– Куда! – схватился за голову Михаэль.

Но нелюди его совсем не слушали. Заглянув в каменный колодец, коим оказалась колонна, Михаэль увидел, как ловко они перебирают длиннопалыми руками, спускаясь по металлической лестнице. Ступенька за ступенькой, ниже и ниже. В захватывающую ледяную глубину. Сердце подскочило к горлу и забилось так неистово, что грозило задушить Михаэля.

В этот миг он забыл и о своих проступках, и о грозящих карах. В голове крутился только один вопрос: «Что там?»

– И ты так и не спустился за ними? – спросил Илай, сосредоточенно растапливая морозный узор на стекле ладонью. Ту уже покалывало от холода.

Михаэль ответил не сразу:

– Спустился. Но там уже никого не было – кобольды ушли, прокопав подземный ход, а дверь вновь оказалась заперта. Жаль, я не знаю, как у них так вышло, но те иллюзорные цепи снова очутились на месте. Видимо, они лучше моего умеют управляться той клюкой, – усмехнулся Топаз. – Тогда-то, десять лет назад, они и забрали сингон Катерины по заказу ее отца. Поднимаясь, я заприметил и те пики, что выскакивают и перекрывают лаз, но в тот раз они не сработали. – Он потер шею и отвел глаза. – Возможно, потому что Хранитель отсутствовал и не поднял тревогу. А потом я просто вернулся на свое место, запер двери и никому об этом не сказал.

– Никому? – нахмурился Илай, уловив в голосе куратора неуверенность.

– Ни наставникам, ни служителям, разумеется. Зато я все описал в красках своим друзьям. Своим… тогдашним друзьям.

Илай на это просто кивнул, вглядываясь в предрассветную синь за окном, где курсировала княжеская гвардия. Несмотря на все, что они пережили этой ночью, сейчас его отчего-то не тронул рассказ Михаэля о проникновении кобольдов в потайной подвал, где хранились сингоны. Кобольды – они и есть кобольды, натура у них такая. Другое дело он сам. Кто он теперь? Что с ним будет? И почему все разумные вопросы посещают дурную голову так поздно?

О том, чтобы как ни в чем не бывало вернуться в сыскное управление, не могло быть и речи, это он уже понял. Назад дороги нет, а что впереди – неизвестно. Теперь Илай, как и Михаэль, отступник. А ведь он хотел служить закону и короне! Но вместо этого стоит в столовой охотничьего домика Клюковых, пытаясь отморозить себе ладони, чтобы хоть как-то отвлечься от тянущего нутро страха. Хмель давно выветрился, оставив его опустошенным и несчастным.

– Что ты чувствуешь? – внезапно спросил Михаэль.

Илай нахмурился.

– Я бы поел, если честно.

Куратор хмыкнул и привалился плечом к тяжелой гардине, отбросил рыжие волосы, собранные в хвост, на спину.

– Не глупи. Я хочу знать, как ты теперь ощущаешь сингон.

Илай едва удержался от того, чтобы не обернуться на стол, где среди ваз с цветами и яствами притулился черный бархатный мешок. Он уже понял, что ему больше не позволят прикоснуться к желтому камню, а тот тихо, на самой кромке сознания, звал Илая, точно брошенный в стужу кутенок. Янтарь стиснул кулак, царапнув по морозному стеклу, на подоконник посыпалась ледяная крошка.

– Как отрезанную руку. Как отломленный кусок души.

– Вот оно что… – протянул Михаэль. – Что ж, может, и к лучшему, что я так и не видел свой.

Илай на это промолчал. Теперь и ему казалось, что лучше бы он не проникал в тайну сингонии, не видел глиняных сводов демонического святилища в Архиве Церкви. Жил бы себе – не тужил, службу служил.

«Всю жизнь в шорах, на цепи», – подсказал ехидный голосок.

Парень зажмурился. Поскорей бы все закончилось! Хоть как-то.

– Пойду узнаю, отчего Их Светлость медлит. – Михаэль оттолкнулся от стены и, уходя, ободряюще хлопнул Илая по плечу. Янтарь кивнул, хоть и знал, что куратор не смотрит.

Он мог бы и догадаться, что их авантюра прошла при поддержке княжеского дома Клюковых. Кобольды первыми проникли в хранилище десять лет назад, а у Михаэля была при себе явно преисполненная мистерии палка-клюка, с помощью которой он отпер зачарованную дверь. Сияющий давно спелся с этим семейством – он буквально вручил им потерянного наследника родового дара, неизменно выбирал в качестве убежища их дом, а на балу даже танцевал с племянницей князя. Вот только Илаю было невдомек, с чего между ними завязалась столь нежная дружба. Раньше он считал ее следствием достоинств Михаэля, как если бы его вознаграждали милостями только за то, каков он есть, – такое ведь бывает, когда власть имущие бескорыстно приближают к себе ярчайшие таланты. Но теперь он догадывался, что за всем этим кроется нечто более сложное и опасное.