— Ах ты тварь!

Шею сдавило, сверху нависло искажённое лицо, Юля цеплялась руками, пытаясь оттолкнуть, пнуть, но силы оказались не равны, а всю магию она потратила на позорно короткое сражение.

— Эй! Хватит там орать! Надевай! Давай, шевелись! — крикнул Грегор, похоже, Маришке, как услышала сквозь гул в ушах Юля. На миг она ощутила свободу, успев хлебнуть морозного воздуха, но шею тут же снова сдавило.

— Всё… Попалась, — устало выдохнул Грегор, усмехнувшись. — А она оказалась не такой тихоней и неумёхой, как нам сказали.

Юля попыталась снять то, что на неё нацепили, но лишь царапала шею, которую сдавливало.

— Не пытайся, это артефакт подчинения, наподобие того, который надевают чёрным вылвам, — сказала Маришка. И Юля и правда замерла, больше не в силах поднять руки. — Теперь-то я знаю, что ты близкая подруга этих сучек княжон из рода Горынычей, тех, из-за кого Михея отправили на верную смерть. Мы долго ждали, когда все вы покинете недра Академии. Как удачно, что у княжны Озары день рождения, которое она решила отпраздновать в деревне.

Юля вспомнила, что им ещё на теории пространства и перемещения Сирет Буреславович внушал, как опасно рассказывать всем точные место и дату своего рождения. В алхимии, ритуалистике, искусничестве, да много где эта информация использовалась для расчёта индивидуальных зелий, личных артефактов, ритуалов и всякого такого. В Беловодье подобное доверяли только избранным, ближнему кругу. Но, видимо, как-то эта информация всё-таки просочилась. Радомилла? Она точно жила в Гнезде в прошлом году и могла запомнить дату рождения Озары, и сама Юля, возможно, была не так осторожна и кому-то говорила о своих планах и про подарок Озаре… Тем более у стен Змейлора реально везде уши, про которые забываешь.

— Михеем воспользовались как орудием, — продолжила изливать душу Маришка. — Поэтому я воспользуюсь тобой. Око за око, зуб за зуб. Пусть клан Трёхглавых потягается с Аспидами и посмотрим, скольких они потеряют. Удел на удел за моего Михея — такая плата меня устроит. Хотели через Михея дружбу с Трёхглавыми свести, да теперь враждовать станут как лютые звери!

В голове мутилось, дышать становилось всё труднее. Юля не понимала, при чём тут вообще Аспиды и что именно решили сделать эти сумасшедшие с горящими глазами. Да и с чего Маришка так решила? Точно окончательно от этой своей любви ритуальной повернулась.

— Не сопротивляйся, и будет легче. Ты всё равно подчинишься. Но только тебе выбирать: с болью или относительно безболезненно, — хмыкнул Грегор, доставая что-то из своей сумки.

— Что вы?.. — Юля с ужасом узнала зелье, которое достал этот чокнутый Змеу.

— Так, значит, за пряжей снова пришла? — спросила баба Ангешка, и Юля моргнула, осознав, что стоит возле стола в смутно знакомом доме.

Она хотела прийти в деревню пораньше, чтобы закончить подарок для Озары. Точно. У подруги день рождения. Они празднуют в местной таверне. Ей надо всё успеть.

— Да… Да, конечно, — кивнула Юля, — вот эту, чёрно-серую, использую для низа.

— Бери-бери, — закивала Ангешка. — На лечебные зелья поменяю. Детки чтобы не хворали. Есть у тебя?

Юля кивнула, подтягивая к себе моток.

В таверне Юля села к окошку и достала вязание. Почему-то спицы лежали в сумке отдельно. Юля вдела их обратно в петли и занялась делом. К обестине она всё закончила. Подруги зашли в компании с Яровзором. За ними в таверну вошли Колояр-Кадмаэль со своей обычной свитой из девчонок и парней с их курса. И… Стремглав. Возможно, хотел как-то поздравить Озару или извиниться за своё поведение?

— Юля, привет, ну что, ты всё успела? — спросила подошедшая Ожега. Рядом с подругой стоял Яровзор.

Юля ощутила, как будто её что-то дёрнуло. В голове запульсировало, как тогда, когда у неё ещё не было науза от любовной магии Оперённых. Восприятие сузилось до лица парня в чёрных очках. Юля встала и качнулась. Только в последний момент она поняла, что делает что-то не то, и затрепыхалась, но тело уже действовало без её участия. Яровзор подхватил её, наверное думая, что она падает, и Юля впилась в его губы.

Боль, которая, как оказалось, терзала её всё время, отступила, подарив чувство эйфории.

— Юля?! — рявкнула Ожега, отрывая её от губ растерянно открывающего рот Яровзора.

— Фу! Ни стыда ни совести, — как сквозь вату услышала Юля голос кого-то из однокурсниц из «свиты» Кадмаэля. — Да она, похоже, напилась уже!

Яровзор испуганно убрал руки, а Юля словно ставшими чужими губами сказала:

— Я всегда тебя любила, Яровзор! Прости, Ожега, но я не могу больше держать свои чувства в себе.