно отреагировала… – Как часто ты видел тетю Нину на семейных праздниках? – я прикусила щеку, лишь бы не разрыдаться. Не позволю измарать воспоминания ребёнка! Не позволю думать, что он все это время жил во вранье… Мы были счастливы! Первые годы были мысли о разводе, но потом нас затянуло в водоворот с такой силой, что вынырнуть уже было невозможно. Работа, болезни сына, поиск врача, поездки в Москву, потом школа, поступление в универ, моё повышение… Я даже не вспоминала о том, что живу не свою жизнь! И все вернулось на круги своя, лишь когда мы с Куталадзе остались одни в нашей квартире. То, ради чего мы жили, то, что скрепляло наш брак, растворилось. И стало понятно, что ждать больше нечего… И теперь его слова про «рано» стали звучать немного иначе, приобрели другую тональность. Полную грусти… – Андрей, как часто ты видел тётю Нину на наших семейных праздниках? Быть может, она тебя крестила? Или дарила подарки на Новый год? – требовала я ответа только для того, чтобы заставить сына сомневаться не в своей семье, а в том, что есть люди, которым всё равно, что крушить и ломать! – Никогда не видел, – прошептал Андрей и стал растирать ладонями лицо, осознавая, что сказал глупость. – Тогда почему её мнение стало важным и весомым? Почему ты поверил ей, а не папе и маме? – Мам, я не знаю… – Никто не имеет права совать нос в спальню твоих родителей. И ты, кстати, тоже! Отец был прав, рано было тебе съезжать! Ещё ребёнок… – А тогда бы вы не развелись? – Сын сжал салфетку, превращая её в комок. – Если бы я не выпросил квартиру, мы бы и дальше жили семьёй? – Мы и сейчас семья. Никто никуда не исчез. Все праздники, все дни рождения будем вместе. Ты – наш долгожданный, любимый и самый замечательный сын. А мы – твои обеспокоенные родители. – Правда? – Да… – придвинула стул, обняла Андрюшу и прижала к груди, успокаивала его материнским сердцебиением. – Ой, я такая голодная. Давай поедим? – Я угощаю… – Ой, а что, отец помиловал и вернул спонсирование бунтаря? – я рассмеялась и потрепала сына по волосам. – Это да… Но вообще, я на работу устроился. – Что? Андрей! Первый курс, какая может быть работа? Учись, тусуйся, гоняй на тачке! Какая работа? – Папа был прав. Мне нужно определиться с фазой взросления. Если я ушел из дома, то должен работать, а не кайфовать на родительские деньги. – Ну и? Куда? Что это за место, куда взяли первокурсника? – К отцу в авиакомпанию. Им требовался сисадмин. Работа не пыльная, в компах я – ас. Опять же можно работать удаленно. Уже неделю работаю, мам… – Но мне отец ничего не говорил! – машинально достала телефон, намереваясь позвонить Левону и убить его! – Папа не знает, – рассмеялся сын и вытянул из моих трясущихся рук телефон. – Мам, все хорошо. Мальчику пора взрослеть. – Тогда мальчик платит за обед. Нина же раскрыла тебе глаза? Мать у тебя – меркантильная сука! – Глупости, мама у меня замечательная… Глава 7 Пока мы обедали, мой телефон без конца вибрировал на столе. Но я так соскучилась по сыну, которого не видела уже три дня, что было плевать. Пусть хоть Армагеддон начнётся! – Всё-всё, мамуль… Считай, уговорила, заеду завтра на ужин, но только если это будут чебуреки! – рассмеялся Андрюшка и обнял меня на прощание крепко-крепко. – Заказ принят, – подмигнула, встала на цыпочки, а сын в ответном жесте нагнулся, принимая поцелуй матери. – Ты пиши мне, не забывай, что мать – она с тобой до конца жизни, как шрам! – Очень даже соблазнительный шрам, – Андрей открыл для меня дверь авто, помог сесть и наклонился, опираясь локтем на крышу. – Не знаю, что у вас с отцом там случилось, но ты права… Не должен я лезть в это. Хотите – разводитесь, хотите – снова женитесь… Мне вас упрекнуть не в чем. Мам, ну даже обидно как-то, кого ни послушай, сплошные детские травмы. А у меня – штиль… Что, не могли принуждать, унижать и лупить? – Я могу компенсировать, – расхохоталась, рассматривая его хитрую мордочку. – Сумкой пойдёт? Только сразу оговорим степень тяжести твоих психотравм? – Ты не сможешь, – Андрей присел на корточки, взял мои руки в свои, сжал и поцеловал. – Ты прости меня за всё. Я сам не знаю, почему наслушался тётю Нину… Она все уши мне прожужжала! Как ни приду в офис, она меня постоянно дёргает: то принтер накрылся, то компьютер сдох… Это я сейчас понимаю, что ей повод нужен был, чтобы поболтать. – Не поболтать, а посплетничать, это разные вещи. А твой папа бы знаешь что сказал? – Не мужское это дело, сын, – пробасил Андрей в ответ, пытаясь повторить раскатистый, грубый голос отца. – Именно. Ладно, всё… Беги. Не буду задерживать. Или ты на работу? – натянула улыбку, а следом и солнцезащитные очки, чтобы не выдать своего любопытства. – Нет, я уже там был. Мы с пацанами сегодня на картинг едем, погонять охота, пока зима не пришла… А ещё… Мам, ты ж у меня красотка, – Андрюша ласково пробежался взглядом, даже не пытаясь скрыть любовь и восхищение. – Найди себе мужика, чтобы папа сдох от сожаления. Я не на тебя злюсь, а на него… Отпустить шикарную женщину? Это ж каким придурком нужно быть? – Так, не смей говорить так об отце! – Ладно, я тебя люблю, мамулик. А ты всё же подумай… Молодого, поджарого мачо… – Вот что ты за болтун у меня, а? Иди уже, поджарый ты мой, проматывай ярко свою молодость! – Кстати, мам, а что ты скажешь, если в гости я приду к тебе не один? Горло сжалось, лишая возможности ответить хоть что-то… Нет, у Андрея были девушки, это не секрет, но ещё ни одну он не хотел познакомить с родителями. – Да я не против… А кто она? – кое-как собралась с мыслями, улыбнулась, чтобы не пугать сына. – Мы познакомились на работе. Ладно, всё, мамуль, мне пора… Мы снова обнялись, поцеловались и расстались. Я дождалась, пока Андрей покинет парковку, и только после этого громко взвизгнула, чтобы чуть выплеснуть напряжение. И тут же вздрогнула, когда в окно быстро постучали, а потом и вовсе на переднее сиденье опустилась шикарная задница Липатовой. – Ты прости меня, Кара!!!! – запричитала она, бросаясь на меня с объятиями. – Карина, я переборщила, знаю… Не моё это дело, а я почему-то прицепилась к тебе. Сама не понимаю, что на меня нашло… Светка скулила, замаливала грехи и все пыталась поцеловать своими красными губищами. Мы с ней почти не ссорились, вот как познакомились, так и начали дружить, ещё со времён вечерней газеты, где пыхтели чернорабочими. И почти одновременно ушли из того ада в декрет. Мы и рожали в одном роддоме, и разница у наших деток всего в три недели. – Всё, прощена, Липатова! Я не сержусь… – Да ты даже сердиться толком не умеешь, – она смахнула скупую слезу, громко икнула и улыбнулась. – Добрая ты слишком, Каринэ… – Нет, Свет, я сейчас готова убить… И я залпом выдала всю чушь, что услышала от сына. У Липатовой по мере рассказа расширялись глаза, она быстро кивала, боясь перебить, чтобы не пропустить что-то важное. – Вот же ж сука! – Ещё какая, – закрыла глаза, представляя лицо Нино. Она была старшей сестрой Левона. Такая приторно-холодная идеальная красота, прямая осанка, туман безразличия во взгляде. Не женщина, а картинка… Она постоянно смотрела на всех сверху вниз. Мы априори были ниже её статусом, менее достойны счастья, любви, внимания. Любое семейное застолье она могла перевернуть в пышное чествование своей персоны по любому поводу. Годовая пятёрка по геометрии, окончание школы, университета, новая должность, повышение… Вот только личная жизнь её не сложилась. И это слабо сказано… Нино с какой-то одержимостью мечтала о замужестве. Однако только дядя Жора Куталадзе считал иначе. Он активно вкладывался в образование дочери, нанимал кучу репетиторов, чтобы Нино поступила в столичный ВУЗ. Он снова и снова повторял, что прошли времена, когда женщина – просто красивая и просто замужняя! Женщина должна уметь выжить и без мужика! Тогда это было так странно слышать, при условии, что дядя Жора и мой отец давно договорились о нашей свадьбе с Левоном. Очевидно, прогрессивное мышление касалось только его старшей дочери… Но и Нино не собиралась потакать отцу. Торжественно завалила вступительные в столице, вернулась и назло всему миру подала документы в местную юридическую академию, где и познакомилась со своим Коленькой. Влюбилась как кошка! Уже через несколько месяцев она притащила его на семейный ужин, где представила как своего жениха. Родители были в шоке. Братья – в ауте… Но Нино так вдохновилась их шоком, что не перестала сыпать сюрпризами. Ещё через месяц она принесла свидетельство о браке, поверх которого лежал тест на беременность… Но счастье длилось недолго. Коленька быстро наигрался в семейную жизнь, а на пятом месяце беременности и вовсе бросил её, заявив, что подаренную на свадьбу квартиру они будут делить пополам, как совместно нажитое имущество. Нино увезли на скорой и, к сожалению, ребёнка спасти не удалось… Это стало настоящим горем для наших семей. Она и раньше не отличалась добротой и сдержанностью, а после всего случившегося и вовсе превратилась в змеюку ядовитую. Нино была единственной, кто был категорически против нашей свадьбы. Умоляла отца не губить Левона, говорила с моими родителями, уверяя, что это ужасная ошибка! А когда стало ясно, что никто из них не отступится, в знак протеста не явилась на свадьбу… Кстати, с тех пор мы почти и не виделись. Не было её ни на выписке из роддома, не было и на «каше», и даже когда вся наша чокнутая семейка в полном составе повела Андро в первый класс, её тоже не было. Нино не выносила моей компании. Она морщилась в гримасе отвращения, не щадя, лупила ненавистью во взгляде, словно причиной своих неудач меня выбрала. Из свалившихся воспоминаний меня выдернул звонок телефона. Чёрт… Я и забыла о нём. – Да, – растерянно ответила, обнаружив, что мой адвокат Денис Раевский звонил около двадцати раз. – Раюш, что случилось? – Кар, а вы меня не хотели предупредить? – зло шикнул он, пропустив приветствие. – Вы там играете в свои войнушки, а я, как идиот, обтекаю? – Да что случилось-то? – сердце заколотилось, в голову самые страшные мысли полезли. – Ну, говори! – Ты получила перевод от Куталадзе в понедельник? – Нет, а что? – я стала растирать лоб, пытаясь вспомнить, когда мне муж в последний раз отправлял деньги. Я даже не отслеживала, воспринимая это как шутку, как привычку, от которой не так просто избавиться. Поэтому когда в понедельник ничего не пришло, я даже успокоилась! – Когда Куталадзе попросил меня стать твоим представителем, он добровольно заявил, что обязуется еженедельно выплачивать тебе пособие. Хотел, чтобы ты ни в чем не нуждалась… А сегодня пришла официальная бумага, что никаких выплат не будет. Он кинул тебя, Карина… Глава 8 – Обсуждая условия развода, мы с Левоном договорились, что бухгалтерия автоматом будет начислять тебе пособие. Но я даже не думал, что, говоря с другом, должен оставаться твоим адвокатом и требовать документального подтверждения! Рай был не зол… Нет. Это в его голосе плескались разочарование и возмущение. – Я сегодня отправил документ в бухгалтерию, чтобы провести всё официально, а оттуда мне прислали ответ, мол, благотворительностью в пользу разведёнок не занимаются, развод был по обоюдному согласию, и Карина Гурамовна отказалась от претензий по фирме! Из груди вырвался противный всхлип. Словно под дых ударили… Солнечное сплетение заломило, по коже побежали мураши ужаса. Не могла произнести ни слова, до сих пор, пытаясь усвоить то, что сказал Денис. – Кара, что ты молчишь? Ты понимаешь, что ни одна договоренность не зафиксирована? Но ничего… Эх, Куталадзе, не того ты себе во враги выбрал! – хрипел Раевский, чуть ли не задыхаясь от возмущения. – Так, Карина, мне нужны сутки, чтобы поднять волну. Мы в суд с тобой пойдём, и тогда пособие Левону покажется такой мелочью!!! Всегда спокойный и рассудительный друг семьи, Денис Раевский сейчас готов был пламя через динамик извергать. Его ярости не было предела! Слышала, как частят его тяжелые шаги по кабинету, как выстрелами вылетают выдохи, как он жадно глотает воду. – Денис, я ни о каком соглашении не знаю. Левон ничего не говорил, а значит, это меня не касается. Ни фирмы, ни пособий, ни переводов из бухгалтерии, – чеканила я сквозь зубы, отчаянно сжимая одной рукой оплётку руля. – НИЧЕГО МНЕ НЕ НУЖНО! Это его авиакомпания, его бизнес-центр, его молл. С чего вы взяли, что можете решать всё за меня? – Карина, но… – Денис! Ты мой адвокат? – Конечно… – Тогда обещай, что не станешь пробивать лбом стену! Обещай! Никаких судов, склок и споров. Я не хочу, чтобы мой сын страдал и метался между мамой и отцом! Развод был мирный, по соглашению мне переходят квартира и машина. Этого достаточно… – Карина, ты вообще понимаешь, что не будь нашего с ним разговора, то имущество было бы поделено иначе? Ты имеешь право на долю в бизнесе, собственно, как и Андрей! – не унимался Раевский. – Я не хочу нагнетать, но моя практика показывает, что мужик очень быстро меняет курс, как только встречает молодую и знойную. Ты должна обезопасить вас обоих! – Понимаю. А ещё я знаю, что сына Левон никогда не бросит, а я ему – бывшая жена. Обещай, Раевский, что не станешь читать ему мораль! – Да я ему с утра дозвониться не могу! Он, сука, недоступен, иначе бы давно взгрел, как бобика. Кара, ну не мог мой друг повести себя как свинья! Не мог! – Денис перешел на шепот, словно растерял всю силу ярости. Он принимал все на себя… на доверие, которое только что дало трещину в отношениях лучших друзей. Не мог… Но получилось так, как получилось. Это законы бизнеса. Тунеядцам и нахлебникам никто не платит, если ты не единственный наследник, конечно. – Денис! Тема закрыта, и я очень надеюсь, что ты умеешь держать слово. Никаких разговоров на эту тему с Куталадзе, никаких ссор и конфликтов. Вы друзья, и вставать между вами я не буду. Мне правда не нужны ни акции, ни деньги… – Какого хера я вообще вписался в ваш этот развод? Ну, нельзя было! Но я повёлся на его уговоры, он так просил сделать всё быстро и в твоих интересах! Блядь, Карина… До сих пор не могу поверить, что меня, прожжённого адвоката, наебал лучший друг! – Раюш, мы никому не скажем, и твоя репутация не пострадает. Я тоже даю тебе слово, но в обмен на твоё. – Ты думаешь, дело в репутации? – зло хмыкнул Раевский. – Ладно, Кара. Я тебя услышал, но запомни, что наш с тобой контракт заключен на год. Мы можем запустить эту машину по одному щелчку пальцев… А ещё ты всегда можешь положиться на нас. Вьюник, я, Каратик и Гора никогда тебя не оставим, слышишь? – Спасибо… После разговора на языке ощущался привкус едкой гари. Вот так горит вера… Мне не нужны его деньги, ни о каких выплатах мы не договаривались, на бумаге прописали только квартиру и машину, этого для меня было более чем достаточно. Ну, передумал ты, так имеешь право! Мужик – хозяин своего слова: захотел – дал, захотел – забрал. Но ведь можно было сказать это в лицо? Почему нужно оскорблять, отправляя отписку из бухгалтерии? Унизить хотел? Отомстить? За что? Липатова даже не шевелилась, все это время тихо подслушивая громкую и эмоциональную речь Раевского. – Вот свинья… – только и смогла выдавить она. – Света, мы и с тобой сейчас договоримся. То, что ты услышала, останется между нами. Это его деньги, его бизнес, и я никакого отношения к нему не имею! Договорились? – крепко сжала руку подруги, умоляюще посмотрела в глаза. Мне было важно закрыть эту тему. Не хотелось пачкаться, искать причины и сокрушаться о том, что мне никогда не принадлежало. – Да я от этой скотины больше в жизни трубку не подниму! – вскрикнула она. – Я его защищала, чуть с тобой не поругалась… А он? Зажал свои гребаные деньги? – Ещё раз повторюсь, зажал, и имеет право. Я не безрукая, не немощная, я могу обеспечить себя, даже если вы все в это не верите. Ладно, сейчас мне некогда об этом думать, – кожа пульсировала, шея покрылась испариной, руки дрожали. Мне нужно заставить себя переключиться! – Ты со мной? – Конечно… А куда? – К Нино… Глава 9 Главный офис бизнес-авиакомпании находился недалеко от нашего издательства, поэтому мы со Светкой оставили машины на служебном паркинге и направились пешком. В лицо лупил уже колючий, промозглый ветер глубокой осени. Небо черное, тяжёлое, насаженное на острые шпили высоток. Казалось, в любой момент пойдёт снег, град, или смерч разыграется, вторя моей ярости. Подруга категорически отказалась оставлять меня одну, поэтому шла молча, не цепляя возмущением и вопросами. То, что встреча с родственницей не будет дружественными посиделками, было ясно с самого начала. Но то, что препятствия начнутся уже в холле, я даже предположить не могла. Приветливый администратор сообщил, что мой пропуск аннулирован, и подняться в офис я смогу только по одноразовому, но это нужно согласовать с директором… Но, к сожалению, она уже ушла. – А директор у вас Нино Георгиевна? – усмехнулась я, складывая оставшиеся частички пазла. – Да, Нина Георгиевна, – девушке было явно не по себе. Знала она меня в лицо, знала, кто перед ней стоит, но при этом продолжала травить сухостью отрепетированной речи. Но пощёчину я получила, когда девушка пластиковый пропуск, с которым я входила сюда всё это время, выбросила в урну. Стыдясь, робко и обреченно… – Так мне не по личному, – хмыкнула, отбиваясь от щипков подруги. Светка всполошилась, не понимая, что я задумала. – Мне нужно забронировать борт. Сообщите Королькову Эдуарду Петровичу, что к нему пришел клиент… Девушка бросилась звонить Эдику, а через пять минут Корольков лично сбежал по лестнице, открыл для нас турникет, не забыв шикнуть на администратора. – Карина, как я рад! Эдика я знала с момента открытия авиакомпании. Надеялась, что ему хватит благоразумия не прогонять бывшую жену Левона из офиса. Но… Нино я знала с самого рождения, и это никак не помешало ей перекрыть мне дорогу. – Что-то случилось? – Корольков распахнул двери в свой кабинет, махнул секретарю, чтобы принесла кофе. – Эдик, а ты знал, что Андрюшка работает в офисе? – Если честно, то я сам в шоке, – Корольков рассмеялся, но как-то нервно и натянуто. – Нина Георгиевна заверила, что родители в курсе и поощряют стремление сына к самостоятельности. – А кто теперь Нино? Насколько я знаю, она курировала региональные заявки, но из дома. А теперь вот в офис зачем-то перебралась, – я для галочки сделала глоток. Горечь горячего кофе пронеслась по рецепторам, смывая желчь обиды, с которой пока приходится мириться. – Директор по персоналу. На ней обучение и набор персонала… А что случилось? Карина, ты правда не знала? – Эдик покраснел и начал суетливо перебирать бумаги на столе. – Да нет, всё хорошо. Сыну нравится, он доволен, а для меня это самое главное. Но если можно, просьбу? – Да, конечно… – Ты последи за ним, а в случае чего сразу звони мне. Номер-то мой Нино не заставила вас удалить? – пришла моя очередь смеяться. – Карина, я правда не понимаю, что произошло, – Корольков зашуршал по ящикам, а после выложил на стол новую ключ-карту. – Вот, это мой дубликат, она ничего не поймёт. Я недавно узнал о вашем разводе… – Так, на эту тему мы говорить не будем. Ой, Эдик, а можно я быстро сбегаю носик попудрить? А ты пока со Светочкой побеседуй, расскажи ей, сколько стоит снять самолетик. А то мы на шопинг в Норильск хотим смотаться, – я еле сдерживала яд. Соскочила и вышла в коридор, направляясь в сторону приёмной мужа. Бывшего мужа… Мне просто нужно было проверить, здесь он или правда в командировке. Просто знать! Толкнула двери, нарочно забыв постучать, потому что с его секретарём, Мариной Дмитриевной, знакомы очень долго. Но и тут меня ждал сюрприз… Вместо шикарной дамы бальзаковского возраста за шикарным столом восседала эффектная блондинка. Она лениво подняла голову, откинула за плечо шикарную гриву и вымученно улыбнулась. По её взгляду было понятно, девушка меня знает, поэтому представляться было не нужно. – Левон Георгиевич? – ткнула пальцем на дверь кабинета. – Нет, он в командировке, – заблеяла она, пряча природную стервозность за наивной поволокой голубых глаз. – А вы кто? Врала, гадина… И от этого только чесаться хотелось! Нервы казались натянутыми канатами, скрипела зубами, но держала лицо. Никто здесь не увидит моей досады, моей боли… – Налоговая, – брякнула первое, что пришло на ум. Девушка мгновенно кому-то позвонила, шикнула в трубку, не дав мне возможности расшифровать слова, а потом поднялась. Она расправила плечи, походкой дикой кошки направилась в мою сторону. – Не думала я, что вы будете унижаться, – она усмехнулась, но как-то робко, все посматривая мне за спину. – Вроде, женщина в возрасте… Но вы не отчаивайтесь, я читала, что сейчас у молодёжи какой-то бум на милф. – Это совет? – усмехнулась, рассматривая отштукатуренное лицо, чувственный бантик губ и неестественную голубизну глаз. Ну вот, Каринэ, знакомься… Та самая кукла… Пустая, глупая и жадная. Всё, о чем мне говорила Светка. – Кариночка! – запричитала Нино ещё издалека. – Каким ветром? – А поговорить с родственницей так захотелось, – я оттолкнула девчонку и смело вошла в кабинет Левона. Вдохнула привычный аромат его парфюма, горечь табака, и как-то спокойнее стало. Нина растерялась, но всего на мгновенье. А после вошла следом и закрыла дверь. – Нино, дорогая моя золовка, как ты? Как устроилась тут? – я упала в кресло Куталадзе и прокрутилась, рассматривая кабинет. – Всё ли устраивает? Слышала, что дядя Жора лично просил Левона пристроить тебя на тёплое место? Отсутствие опыта не мешает? А то столько лет просидела дома, а тут хоп… И директорская должность. – Спасибо за заботу, невестка, – Нино собралась и даже улыбку выдавила, присаживаясь напротив. – Всё отлично. – Тогда расскажи, какого чёрта ты полощешь моему сыну мозги? – разжала пальцы, роняя тяжелую металлическую ручку на каменную поверхность стола. От резкого звука Нина вздрогнула, по щекам расползся румянец, которого я никогда не видела. – Ты о чем? – А я о разделе имущества и о тонкой характеристике, которой ты так щедро поделилась с ребёнком. – А разве не так? – Нино театрально рассмеялась, поднялась и стала расправлять свой костюм. – Ты разве не для этого сюда вломилась? Не для этого твой адвокат штурмует бухгалтерию, вымаливая подачку? Что вам неясно? Ваш фиктивный брак официально закончился! Никаких привилегий, Каринэ. Или ты на жалость пришла давить? Меня словно припёрли к стенке… Поставили в позицию, в которой я вынуждена оправдываться! Только за что? – Мало того что ты жизнь моему брату испортила своей беременностью, так ещё и бизнес его хочешь оттяпать? – зашипела Нино, нависая надо мной коршуном. – Докажи, Карина… Докажи, что ты не меркантильная сука, и исчезни. Он устал от тебя! Этот день сурка с нелюбимой женщиной! Когда ты попросила о разводе, то я даже зауважала тебя. Сына подняли, и хватит. Зачем отравлять жизнь друг другу? Тебе не стыдно? Разве Левон обещал тебе что-то? Но я молчала, а Нино это злило ещё больше… Я продолжала покачиваться, лишь изредка смотря в её налитые кровью глаза, а она всё больше заводилась. Оставалось только ждать точки кипения… – Ты ссоришь друзей из-за своей жадности. Отпусти… Ведь они с Раевским поднимались вместе! Не вставай между ними из-за своей жадности… Нино гордо вскинула голову, смерив меня взглядом, полным презрения. – Ещё раз заговоришь с моим сыном, ещё раз посмеешь измарать нашу семью своей желчью жалкой стервы, я вернусь, Нино! – рывком поднялась, практически сталкиваясь с ней нос к носу. Пусть в глаза смотрит, пусть запомнит каждое слово! – И тебя не спасут ни Левон, ни ваш отец… Я за своего сына глотку перегрызу. Ясно? Нино промолчала, а я оттолкнула её плечом и направилась в приемную, где ожидаемо под дверью подслушивала кукла. – Всего доброго, милочка… Кстати, помада у вас жуткая. Но зато удобно следы на воротниках оставлять, правда? Не знаю, как я шла… Машинально передвигала ногами. Не могла себе позволить слёзы, уж слишком шикарный это подарок для тех, кто сейчас смотрит мне в спину. Сжимала челюсть, заставляла себя думать о работе, о том, что нужно заехать на рынок и купить свежего мяса для Андрюшки. Но гадкое воспоминание, которое я похоронила очень глубоко, вдруг вырвалось наружу! Всё та же помада… Глава 10 Работа помогает перестать думать. Просто отключаешься от реальности и падаешь в бурную реку бесконечных звонков, договоров и склок… – Её муж бросил, вот она и срывается, – донеслось до меня, когда я пробегала мимо секретариата. Молоденькие пигалицы с жалостью смотрели на меня, даже не пытаясь говорить тише. Я хотела быть выше этих сплетен! Игнорировала, старалась не замечать, но всему приходит предел… – У вас работы мало? – затормозила у длинного стола и мощным ударом опустила кулаки на столешницу, нависая над юными сплетницами. – Почему я до сих пор жду ответа от типографии? Где буклеты? Где план встреч на следующую неделю? – Карина Гурамовна, – заблеяла рыженькая Оля. – Мы ещё не успели… – Тогда у меня есть новость. В понедельник вас ждут аттестационные тесты. И они не будут повторяться с прошлогодними. Ой, а сегодня пятница… Как жаль, милочки, – я издевательски покачала головой. – Если не сдадите, то будете отстранены от работы. Прекрасных выходных… Черт… Конечно, я не должна была срываться! Однако отчего-то легче всё равно стало. Но ненадолго… Потому что за стеклом своего кабинета я заметила знакомую мощную фигуру. Смерила секретаршу уничтожающим взглядом, Маша аж медленно стала стекать под стол. Выдохнула и, чуть замедлив шаг, направилась навстречу бывшему мужу… Как жаль, что мы – крошечное издательство без администратора и проходной с пятью турникетами! А то бы я его заставила пройти весь этот цирк… – Привет, Левон! Куталадзе обернулся, растянул губы в искренней улыбке и как-то машинально подался вперед, обнимая меня и целуя в щёку. – Привет, Кара, – прошептал и отстранился, осматривая меня, будто не видел год, а не каких-то три недели. Муж был явно отдохнувшим, кожа отливала золотом загара, в глазах ясность и ни капли стыда… А жаль. Впрочем, это не моя история. Я и Раевскому запретила говорить на эту тему, и Свете, и себе. Табу! Куталадзе – мой бывший муж, и запас уважения к нему гораздо больше, чем дерьма, что случилось между нами за последнее время. – Хватит худеть, – он нахмурил брови, принявшись вновь шарить взглядом по мне. – Кожа да кости остались. Ты голодаешь, что ли? Куталадзе поджал губы в гримасе недовольства, но даже это не смогло затмить шальной блеск глаз. Да он взглядом меня лапал… Интересно, а свою секретаршу он так же рассматривает? Или сразу в коленно-локтевую сгибает? Ревность зудом разошлась под кожей. Ругала себя, уговаривала промолчать и не врываться в бурную реку! Моя психика сейчас этого просто не выдержит. Мне нужна зона комфорта, где мы – бывшие, расставшиеся мирно. – Сочту за комплимент, – улыбнулась и кивнула Маше, что уже вносила в кабинет две чашки кофе. – Маш, воды с лимоном Левону Георгиевичу принеси? – Хм… – довольно хмыкнул Куталадзе, опускаясь на диван. – Помнишь ещё? Я что, на контуженную похожа? Двадцать лет совместной жизни могут стереться за три недели? Хотя с такими темпами… – Какими судьбами? Слышала, ты в командировке был? – присела за рабочий стол, почему-то не желая слишком близкого контакта. – Да, в Эмиратах. Купили ещё один джет, – он с облегчением выдохнул, откинулся назад и раздвинул руки по спинке дивана. Тонкая рубашка вмиг облепила красивый торс, расстегнутые пуговицы разошлись, открывая грудь с темными завитками волос. На мощной шее пульсировала вена, кадык подрагивал, Левон то и дело облизывал губы, каждый раз, когда взгляд соскальзывал на мои коленки. – Поздравляю… – А ты когда мне планировала рассказать, что Андрей устроился на работу? – он вроде сказал впроброс, вот только просыпающееся недовольство в голосе было не скрыть. – Я? Левон, ты прости, но это ты поставил цель перед сыном доказать, что он готов к самостоятельной жизни, – напряглась, чтобы быть готовой обходить острые углы. – Но ты могла предупредить? – не удержался и зашипел Левон, отталкивая чашку кофе. – С ним-то я ещё поговорю! Но ты… – Левон, ты давишь и заставляешь оправдываться! А я звонила, но ты был недоступен. – Карина… – Да, Левон! – я не просто перебила, но и повторила его недовольные нотки в голосе. – Сбавь тон, в конце-то концов! Я вообще не понимаю, с чего ты взял, что можешь приходить и отчитывать меня! Я тоже умею задавать вопросы! Когда мы с тобой договорились о разводе, я наивно полагала, что мы останемся друзьями! – Карина Гурамовна, – в кабинет вошла Света, дежурно кивнула Левону и поднесла мне документы. – Подпишите, пожалуйста, нужно успеть отдать в бухгалтерию, пока они не убежали на выходные. Наши бухгалтеры хоть и медленные, но зато не отказывают в выполнении своих обязанностей… Липатова не могла сдержаться! Та, что с пеной у рта доказывала, что совершила жутчайшую ошибку в своей жизни, когда согласилась на развод, теперь делала вид, что не знакома с Куталадзе. Я закатила глаза, пытаясь намекнуть, что её защита мне сейчас нужна меньше всего. Но Света проигнорировала мою просьбу и ткнула пальцем в графу, где нужно было подписать. Но Левон уже заметил странности её поведения, поэтому прожигал своим взглядом её затылок. – Светик, солнце моё, а что так холодно? Или ты на работе ни-ни? Не узнаешь отца своего крестника? – Куталадзе встал и подошел к подруге. – А что мне за дело до чужих дядек разведённых? – она безразлично махнула плечами и обошла Куталадзе, как мешающий столб. – Но хочешь совет? – Валяй, у меня отличное настроение, я сегодня самолёт новый подписал. Если совет хороший, то прокачу на тестовом полёте, – Левон присел на край моего стола, взял леденец из вазочки на углу. Все действия машинальные, не требующие раздумий… – Вы разрушили мою мечту! – прошипела Липатова, пятясь спиной к дверям. – Я поругалась с подругой, которая была со мной всё это время, но оказалось, что ты тот ещё гнилой фрукт! И да… Никаких советов, Куталадзе, выгребай из этого дерьма самостоятельно… Светка выбежала, оставляя нас в полной тишине. И всё, что мы могли делать – дышать в такт. Он не оборачивался, продолжая смотреть вслед подруге, а я нервно крутила карандаш. – И что это было? Не хочешь объяснить? – Левон, а ты не знаешь, по какой причине твоя сестра Нино аннулировала мой пропуск в «Кара-флайт»? – хруст карандаша прозвучал стартовым выстрелом. Куталадзе рывком обернулся, навис надо мной, испепеляя жаром темного взгляда. – Что сделала Нино? – Ты пришел сюда хозяином, требуешь ответов, а сам не знаешь, что затеяла твоя сестра прямо у тебя под носом! Она унизила меня, заставив краснеть у стойки администратора! Охрана, знающая меня по имени отчеству, с усмешкой наблюдала за бывшей женой, которую не рады видеть в фирме бывшего мужа! – я не выдержала и вскочила, замирая нос к носу. – Это Нино устроила твоего сына в сисадмины, забыв сообщить и тебе, и мне! – Почему… – Куталадзе! Ещё раз я услышу этот гребаный вопрос, клянусь, вцеплюсь тебе в глотку! Да, мы развелись, но я думала, что сохранять человеческое лицо – это наша обязанность. Была уверена, что мы не опустимся до разборок, но… – Тук-тук, – в открытую дверь кабинета вошёл Петров. Он махнул макетом своей книги, а когда узнал Куталадзе, рассмеялся и вошёл уже смелее. – У тебя тут проходной двор какой-то! – Левон, рад видеть… Как Дубай? Стоит? – Привет, Юр. Стоит, – Куталадзе кивнул, пытаясь сбросить с лица маску раздражения. – Ты какими судьбами? – Вот, книгу написал. Карина Гурамовна, я всё утвердил, но хотелось бы обговорить несколько моментов. Быть может, вы согласитесь пообедать? Я забронировал столик в ресторане, мы можем все обсудить, – Петров ничуть не смущался, не робел, стойко вынося взгляд Левона. В голове застучали молоточки, да я готова была на что угодно, только бы прекратить этот разговор. Наверное, поэтому так легко подхватила сумку и пальто. – Моя жена никуда не пойдёт! – рявкнул Куталадзе. Вдруг его взгляд поменялся. Там мелькали и шок, и удивление, и гнев… – Это кто так сказал? – ощерилась я, а по голове мурашки забегали. – Это я так сказал! Чёрт… Сколько раз я слышала эту фразу? Миллион? Миллиард? За двадцать лет я привыкла не замечать, не конфликтовать, не разжигать ссору. Принимала его волю, потому что так воспитали, так приучили! Но теперь… Теперь передо мной стоит мужчина, чью послушную игрушку пригласили на обед. Это его и бесит! Наверное, именно его реакция и поставила точку. Лично я сделала всё, чтобы разойтись мирно! Я вывернула всю душу, чтобы не думать о регулярной помаде на воротничках, о фотографиях из стрип-клубов, которые сыпались мне на почту с анонимных аккаунтов. Но вдруг все наши старания полыхнули синим пламенем! Была не была… – А я согласна, Юрий Васильевич. Левон, наверное, забыл, что больше мне не муж? – прошептала, проходя мимо. Мысленно лупанула себя по щекам, только бы не поддаться привычке и не обнять на прощание Левона. – Карина, остановись! Это последнее предупреждение… Глава 11 Обед с Петровым прошёл вполне сносно. Он с каким-то пониманием отнесся к тому, чему стал невольным свидетелем. Говорил на отвлеченные темы, подливал в бокал прохладное вино и вел себя максимально тактично и расслабленно. Мысли путались, я то проваливалась в светскую беседу, то вновь возвращалась в свой кабинет! Во мне боролись гнев, отрицание, принятие… То, что человек должен чувствовать поочередно, проходя все фазы депрессии, я хапнула одномоментно! Чего хотел Куталадзе, отлучая меня от своих денег? Что приползу? Начну подыхать от голода? Отсюда его этот сомнительный комплимент после долгой разлуки? Он действительно думает, что я буду биться за акции? Ладно, с пропуском – это идея Нино, тут даже сомнений нет. Левон не настолько мелочный… Но что это за театральная постановка с отказом? Неужели и тут без нее не обошлось… Хотя Раевский отправил мне копию того скана, заверенную подписью Левона. Уж я бы узнала, наверное, если бы это была подделка? Черт, я запуталась! Страшно от мысли, что я жила с мужчиной, которого, оказывается, совсем не знаю! Или знаю, но только ту часть, что позволено наблюдать дома: заботливый, серьезный, спокойный. А если это не всё? Если есть другая сторона, так ловко скрытая в черноте карих глаз? А ещё я никак не могу оторваться от Левона… Вот он рядом, ощущаю его запах, ловлю его взгляды, а сердечко подстраивается под его ритм. Я говорю колкости, а душа ноет! Мне нужно порвать эту синхронизацию длиной в двадцать лет! Чёрт… Мне было неловко перед Петровым. Я же пошла из вредности, вопреки словам: «Я так сказал!». А Юрий всё видел, понимал, но его совсем не смущала мотивация моего поступка. При первой встрече он меня сильно оттолкнул. И внешне, и своим диковатым поведением. Нехорошая слава за ним тянется, да и гонор всегда раздражал. Но сегодня он был совсем иным. Юрий не пытался удержать меня, продлить формальный обед, не искал физического контакта. И лишь когда мы вышли из ресторана, в джентльменском жесте распахнул дверь своего мерина и протянул руку, предлагая помощь. – Быть может, вам не стоит возвращаться в офис? – Петров скинул маску избалованной мрази, демонстрируя больше человечности, чем представители семейки Куталадзе. Боже… Неужели я и правда говорю это? – Если вас не затруднит, то я бы поехала домой, – приходилось часто моргать, только бы не выпустить то и дело накатывающие слёзы. Я коротко отбила сообщение в офис, что уже не вернусь, сбросила стопку уведомлений о пропущенных и закрыла глаза. Тело чужое. Мысли чужие. Страхи гадкие… Один шаг, и всё рухнуло, как и предупреждала Света. Это как настольная игра, в которой башня может стоять на шатких опорах, а может рухнуть от неаккуратного движения. И, кажется, это движение было обоюдным. И Левон сделал все, чтобы расшатать равновесие. А я этим ужином выбила последнюю опору. Петров уточнил адрес, дал указание водителю и пересел на противоположное кресло, утыкаясь в ноутбук. Увеличил дистанцию, дал свободу, воздух… В то время как Куталадзе готов был задушить меня своими вопросами. – Почему вы это делаете? – взяла из подстаканника бутылку воды, вдруг ощутив невыносимый приступ жажды. Откинулась на спинку, бесцельно утыкаясь взглядом в потолок, усыпанный блеклыми диодами, создающими ощущение ночного звёздного неба. – Потому что женщине иногда нужно просто дать успокоиться. Бог вас создал чувствующими, иначе в мире бы начался хаос, – Юрий говорил тихо, спокойно. – Вы – единственный оплот, на чем держится человечность. Материнский инстинкт, любовь, эмпатия, понимание и сочувствие… – То есть в базовой комплектации мужчин этих плюшек не установлено? – я усмехнулась. – Почему же? Есть… Но только рядом с любимой женщиной и в тепле дома. Без вас мы расчётливые мрази, хищники и охотники, – Петров захлопнул крышку лэптопа и поднял на меня взгляд. – Сначала с этим бременем справляется мать, а потом жена… Когда я узнал, что чета Куталадзе разводится, сразу подумал, что на одну молчаливую женщину и холодного беспринципного мужчину в мире стало больше. – А вы философ… – Просто наблюдательный, – Петров перевел внимательный взгляд с меня на окно, осматривая жилой комплекс, к которому мы подъехали. – Карина Гурамовна, если вы доверите мне ключи, то я распоряжусь, чтобы ваш автомобиль пригнали к дому. – Юрий, а давайте сразу договоримся? Между нами могут быть исключительно деловые отношения. Я – главный редактор, вы – писатель, – достала из сумки телефон и не сдержала тяжелый выдох… Больше сотни пропущенных… И Левон, и Липатова и даже мой шеф Пирожок. – А что, если я предложу вам дружбу? – Юрий протянул руку, наблюдая, как я прокручиваю в руках ключи от машины. – Мне кажется, это вполне комфортная и безопасная зона. Как считаете? – Спасибо, Юрий Васильевич, но я уже обрисовала условия, на которых наше общение может продолжиться, но не более, – выскочила из авто и зачем-то направилась к чужому подъезду. И только спрятавшись за густой аллеей, смогла расслабиться и опуститься на холодную скамейку. В голове пусто… Ядреный ветер выдувал все. Вот только кожа продолжала полыхать от жара, что волнами накатывал, стоило мне вспомнить взгляд Левона. Как жалко и пошло закончился брак. Она обедает с престарелым нарциссом, а он обманом ограждает свой бизнес от загребущей лапки бывшей жены. Все в выигрыше… Так чего же я раскисла? Вот она, свобода… Хочу – рыдаю, хочу – прячусь, хочу – иду в пустую квартиру. Чем не вольность? – Текила или просекко? – раздался над ухом знакомый голос. – Не париться? Ты опять всё сама купила? – рассмеялась и откинулась назад, опираясь на свою верную подружку. Света стояла за спиной, смотрела на меня сверху вниз с такой нежностью и заботой, что становилось немного легче. – Почти… Вообще-то у меня пакет маминых пельменей и банка сметаны. Такое комбо пойдёт? – Светка обняла меня, а на колени упал пакет с обещанными гостинцами от тети Тани. – Сметанка домашняя, аж ложка стоит, бабуля передала из деревни. – Ну, раз стоит, тогда пойдем скорее… Мы обнялись и отправились домой. Пустая квартира, звенящая тишина и постоянно орущий телефон. – Давай, я начну готовить, а ты разберись с этой трелью, а то поболтать не дадут. А мне сегодня моя подруга нужна, а не серая тень… Кар, если ты переживаешь насчёт Левона, то забей. Он мальчик взрослый, справится уж как-нибудь с ревностью. Пусть видит, что на такую красоточку найдётся ещё пять таких, как Куталадзе, – Света рванула сразу на кухню, а я осела на пуфик. Смартфон все жужжал, вспыхивая именем Нино. Левон-то справится… Тут нет сомнений. А я? Мне как вынести этот пресс, что сдавливает меня со всех сторон? Мне нужно было успокоиться, нужно было снова ощутить свою силу, чтобы не дать врагу ни капли слабости. – Да, Нино Георгиевна, – я даже умудрилась рассмеяться, да так искренне, словно безмерно была счастлива услышать её противный голосок. – Что ты наплела Левону? – завывала она, переходя на писк. – Что ты ему рассказала, Карина, отвечай немедленно? – Нино, милая, ты только успокойся! А то я совершенно не понимаю, чего ты от меня хочешь? – Почему он отключил меня от базы безопасности, Карина? Что ты ему напела? Рыдала на плече? Просила прощения и умоляла принять тебя обратно? Сука ты меркантильная… Я всегда знала, что ты только играешь недотрогу! А на самом деле уцепилась за хорошего мужика и высасываешь из него кровь, силы, деньги! А ведь он мог встретить свою единственную! Ту, кто родит ему много детей, ту, кто не будет пахать, как ломовая лошадь, чтобы умаслить своё эго. Ему баба нужна настоящая! А ты… А ты… А ты дура, начитавшаяся любовных романов. За любовью она отправилась, за смыслом жизни… Дали мужика? Бери и не жужжи! От количества льющегося яда дурно стало. Представляла её перекошенное яростью лицо, и тошнота накатила! – Нино… А Коленька поэтому сбежал? Нашел настоящую бабу, чтобы ты из него силы не высасывала? В трубке повисла тяжелая тишина. Слышала лишь её рваное дыхание и наслаждалась немотой. Нечего Ниношечке мне ответить! Да, подло, я знаю… Давить на мозоль, бить в слабое место, что никогда уже не покроется плотью, но и я не железная! Почему я должна на слово поверить, что Куталадзе тот, за кого нужно держаться? А если это так, то пусть докажет! Глава 12 Солнце било в незашторенное окно, а я все продолжала жмуриться, но так и не находила сил перевернуться. Вот и очередная суббота… Выходные стали чёрной дырой, которую нужно заполнять чем-то, только бы не слететь с катушек. Душ, маски для волос и лица, на которые в будни не остаётся времени. А дальше? Готовить не для кого, убираться – тоже, все вещи и так лежат по своим местам, словно из квартиры ушла жизнь. Должно быть легче, свободнее, а я ловлю меланхолию. – Нет, так не пойдёт, – прорычала и силой стянула ногу с кровати. Шаг… Ещё один… А дальше по накатанной. И вот уже через полчаса я выбегала из квартиры, на скорую руку списываясь со своим косметологом. Не знаешь, чем себя занять? Займись собой! Это главное женское правило, о котором я так долго забывала. Осеннее небо было чистое-чистое, щедрое на солнце, даже на миг могло показаться, что оно сейчас согреет, обласкает, но в нашем регионе так не работает… Это как бутафория: приятно, красиво, но не эффективно. – Кариночка! – Ленка Зосимова, моя бывшая одноклассница, а теперь один из лучших косметологов города, распахнула свои объятия. – Наконец-то ты до меня дошла! Мать, ну нельзя так себя запускать… Любить себя надо. – Вот и отлюби меня, Ленок, – я рассмеялась, быстро скинула пальто и нырнула в её уютный кабинет. – Давай, я на всё согласна. – Ой, а хочешь, я девочек позову? Они тебе и маникюр, и педикюр сделают? А ты покемаришь. – Зови всех, Зосимова. И стриптизёров тоже! Народ требует массаж лица и откровенных зрелищ! – Ой-ой… А я давно начальнице говорила, что не заботимся мы о досуге своих клиенток. Нужно твой бизнес-план подкинуть ей в разработку… За легким трёпом я как-то быстро провалилась в сон. Чувствовала тихие манипуляции, но мозг отказывался работать, требуя качественного отдыха. Дрёма то накатывала, то рассыпалась от назойливого шушуканья девушек.

Конец ознакомительного фрагмента.