Мелькнули платиновые волосы близняшек, мои братьев и сестер. Сигиз с мрачной решимостью держал в руках вилы, а Фион — нож, который дрожал в его руках.

Женщины хватались за любое оружие: дубинку, лопату или мотыгу. Люди цеплялись за любую возможность, чтобы получить хоть тонкую нить надежды на спасение.

Тифа укачивала на руках свою маленькую сестренку, которая плакала, как и другие маленькие дети. А что же я? Почему я бездействую? Неужели я сломался, вообразил себя героем, а на самом деле остался трусом!

Верещание гоблинов становилось только сильнее, а мои глаза будто специально скользили по каждому лицу жителя деревни, словно намереваясь отпечатать каждого, кто умрет из-за моей слабости, трусости и высокомерия.

На руке возник браслет чистого разума. Я как никогда нуждался в отсутствии эмоций и голом расчете. Чтобы браслет не развеялся сразу, я довел его до двух звезд, использовав ножницы. Как только символы растеклись по моему телу и эмоции ушли на второй план, я тут же облачился во все, что у меня было.

Естественно, мою голову украсила корона — символ моей высокомерности и уверенности, что я со всем справлюсь. Она размыла мое лицо, и, уйдя в тень, я тут же начал действовать стремительно.

Мысли текли спокойно и рассудительно. Мысль посадить семью на медведя и прорваться через ворота была глупой и неразумной: слишком много гоблинов, женщина с детьми просто не удержатся на спине медведя. К тому же ворота все еще были закрыты, а проломиться через вкопанные бревна не получится.

Поэтому я призвал свой отряд. Эсмеральда будет возле детей, окружив их мистическим огнем, чтобы гоблины не прошли через него. Кукла более-менее научилась управлять нитью, и три паука станут ее прикрытием.

Мы вчетвером возьмем на себя роль волнореза, который примет главный напор. Не чувствуя страха или беспокойств, действия давались очень легко. Гоблины даже сильно растерялись, когда увидели нашу разномастную четверку, но затем бросились толпой на нас.

Псоглав мощным ударом булавы смел сразу трех гоблинов. Его массивная фигура больше всего привлекала внимание, когда копейщик экономными выпадами пронзал тушки гоблинов.

Бес, упиваясь кровопролитием, действовал одним ножом, словно их было несколько. Постоянные перехваты, удары под разными углами, он не стеснялся хватать дрянное оружие гоблинов, чтобы метнуть его в движущуюся волну противника.

А я танцевал под это кровопролитие. Лезвие рапиры пело в руках, а высвобожденный демонический хвост служил моими глазами на спине. Хватало только нечеткого образа, ухваченного краем глаза, как костяной шип уже пронзал само сердце противника.

Невольно отделившись от моих призывов, я впал в нескончаемый танец смерти. Казалось, я был на пике своих возможностей, на грани между живым восприятием и механически четким ритмом танца.

Гоблины перли без раздумья, будто не замечая, что их выкашивают, показывая, почему их воспринимают как полуразумную расу, которая не может понять, когда нужно отступать.

Хвост особенно хорошо наносил увечья, прорезаясь через ряды. Он вытягивался до практически трех метров, нанося страшные раны своими острыми краями совершенно не защищенных гоблинов.

Я не понял, как уже всю землю покрывали тела гоблинов, а мои глаза допельгангера подсвечивали через закрывающую иллюзию короны. Тяжело дыша, я плотнее сжимал рукоять, чувствуя лишь холодное равнодушие и желание как можно меньше тратить энергии на убийство.

— Вы не слышали про закон ниндзя? Так парадоксально чувствовать его на себе. Вокруг меня столько ваших трупов, а на мне — ни царапины, — прозвучал мой бесчувственный голос, когда я спускался к отступающим гоблинам.

— Хотя, нет… я ведь не один! — Залитые чужой кровью, как и я, с таких же горок спускались мои призывы, уставшие, но еще готовые сражаться. Когда я почувствовал, как время заклинания чистого разума подходит к концу, я, не раздумывая, использовал второй заряд.

— Что ты за тварь?! Что ты делаешь на стороне людей?! — прокричал один из гоблинов, когда он тут же получил сгусток тьмы с моего кольца в свою морду.

Это меня так-то ни чуть не задело, просто показалась хорошая возможность для устрашения. Увидев магию, те еще немного попятились, а я ощутил, что поддерживать хвост становится уже немного напряжённым.

— Я вас всех на кусочки порежу, твари мелкие! — И пока те напуганы, я рванул вперед, как и мои призывы за мной. Раз удалось немного вселить ужас в их сердца, то стоит воспользоваться ситуацией.

Гоблины начали разбегаться, когда острые зубья хвоста хорошо прошлись по их телам, нанося глубокие раны. Теперь следовало как можно большее количество ранить.

Но мой успех длился недолго, поскольку гоблины распахнули врата, и, казалось, еще больше хлынуло в деревню. С какой-то звериной усмешкой шел впереди иномирец с мечом на плече и сильно удивился, увидев, как я стряхиваю с хвоста гоблина.