Пялюсь прямо, словно не замечая этого. Но внутри обмирает всё. У него такой взгляд, как будто все сорвал с меня. И давно разоблачил.

Его внимание сковывает. Сердце сбивается с ритма и скачет как птичка. Я глубоко дышу, пытаясь справиться с эмоцией.

Хуже не будет. Не будет... Главное не парашют.

И как только Псих отворачивается...

Ничего не могу поделать с собой, начинаю разглядывать в ответ!

Веки у него тяжёлые, глаза янтарные. Брови темные, с крутым взлетом. Нос с лёгкой горбинкой. А между бровей вертикальная морщинка, как от мыслительного напряжения. Больше ничего не вижу, шапка и балаклава все закрывают.

Мне не кажется теперь он слишком пугающим.

Мне кажется, жестокий мужчина не сказал бы "Бедолага". "Бедолага" может сказать только способный к сочувствию. Да - свысока. Но способный.

Куда же мы летим?

Не успеваю я расслабиться, как в движении вертолета что-то меняется. В животе ощущение вспорхнувших вверх бабочек.

Мы снижаемся?

Насколько далеко мы улетели?

Какая скорость у вертолета?

В моей голове нет этих ответов.

Инструктор открывает люк. Не тот, который с лестницей, а тот, к которому подгоняют трап. Лопасти все ещё работают. И ничего не слышно. Он показывает жестами “по очереди на выход”. Надеюсь, я правильно понимаю жесты. Потому что я первая с краю.

Инструкторы по очереди спрыгивают и исчезают из вида.

Поспешно надеваю рюкзак как и все остальные и подхожу к люку.

И замираю в недоумении. Только сосны, ели и сугробы. И больше ничего...

– Чего тупим, Бедолага?
– орет кто-то сзади.

Толчок в спину! Запнувшись, лечу плашмя прямо в белоснежный сугроб. Успевая только беззвучно ахнуть.

И проваливаюсь звездой. Глубоко под весом рюкзака.

– Еб твою мать...
– терпеливо цокнув, за шкирку и рюкзак рывком поднимает меня Псих. Ставит на ноги.

Слепо вытираю от снега глаза. Лицо немеет. Ощущение, что меня шоркнули глазами по наждачке.

Нос ноет и щекочет под ним. Отхожу подальше, к оставленным инструкторами рюкзакам. Отворачиваюсь, стягиваю балаклаву и прижимаю к разбитому носу охапку снега.

Она становится алой. Выкидываю, прижимаю свежую.

Ладно... Это ерунда. Это я точно переживу.

Слышу, как увеличивается частота вращения лопастей, взлетает вертолет. Волной воздуха меня сбивает, и я падаю на колени в снег.

Черт...

Как только давление воздуха в спину уменьшается, встаю, замечая, что сбило, слава всем богам, не только меня!

Гул становится тише.

Отряхиваюсь от снега.

– Псих, хочешь анекдот?
– улыбается Танго, вставляя в губы сигарету.

– Жги.

– “Приходит юнга к капитану: товарищ капитан, а что значит черная метка?
– Значит, тебя скоро убьют.
– А если мне прислали радужную?
– Ну... тоже хорошего мало."

– АХа-ха-ха-ха! Гыыы… - дружный басовитый ржач со всех сторон.

Это типа про меня?!

Закатываю едва заметно глаза. Смешно…

– Ну что ты так грустно смотришь, Бедолага?
– улыбается мне Танго, хлопая по плечу.

От хлопка едва ли не улетаю в сугроб в третий раз.

– Поздно так смотреть. "Фарш невозможно провернуть назад!.." - затягивает на весь лес, на известный мотив.
– Сто двадцать километров впереди!

Сто двадцать… - пытаюсь осознать это расстояние. Сто двадцать!!

Смотрю вслед улетающему вертолету.

Да, хорошего, Божена, мало. Но фарш обратно не провернуть…

Глава 9 - Мужские распальцовки

Спуская со спины на зад хобу, или по нашему "поджопник", Солод садится чуть в стороне от всех.

Группа всегда идёт со скоростью самого слабого. Надеюсь, придем как положено по нормативам. Рюкзак ещё тащить ему...

– Бедолага, - подхожу.
– Рюкзак открывай.

Пока копошится, мне снова хочется отвесить себе рука-лицо. Потому что развязывает шнур он оттопырив мизинцы.

Ебать... Где ж ты таких манер набрался? Точно не от бати.

Присаживаюсь рядом на корточки.

Ищу у него в рюкзаке килограммовый паек.

– Это я к себе пока положу.

Встречаемся взглядами, через щели своих балаклав.

Не сразу понимаю, от чего меня коротит. Ааа... Ресницы! Черные и длинные. Словно маслом намазанные. Я такие, пожалуй, только у девок видел. И то, вряд ли свои. А ну ещё у пацанёнка сирийского видел, которого из под обстрелов вытаскивали.

Не в батю... Не в батю сын. Я бы прямо тест на отцовство сделал на месте Солода.