— За что?

— За то, что я думала, что все случилось по твоей вине.

— Я очень надеюсь, что не по моей, — сказал Райделл.

— Как тебе жилось?

Он ухмыльнулся, несмотря на боль, тому, что она спросила об этом сейчас.

— Я по тебе скучал, — сказал он.

Шеветта замялась.

— А я — по тебе.

Она снова схватила его за руку и бросилась к пластиковой конструкции у подножия кабельной башни. Судя по движению, толпа все-таки прорезала ход сквозь пламя. Шеветта вошла в пятифутовую прорезь. Райделл, нагнувшись, последовал за ней — во влажный, как в джунглях, воздух и запах химических удобрений. Но в теплице тоже был дым, клубящийся в мареве гидропонных ламп. Шеветта закашляла. Тени бегущих людей проносились за полупрозрачным пластиком. Шеветта вскочила на лестницу и полезла вверх. Райделл застонал.

— Что? — она остановилась и глянула вниз.

— Ничего, — сказал он и пополз за ней, кусая губы каждый раз, когда приходилось поднимать руки.

Где-то вдали послышались сирены — странный нарастающий вой, голоса сплетались и расходились — настоящий концерт волков-роботов. Райделл подумал, не такой ли вой стоял здесь в первые минуты после Великого землетрясения [44] .

Он на самом деле не знал, сколько ступеней этой лестницы осилит. Лестница была металлическая, приклеена к стене этим супержеле, которое здесь повсеместно использовалось; он поднял голову вверх, увидел, как ребристые пластиковые подошвы Шеветты исчезают в треугольном проеме.

И он почувствовал, что улыбается — потому что это действительно была она, это были ее подошвы, и она только что сказала, что скучала по нему. Остаток пути показался ему не таким уж и трудным, но когда он добрался до верха и, втиснувшись в проем, присел отдышаться на самый край, увидел, что она начала подниматься по наклонной ферме, цепляясь обеими руками за тупозубые рельсы, по которым ездила маленькая тележка, видневшаяся у верхушки башни.

— Господи, — сказал Райделл, представив себе, что ему придется последовать за ней.

— Стой на месте, — бросила она через плечо. — Я попробую спустить к тебе эту рухлядь.

Райделл смотрел, как она поднимается, боялся, что она поскользнется на смазке, но она упорно карабкалась вверх и вскоре уже сидела в тележке, которая с этого расстояния напоминала мусорный бак, вроде тех, что стояли за «Счастливым драконом», только меньших размеров.

Райделл услышал, как заскулил электродвигатель. Скрипнув, маленькая тележка с Шеветтой направилась вниз.

Он встал на ноги, дым попал ему в легкие, сломанное ребро кололо, словно штык, изнутри каждый раз, когда он начинал кашлять.

— Кто-то лазал туда, наверх, — сказала Шеветта, доехав до Райделла. — Рельсы все в смазке. Я буквально недавно забиралась туда посмотреть, и на них была только пыль.

— Может, там просто кто-то живет, — сказал Райделл, рассматривая темные хлипкие стены, окружавшие башню на высоте двенадцати футов от платформы, на которой он стоял. Он забрался в тележку, и Шеветта нажала кнопку. Тележка скрипнула, застонала и поехала по ферме.

Первое, к чему Райделл был не готов, — масштаб пожара, вид на который открылся, когда они миновали закрывавшую обзор стену. Оказалось, что конец моста со стороны Брайент-стрит полностью охвачен огнем, огромные тучи черного дыма валили клубами в ночное небо. Сквозь эту завесу виднелись огни спасательных вертолетов — целые дюжины огней, — и, заглушая скрип зубчатого колеса, до Райделла донесся хор завывающих сирен.

— Господи Иисусе! — выдохнул он.

Он посмотрел в сторону Острова Сокровищ — тот тоже горел, хотя, казалось, менее интенсивно; впрочем, может быть, просто было далеко.

— У тебя есть фонарик? — спросила Шеветта.

Он расстегнул молнию своего «драконовского» ранца и выудил оттуда маленький одноразовый фонарик, которым обзавелся еще в Лос-Анджелесе. Шеветта включила его, повернув вверх лампочку, и полезла по лесенке, ведущей к дырке, пропиленной в полу маленькой кубической хижины на самой верхушке башни — здесь она жила, когда Райделл впервые встретил ее. Просто квадратный лаз, в который она сейчас светила фонариком.

— Открыто, — негромко сказала Шеветта, и Райделл, собравшись с силами, двинул за ней.

Когда он протиснулся в комнатенку, Шеветта стояла там и светила в разные стороны. Внутри ничего не было, только мусор. В одной из стен круглое отверстие; Райделл вспомнил, что раньше там было вставлено старое цветное стекло.

В тусклом свете фонарика он увидел новое выражение ее лица.

— Здесь и вправду ничего не осталось, — сказала она, будто не веря своим глазам. — Я почему-то думала, что здесь все по-прежнему…

— Никто здесь больше не живет, — как-то неуверенно сказал Райделл.

— Люк на крышу тоже открыт, — сказала Шеветта, направив луч вверх.

Райделл подошел к старой стремянке, прихваченной к стенке болтами, и полез вверх, ощущая ладонями влажное шершавое дерево. До него стало доходить, что идея лезть на эту верхотуру была плохая, потому что если мост действительно сгорит до основания, они, скорее всего, уже никогда отсюда не спустятся. Он знал, что дым так же опасен, как пламя, и не был уверен, что она это понимает.